Сдаться ты всегда успеешь

– Так сразу?
– удивляется она.
– Вот нынче мужик пошел, не женщин на руках носить, а сами скорее на шею заберутся.

Я рассмеялась от ее слов и сделала глоток горячего чая:

– Он удивительный, смышленый, красивый, если бы все мужчины были такими, - мечтательно протягиваю я, пряча свои глаза, в которых наверняка читался смех.

– Ты сейчас о каком-то мифическом мужчине говоришь или реальном?

– Реальнее не бывает. Ему всего два годика, но он потрясающий…

– Что? Маша, у тебя, может быть, температура поднялась? Два годика? Это же ребенок!
– восклицает подруга.

– Ребенок, - снова смеюсь и, стрельнув глазками, делаю еще глоток чая, - Прикатил прямо к моим ногам, Мишуткой зовут.

– Даже так, а папа у него кто?
– лукаво интересуется подруга.

– А папа у него мужчина, не поверишь.

– В это я как раз таки верю, но почему сразу все не рассказала?

– Потому, что неважно все это, - вздыхаю, уставившись в кружку.
– Я не хочу все переживать по новому кругу. Не хочу, чтобы взрослые играли, а потом страдали дети. Если бы ты только видела Мишутку, то поняла бы, о чем я.

– А я боялась того, дорогая, что неудачный опыт с Гришей будет определять твое будущее. Не все мужчины такие, как этот… - замолкает, откашливаясь.
– Кхм, нехороший человек.

– Только боль Настеньки от этого не меньше.

– Да, бедное дитя, с таким-то папашей. Кстати, ничего от него не слышно? Не звонил, не умоляя вернуться?

– Нет, а я так переживаю за малышку, как она там сейчас, что с ней? Она же такая маленькая, - у меня на глазах появляются слезы, а внутри снова все жжет от боли.

– Держись, дорогая, не в наших силах что-либо сделать. Гриша - ее отец, можем лишь надеяться, что он не сделает ей больно.

– Ей плохо там. Очень плохо. Я точно знаю.

– Да откуда ты можешь знать, Маш? Ты что, подглядывала за ними?
– вспыхивает подруга.

– Я…я видела их всех вместе…

– Всех? Это с женой его? Почему тогда молчала? Теперь понятно твое состояние.

– Это было в тот же день, когда я с Мишуткой познакомилась, - тяжело вздыхаю и продолжаю: - Они сказали Насте, что я ее бросила. Ей плохо там, понимаешь, она несчастлива, да и Лена эта - как схватила ее за ручку, а она же малышка еще совсем.

– Да уж. А Лена, я так понимаю, под стать своему мужу, два сапога пара. Ну, не расстраивайся ты так, они все это из-за ревности.

– А если она бьет девочку?
– озвучиваю страшную догадку.

– Она могла бы? А Гриша? Ты ведь жила с ним, думаешь, он бы это допустил?

– После того, как он поступил, я уже ничего не знаю.

– Одно дело - женщина, другое - дитя, - заключает подруга, и я была готова согласиться, но ни в чем не могу быть уверена.

– Если бы ты знала, как мне хочется верить, что Гриша не даст дочь в обиду.

– Будем надеяться, все равно ведь не в силах что-либо изменить. А вот к этому своему, новенькому, как его?

– Антон.

– К Антону приглядись, мало ли что, знаешь ведь, жизнь - она непредсказуемая штука. Не знаешь, где потеряешь, а где найдешь.

Мы еще долго сидели в кухне, говоря обо всем и ни о чем сразу. Ася права - жизнь непредсказуема, но мне бы хотелось знать, что ждет меня впереди, потому что слепо доверять я больше не готова. Однажды я совершила эту ошибку, доверившись не тому мужчине, а теперь, ладно уж - я, но ребенок расплачивается своей болью.

Мы укладываемся спать уже поздно ночью, потому что завтра ни одной из нас не нужно рано вставать на работу. Ася долго ворочается рядом, а я просто смотрю в потолок, думая о том, как там маленькая девочка с чужой женщиной, которую совсем не знает, но которую должна называть мамой.

Утром меня будит громкий звонок мобильного телефона, а я, открыв глаза, нащупываю его на полке возле кровати. Аси рядом нет, но слышен шум воды в ванной, видимо, проснувшись, сразу же убежала принимать душ. Переведя взгляд на экран, вижу мигающее имя - Антон и, долго не думая, поднимаю трубку:

– Привет.

– Здравствуйте, - отвечаю немного хриплым после сна голосом.

– Опять на «вы»? Мы же договорились, Маша, - по-доброму поругал мужчина, который, я точно могла слышать, улыбался.

– Простите, прости, забыла.

– Я тебе не разбудил?

– Честно - разбудил, но уже пора вставать, - потянувшись, улыбаюсь солнечному воскресенью.

– Прости, Мишка рано встал, подумал, и ты уже проснулась.

– Ничего страшного, как там Мишутка?

– Хорошо, о тебе спрашивал.

– Да? Передавай ему привет, - улыбаюсь, вспоминая ребенка.

– Передам, обязательно. Я почему звоню - поговорил с сестрой, и она ждет тебя в понедельник на собеседование.

– Антон, не надо было, это лишнее.

– Ничего не лишнее. Мне это ничего не стоило.

– Спасибо тебе за такую возможность, - спокойно отвечаю я, снова прикрыв глаза.

– Не за что, я рад тебе помочь.

Завершив разговор, я в смятении откладываю телефон на подушку рядом. Антон все-таки помог, а с маленькими детками работать сложнее. Не то, чтобы я не знала основ - знала, и очень хорошо, но я страшилась собеседования, и все из-за отказов в школах, которые я посетила после института. Да и Антона-то толком не знаю, а здесь его сестра, как-то уж совсем не по себе становится.

Но в понедельник, когда я попала в кабинет к Татьяне, все оказалось гораздо проще.

Она дружелюбно улыбнулась, предложила чаю, выслушала, расспросила, чем я занималась, и ничего страшного в ее вопросах не оказалось. Мне, конечно, не было, чем похвастаться, поэтому я ответила правду, все, как есть.

– Ничего страшного, что нет опыта, нужно ведь когда-то начинать. У нас коллектив дружный, чем сможем, поможем, а с детьми, думаю, общий язык найдете.

– Да, с детьми у меня нет проблем.

– Ну, вот и хорошо. Когда сможешь приступить?

– Я?… Ммм… Мне нужно два - три дня, чтобы уволиться с предыдущей работы.

– Отлично, тогда ждем тебя в четверг.

– Спасибо.

В ответ Таня машет рукой, мол, пустяки, и, вставая со своего стула, говорит:

– Пойдем, я тебя проведу, дети сейчас на улице, поэтому познакомишься уже, когда выйдешь на работу, - я киваю, соглашаясь, а Татьяна продолжает.
– Кстати, Мишка будет теперь на тебе.