Щит

По крайней мере, это объясняло, почему Балидор не приехал.

— Кто? — спросил Ревик наконец. — Американцы? — он сделал соответствующий жест. — Самолёты? Они были американскими?

Гигантский видящий улыбнулся, но его взгляд оставался равнодушным.

«Какая разница, под флагом каких червяков они летают? Они приехали в своих мёртвых машинах, и они бомбили город, пока каждый видящий в нем не бежал или не погиб».

Забрав фляжку из рук Ревика, он отпил большой глоток и жестом показал на дом.

«Мы здесь ради тебя, брат. Мы пришли искать Мост и её супруга».

Ревик подавил боль в груди. Он стиснул хлопковую рубашку, силой запихал больше еды в рот, хотя бы чтобы отвлечь себя.

«Вас послал Балидор?» — спросил он наконец.

Гигант-видящий улыбнулся, но Ревик вновь увидел, как он переглядывается с остальными. Они все ещё чего-то ему не договаривали.

Он скрыл нервозность из своего света.

— Кто-нибудь из вас курит? — спросил он, чтобы развеять напряжение. — Hiri?

Тот, что на лошади, бросил ему палочку. Ревик поднёс её к губам. Он вдохнул, как только тот, который прострелил цепи, наклонился поближе и грубой рукой прикрыл пламя серебряной зажигалки, помогая ему прикурить.

«Нас послали друзья, — сказал лидер. — Теперь мы отвезём тебя туда», — улыбнувшись, он показал жестом на деревянную миску.

— Ешь, — сказал он. «Мы скоро поедем».

«Куда мы направляемся?» — послал Ревик. Он сохранял свои мысли нейтральными.

Крупный видящий сделал неопределённый жест.

«Сначала в лагерь базы. Возьмём припасы, подлечим твою ногу, — он улыбнулся, тёмные глаза смотрели ровно, как у куклы. — Затем мы отправимся на её поиски, да?»

Ревик улыбнулся, вежливо поклонился в знак благодарности, но он чувствовал, как его разум приобретает ясность, пока он сканировал свет гиганта.

Молодой версианец жестом показал ему вытянуть руки. Используя тот же режущий инструмент, который расправился с ошейником, он один за другим перекусил браслеты наручников. Ревик продолжал фокусировать свой свет на двух других, потирая запястья.

История про Сиртаун казалась правдивой.

Он улавливал проблески горящих зданий, вой городских эвакуационных сирен, пока над головами проносились самолёты. Он и так почувствовал что-то ранее. Когда охранники Териана выбивали из него дерьмо ногами, прямо на ступенях. Что бы там ни было, история версианцев звучала правдиво, даже в отрыве от того, что он ощущал в их сознании.

Ни одного из троих, похоже, не тренировали в качестве разведчиков, но Ревик соблюдал тщательную осторожность при сканировании их света. Он не мог позволить себе разозлить их.

Пока что лучше притвориться, что он верил всему сказанному.

В любом случае, он не безосновательно уверен, что они везли его не к Балидору.

***

Поездка через поле и по узкому каменистому каньону, по петляющей тропке, была не самой комфортной.

Даже когда они выехали на зелёный луг по другую сторону каньона, каждый шаг лошади тревожил ногу Ревика, посылая резкие уколы боли вверх по бедру. Он сломал как минимум одну важную кость.

По его инструкциям они посадили его на чалую кобылу с красной мордой, устроив вместо седла несколько одеял из овечьих шкур, поскольку обычное седло оказалось бы слишком жёстким для него. Скорее всего, в этом они были правы, но ему приходилось сжимать ногами бока кобылы, чтобы удержаться на её спине, и это само по себе было пыткой. Через час Ревика уже тошнило от боли.

Ему сложно было не думать об Элли.

Вдалеке от дома все, похоже, только ухудшилось.

Чем хуже становилась физическая боль, тем сильнее она сбивала его с толку, смешиваясь с потребностью в Элли. Часть его света импульсивно искала её, даже когда Ревик вытеснял образы её и Териана, которые так и вертелись в его мозгу. Или наоборот, образы её с мальчиком. Он пытался разговорить трёх версианцев. Он пытался узнать больше о Сиртауне, о том, куда они его везли — все что угодно, лишь бы чувствовать, что он использует время, а не тратит его впустую, пока Элли увозят куда-то дальше.

Они не избегали его вопросов в открытую, но обходили странными петлями, давая смутные ответы всякий раз, когда Ревик пытался вычленить детали.

После множества вопросов он наконец узнал, что американцы действительно причастны к бомбёжке Сиртауна.

Ревик всегда предполагал, что большинству видящих известно о внутренних разборках в обществе видящих — между Шулерами и Семёркой, а также то, что Шулеры крепко проникли в правительство Соединённых Штатов, СКАРБ и Мировой Суд.

Однако версианцы, похоже, считали такие детали незначительными.

Для них источник проблемы являлся ясным, простым и выражался одним всеобъемлющим словом: люди.

Ревик гадал, было ли время, когда мир и ему казался таким простым.

Ему не удалось узнать от них, сумел ли Совет Семёрки бежать в целости и сохранности, или выжил ли Вэш. Они смогли сказать ему, что лагерь перенёс множество прямых попаданий, а также то, что старый Дом на Холме также бомбили. Каменная структура, возведённая ещё до первого контакта с людьми, являвшаяся старейшей известной постройкой видящих, сохранилась до этих времён почти в оригинальной форме. Катакомбы под каменным особняком хранили незаменимые артефакты и даже тела первой расы до их истребления.

Они также служили домом для обширного архива с оригинальными трактатами и другими документами из Памира.

Ревика никогда не приглашали туда, вниз, но это место считалось святым.

Он постарался подумать, остались ли у него контакты там поблизости.

В его мыслях всплыла Тарси.

В эти дни она не была солдатом, но его варианты ограничены.

Реальность заключалась в том, что у Ревика больше не осталось много друзей в Индии или Китае. Он вообще не проводил время в Азии после его «реабилитации». То недолгое время, что он провёл в Азии после ухода из Шулеров, он пробыл в пещерах с монахами-затворниками, пока с его разумом и светом творился настоящий ад, и лишь Вэш ежемесячно навещал его, чтобы наблюдать за прогрессом.

Он определённо не обзавёлся друзьями.

Те годы состояли из медитаций и реструктуризации его света, в основном под бдительным оком секты монахов, которые редко говорили с ним, за некоторыми исключениями.

Когда та фаза его реабилитации закончилась, Вэш тут же перенаправил его — поначалу в Россию, где Ревик прожил несколько лет в одиночестве. В то время Вэш преподнёс это как часть его искупления грехов, так что Ревик не чувствовал себя вправе отказаться. Он вышел из пещер Памира меньше недели назад, когда ему вручили новый паспорт и билет на автобус до Дели, а оттуда он улетел в Берлин, а затем в Москву, где ему уже организовали жилье.