Щит

— Ты неправильно меня понимаешь, Элли. Я просто не хочу говорить здесь.

— Но где находится это «здесь», Ревик? Явно не в пределах комнаты, и даже не в пределах лагеря…

— Конструкция, Элли. Она заканчивается на границе деревни.

Ощутив такое чувство, будто лампочка выключилась, я взглянула обратно на вершину холма.

Через несколько минут мы добрались до подножья и повернули на главную улицу Сиртауна, который уже переполнился полуденными покупателями и торговцами. Мы не прошли даже одного квартала, когда Ревик утянул меня сквозь толпу на боковую улицу, мощёную кирпичами — ну, даже переулок, хотя в Сиртауне разница была чисто формальной.

Не успела я у него ничего спросить, как Ревик обхватил меня за талию и почти подтащил меня к стене маленького магазина, который выходил фасадом на главную улицу.

Я удивлённо схватилась за его шею.

Когда Ревик поцеловал меня в этот раз, его губы не были осторожными — или особенно нежными.

Он крепко целовал меня, удерживая у стены, сжимая мои волосы в кулаке и притягивая мой свет до такой степени, что я ахнула. Вжавшись своим телом меж моих ног, Ревик поцеловал меня вновь, так крепко сжимая рукой мою талию, что я едва задевала носочками землю.

Я не могла дышать, пока он не помедлил.

Я вцепилась в его волосы, когда он поцеловал меня ещё крепче, и выгнулась ему навстречу.

Ревик издал низкий звук, который я прочувствовала до самых пальчиков на ногах… затем резко отстранился и прислонился своим лбом к моему. Боль свернулась вокруг него, притягивая меня, перехватывая моё дыхание.

— Элли… gaos, — он стал целовать моё лицо, на мгновение прижался щекой. — Что ты пытаешься со мной сделать? Разве ты не знаешь, что каждый видящий в лагере это почувствовал?

— О, — моё лицо залило жаром, как только понимание отложилось в моем сознании. — О. Ладно.

— Конструкция… Она совершенно открытая. Я думал, ты знаешь.

Я покачала головой.

— Прости, — я слегка улыбнулась, смутившись. — Наверное, все решили, что это не имеет значения — по крайней мере, для меня. Они все знают, что у меня не было секса с живым мужчиной с тех пор… — я умолкла, осознав кое-что ещё.

Я напряглась, понимая все, что из этого вытекала.

Затем я вспомнила, с кем я была. Подняв взгляд, я попыталась отрезать эту мысль, но уже видела, что Ревик смотрит на меня.

Примерно в то время, наверное, я залилась ярко-красным румянцем.

Пока он смотрел на меня, я ощущала в нем противоречие. Когда я попыталась прочесть его по поводу всего остального, Ревик оттолкнул меня. Однако я знала, что он меня услышал.

Супер. Просто… идеально.

Я чувствовала, что моё лицо начинает пылать ещё жарче, и попыталась решить, стоит ли мне что-нибудь сказать.

Чудесно. Ну вот прямо так и должно было пройти это утро — мой бойфренд/муж представляет, как я мастурбировала перед кучей холостых мужиков все то время, что он находился в тюрьме и подвергался пыткам.

Я прикусила губу, когда Ревик так и не посмотрел на меня.

— Эй, — тихо произнесла я. — Никто мне не говорил.

Я видела, как напрягся его подбородок. И вновь мне захотелось забраться в какую-нибудь дыру. Желательно в ту, которая вела, ну скажем, в Португалию.

— Слушай, я правда очень сожалею.

Взгляд Ревика метнулся в мою сторону.

— Элли! С чего ты взяла, что я буду злиться на тебя за это? — его акцент усилился. — Это ерунда… это не моё дело. Я просто пытаюсь придумать хорошую причину, почему мне не стоит выбивать все дерьмо из каждого видящего в лагере за то, что тебе никто не сказал…

Обвив руками его шею, я легонько дёрнула его за волосы.

— Эй, — позвала я. — Перестань, ладно? — я чувствовала, что покраснела, когда Ревик посмотрел на меня, и заставила себя пожать плечами. — …Ну кое-кто из них погонял лысого, пока я страдала от сексуального неудовлетворения. Что с того? Забудь.

Ревик крепче обнял меня. Я вновь ощутила в нем боль, смешивающуюся с чем-то, похожим на привязанность. Больше, чем привязанность — интенсивная эмоция вплеталась в мой свет насыщенной смесью, которую Ревик сдерживал или, может быть, приглушал. Я чувствовала, как он вспоминает моё лицо сегодня утром, и странно было видеть себя с его точки зрения — лежащую на кровати с разметавшимися по покрывалу волосами и ласкавшую его лицо.

Жидкая волна сексуальности без предупреждения омыла Ревика и меня саму. Моя рука сжалась на его затылке, и Ревик понизил тон.

— Элли… дорогая, — пробормотал он. — Я так сожалею.

Он вновь поцеловал меня, но в этот раз мягко, почти нежно.

И все же мой разум отключился, когда Ревик отдался поцелую, наклоняясь, но не вжимаясь в меня. Секунды спустя он отстранился, отпустив меня с неохотой, которую я буквально прочувствовала.

Избегая моего взгляда, Ревик сделал широкий шаг назад от стены.

Его голос прозвучал отрывисто, акцент опять усилился.

— Я голоден, — сказал он. — Мы можем поесть?

Я стояла у стены, наполовину согнувшись и стараясь контролировать свой свет.

Смутившись, я кивнула, стараясь вернуть себя в тот режим, в котором находилась более года — в то отрезанное приказное состояние, которое я вырабатывала, когда у меня не было выбора. Я знала, что Ревик может видеть сквозь это, но в данный момент мне было все равно.

Меня только что зашвырнули в глубины того, каково это — вновь постоянно находиться рядом с ним. Только теперь, когда мы открыто говорили о сексе, все становилось в сто раз хуже. Я знала, что это комплексная сделка, и эти симптомы неизбежно сопровождали разделение света с другим видящим, но знание ничуть не упрощало ситуацию.

Ревик пошёл вместе со мной в то место, где я бывала прежде — высоко на холме, на одной из улиц, прилегавших к главным рыночным дорогам. Мы поднялись по ступеням в ресторан на верхнем этаже. Из-под крыши из гофрированного пластика открывался вид на всю долину.

А ещё здесь подавали лучшую тайскую еду в городе.

За ланчем — а может, это был завтрак — мы говорили об Индии, о лагере, о том, чем я занималась. Я немного корректировала свой рассказ. Например, я не упоминала, что несколько недель назад меня подстрелили, а также опускала большинство своих вылазок из Сиртауна.

Ревик все равно несколько раз хмурился, как будто читая между строк как минимум часть того, о чем я умалчивала.

Он не упоминал случившееся тем утром, пока не проводил меня обратно.

Дойдя до границы между городом и конструкцией, Ревик поцеловал меня на прощание, сказав только то, что сегодня днём у него дела.

Когда я занервничала, он вновь поцеловал меня, привлекая к себе.

— Элли, — мягко произнёс он. — Я не уйду надолго. Обещаю.

Я подняла взгляд.

— Не в том дело. Ты какой-то странный. Даже по твоим меркам, — я дёрнула его за руку. — Я не могу понять, то ли ты зол на меня… то ли что.