Щит

Я старалась не думать об интервью с той репортёршей, а также о том, что его показали на всех главных новостных каналах.

Двумя днями ранее Мировой Суд легально отменил мой прежний статус. Теперь я принадлежала правительству Соединённых Штатов. Конечно, будут ещё слушания, ещё больше бюрократической волокиты. Другие человеческие правительства бились в истерике, особенно Китай. Но в мире видящих не осталось никого, кто мог бы воспротивиться этому — во всяком случае, легально. Совета Семёрки больше не существовало. Териан позволил мне посмотреть видеозаписи бомбёжки Сиртауна, которую устроили неизвестные, а также неожиданную атаку на американскую армию, которая пришла «помочь».

Это были американские СМИ, так что я не знала, насколько правдивы эти сведения. Насколько я знала, американцы сами могли устроить бомбёжку.

Однако образы Сиртауна казались неопровержимыми.

С официальным правительством видящих теперь покончено. Сиртаун теперь стал частью военной зоны и практически опустел.

Я знала, что это должно возглавлять список моих забот — и в некоторой мере так и было. Где Вэш, живы ли мои друзья, что Балидор сделал с Адипаном, кто мог погибнуть в сражении — все эти вопросы тоже не давали мне спать по ночам.

И все же на передний план то и дело выходили мысли о том, как Ревик видит меня в новостях, сидящую в Овальном Кабинете, избитую, одетую в платье с глубоким вырезом, макияжем и ошейником, а рука Териана обнимает мои плечи.

Я знала, что у Териана имелись свои причины провоцировать Ревика. Понимание этого не помогало делу, как и тот факт, что Ревик увидит это притворство насквозь.

Я резко дёрнула головой, и ошейник звякнул на моей шее.

Это причинило боль. Но это вернуло мои мысли к настоящему моменту. Это напомнило мне, где я нахожусь. Это также напомнило мне, что я слепа. Ревик не умер. Я просто не могла его почувствовать. И если судить по Нензи и Териану, то Ревик тоже не мог почувствовать меня.

Скорее всего, в этом и заключался смысл ошейника — не дать Ревику отследить меня.

При этой мысли в груди зародилась физическая боль.

Затем его руки оказались на мне, как и накануне ночью.

Я попыталась вырваться из его пальцев, но бежать было некуда.

— Нензи, нет. Прекрати!

Его руки ласкали мою спину до самого низа, затем проходились по ногам. Я почувствовала, как напряглись его пальцы, когда я отодвинулась так далеко, как позволяли мне кандалы. Он приласкал внутреннюю сторону моих бёдер, затем его рука скользнула выше…

— Нет! — вскрикнула я, выгибая шею. — Прекрати! Я не хочу этого. Пожалуйста, прекрати!

После небольшой паузы он убрал руки, посмотрев на моё лицо.

Его глаза светились слабым, бледно-зелёным светом.

— Пожалуйста, — мягко сказал он, касаясь моей щеки. — Пожалуйста, Элли.

— Нет! — я показала пальцами резкий отрицательный жест. — Нет!

Его глаза закрылись. Он поймал меня за волосы, крепко удерживая их своими маленькими пальчиками. Другой рукой он ласкал мою спину, и я видела, что он смотрит на моё тело, хоть я и избегала смотреть на него.

Теперь я осознавала, что на нем нет одежды… факт, которого я тщательно избегала, когда смотрела на него ранее. Я ощущала малый размер его рук, краем глаза замечала белизну его кожи, худую грудь и похожие на пауков кисти рук.

Он выглядел таким юным.

Я отпрянула под его пристальным взглядом.

— Пожалуйста, — сказала я. — Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Что я могу сделать? — в его голосе послышалось раздражение. Сейчас он казался мне старше, как это бывало временами. Не столько напуганный мальчик, сколько… некто другой. Он ласкал моё лицо. Он попытался коснуться моих грудей, но я тоже отпрянула.

— Ты хочешь этого, — мягко сказал он. — Я это чувствую. Ты хочешь, чтобы я касался тебя, — его голос охрип от желания. — Чего ты хочешь?

Слезы навернулись на мои глаза, отчего я лишь сильнее разозлилась.

— Пожалуйста, отпусти меня!

— Отпусти? — в его голосе прозвучало удивление. — Отпустить куда?

Я прикусила губу. Если я упомяну Ревика, это лишь сильнее разъярит его.

— Куда угодно, где я не буду пленницей! — выпалила я. — Куда угодно, лишь бы не быть здесь, с ним.

Он вновь мягко прикоснулся пальцами к моей руке.

— Это потому что ты связана? — спросил он. — Мне нужно развязать тебя?

— Да, — сказала я, кивая. — Да. Развяжи меня.

Его глаза всматривались в мои. Он вновь казался взрослым, настороженным и слегка агрессивным. Но там присутствовало и нечто иное. Нечто, что я почти узнала.

— Я мог бы все равно сделать это, — сказал он. — Я мог бы оттрахать тебя. Ты не можешь меня остановить.

Я вздрогнула от его слов. Мои челюсти сильнее сжались.

— Да, — сказала я. — Ты мог бы. Но мне это не понравится, Нензи. Меня будет тошнить от этого. Я буду считать тебя омерзительным, — я помедлила, давая своим словам повиснуть в воздухе. По его глазам я видела, что это влияет на него. — И ты мне больше никогда не будешь нравиться, Нензи. Никогда. Меня будет тошнить всякий раз, когда ты коснёшься меня. Я захочу блевать от этого.

Видя, как он ещё сильнее мрачнеет, я закусила губу.

— Я сделаю все, что ты захочешь, — выпалила я. — Мы можем быть друзьями. Просто сними ошейник. Развяжи меня и сними ошейник. Мы можем… — я слегка поперхнулась следующими словами. — …заняться любовью. Затем мы сможем уйти отсюда. Мы сможем уйти вместе.

Свет пульсировал в его радужках.

На мгновение это вернуло меня обратно, к Ревику. Я осознала, что вспоминаю его лицо, как оно выглядело в темноте.

В глазах мальчика я тоже видела желание. Возможно, он подумывал принять моё предложение. Однако я не могла сказать точно и пока что не позволяла себе слишком задумываться на эту тему. Не имея доступа к своему свету, я лишь могла пытаться соединить точки, опираясь на его слова, язык тела, взгляд его глаз.

Ужасно раздражало смотреть в это бледное серьёзное лицо и пытаться решить, стоит ли мне сказать больше или просто хранить молчание.

В итоге он выпустил мои волосы и обмяк на полу рядом со мной.

Он лежал на спине, глядя в потолок.

Его ладонь устроилась в его паху. Я не смотрела вниз, не слишком-то радуясь перспективе наблюдать, как он удовлетворяет себя… но он этого не сделал. Вместо этого он посмотрел на меня. Его лицо находилось всего в футе от меня, поразительный зелёный свет в его глазах начинал гаснуть, его завитки как жидкость вращались в крошечных венках его радужек.

Повернувшись набок, он подпёр подбородок одной рукой, все ещё всматриваясь в моё лицо, затем окинул взглядом остальное моё тело. Он протянул руку и начал гладить меня по волосам.