Считай звёзды

— Что?! — она взрывается новой волной ярости, подходя ближе и всё так же указывая на О’Брайена пальцем. — Ты мелкий сопляк! Немедленно извинись!

— Пошла ты! — он гавкает в ответ. — Пошла нахуй!

— Дилан! — кричу, одной рукой стараясь удержать его на месте, пока второй дергаю Лиллиан за ткань блузки. Они оба… Будто озверели.

— Замолчи! — белки глаз женщины покраснели от лопнувшись в них сосудов.

— Пошла к черту! — парень словно не видит меня, продолжая наступление.

— Дилан! Лиллиан! — пищу, хнычу от боли в теле, но не сдаюсь, продолжив попытки вразумления. Дилан ещё раз пихает мать, когда та подходит слишком близко, на что Лиллиан рычит:

— Ты меня пихнул?! Ты что как Шо… — даже я знаю, что это лишнее, поэтому чувствую себя готовой к вспышке, которую вызовет сравнение Дилана с Шоном. Парень полностью теряет контроль, заставив обеими руками обхватить его тело и сжаться от страха перед неизбежной болью.

— Закройся! Закрой рот! Закрой! — Дилан толкает меня в сторону, но не поддаюсь, продолжив удерживать его:

— Дилан! — плачу, тяну его назад, но парень добирается до матери, уже не жалеет сил, когда толкает её, в связи с чем Лиллиан оказывается на полу. Сидит. С чертовой злостью дышит, подняв бешеный взгляд на сына, который рывком убирает мои руки, поспешив к лестнице. Я кидаюсь за ним, оставив женщину без помощи, хотя помню о её проблеме с ногами. Сейчас она не важна. Совсем.

— Дилан! — Господи, Лиллиан же психолог! Она больше всех должна понимать, что нельзя нападать на человека, который и без того находится в нестабильном состоянии! Что с этой женщиной не так?! Или это её способ воздействовать на людей?

Выхожу на второй этаж, спешу за парнем, который сворачивает в свою комнату, и мне приходится перейти на бег, наплевав на боль. Успеваю открыть дверь до того, как Дилан справляется с ключами, но тут же прижимаюсь к стене, ведь он повышает голос, начав ругаться:

— Блять! Блять! — отворачивается, со всей силы бросив связку ключей в сторону шкафа. — Сука! — орет, сгибаясь под тяжестью разрушающих его эмоций. — Мразь! Блять!

Я стою у стены, прижавшись к ней спиной. Со слезами слежу за физическим и моральным терзанием парня, начав мычать. Знаете, как выглядит истерика? Так вот у Дилана О’Брайена — истерика. Он доходит до ручки. Находит край своего терпения. Поэтому кричит в пустоту, ногой пихает стул, к черту сносит все предметы со стола. Прижимаю ладонь к дрожащим губам, морщась, ведь не знаю, что сказать, чтобы подействовать на него. Ему нужно успокоиться, пока…

Дилан вдруг замирает, еле глотая воздух, и прижимает кулак к груди, сутулясь. Стоит ко мне спиной, но мне не трудно понять, что происходит. Сердце прихватывает. Боже, этого и боялась.

Делаю осторожный шаг по направлению к О’Брайену:

— Эй, тебе нужно успокоиться, — Дилан активно дышит, качая головой, и проводит второй ладонью по вспотевшему лицу, на котором мелькает нервная усмешка, но уголки губ так же внезапно опускаются. Парень покачивается на ногах, наклоняет голову, под ладонью скрыв глаза.

— Дилан, — шепчу, подбираясь ближе, и с опаской вытягиваю руку, желая коснуться его спины ладонью.

— Как вы меня заебали, — его голос дрожит. Застываю. Дилан трясется, всячески обрывая свою попытку судорожно втянуть в легкие воздух.

— Господи, как вы меня заебали, — шепчет с придыханием, будто вот-вот заплачет, но держится, поставив одну руку на талию. Глотает кислород, рыча с отвращением:

— Одна мразь не контролирует, блять, свою матку, из-за чего мне приходится терпеть её ёбырей, — сильно сдавливает пальцами лицо. — Другая дохера гордая, сука, которая постоянно давит на чувство вины, блять, как будто я не знаю, в чем нагрешил, — сильнее горбится. Опускаю руку, с тяжестью в груди смотрю на парня, который процеживает:

— Что бы я ни делал, на хуй, будет трахать мой мозг, вызывая чертову вину, — рвано дышит. — Пошли вы на хуй. Пошли на хуй, — шепчет. — Пошли на хуй.

— Дил… — успеваю произнести до того, как он разворачивается, врезавшись в мое бледное лицо ядовитым взглядом:

— Думаешь, я не знаю, что сделал?! — наступает на меня, поэтому напугано поднимаю руки, защищаясь:

— Постой… — бьюсь спиной о стену позади.

— Да, блять! Я трахнул тебя, Райли! Я знаю это! Прекрати вызывать у меня чувство вины, ясно?! — кричит, подходя слишком близко, и от его голоса начинает звенеть в ушах. Я морщусь, боясь пошевелиться, так что бессильно смотрю на парня, который продолжает, активно жестикулируя:

— Знаю! Я знаю, блять! Не надо мне напоминать! Сука, я всё делаю! Всё! Ты слышишь?! — пихает меня в плечо, заставив опустить голову, сжав мокрые веки. — Я уже заебался рвать задницу! Да, я мудак! Я мудак, Райли! Спасибо, что напоминаешь мне об этом! Спасибо! — он в последний раз повышает голос, грубо вытолкав меня из комнаты. Пищу, обняв себя руками, и оказываюсь в коридоре, тут же оглянувшись на комнату парня. Он хлопает дверью, но шум не затихает. Стены продолжают рваться от его ругани и крика, но теперь Дилан орет в пустоту. Слышу грохот, вздрагивая от звука разбивающегося стекла. Растираю свои плечи. Не могу двинуться с места. Стою. Сверлю поверхность двери, стараясь не лишиться рассудка. Тяжелый день. Эмоциональный день. Убивающий день.

Но совсем неожиданно в сознании всплывают слова Агнесс, которые я вспоминаю довольно часто.

«Кто знает, что творится в их жизни?»

Опускаю руки. Шмыгаю носом.

Верно. Кто знает?

Кто знает, что творилось в жизни О’Брайена на тот момент, когда мы переспали?

Я помню его отметины на шее. Помню ту порванную веревку и опрокинутый стул.

Я помню, ведь именно в тот момент протрезвела.

Когда поняла, что этот парень — парень, которого случайно пихнула в шумном зале, предпринял неудачную попытку убить себя.

Это послужило одной из причин для моего расположения. Я просто хотела… Я хотела поговорить с ним, может, помочь, хотя плохо разбиралась в душевных проблемах, но мне так хотелось. Так хотелось, что я… Я решила помочь ему телом.

Отступаю к стене, прижавшись к ней спиной.

Я ведь знала. Видела. Понимала. Но всё равно поставила свои чувства выше, поступив эгоистично в ответ на его эгоизм. Да, вряд ли что-то пошло бы иначе, если бы мною не двигала обида весь этот год, но мне бы точно было бы легче существовать, а так… Я тихо ненавидела О’Брайена, пытаясь зарыть злость глубже в себя, но таким образом не получила бы освобождение от неё.

Столько времени и эмоций потрачено впустую.

Для чего?

От усталости кружится голова, но продолжаю стоять, не шевелясь. Трачу остаток сил на поддержание дыхания. С внутренней опустошенностью смотрю в сторону, приняв, наверное, самое правильное решение.

Нет больше смысла. Мне нужно отпустить, избавить саму себя от того дерьма, что разъедает мои внутренности уже какой месяц.

Стук не высоких каблуков.

Прикрываю горячие веки.

О нет…

Лиллиан поднимается на этаж. Лиллиан тяжело дышит. Лиллиан готова ко второй волне, но Дилан… Он не готов. Его нельзя трогать.