Сдавайся! Ты проиграл!

– Черт, как это у тебя всегда получается?!
– Сдался мужчина, выходя из роли.

– Я просто вспоминаю как мама ушла.
– Тихо созналась актриса, пряча глаза. Рен обнял жену.

– Забудь об этом. Теперь все хорошо. В конце концов, у тебя теперь есть Джулия. Она уже тебя любит даже больше чем меня.

– Не говори так! Мама никогда не будет любить никого больше чем своего ребенка! И когда наш ребенок родится я тоже буду любить его больше всех на свете...

– Это да. Стой, что?! Ты сказала наш ребенок?!

– Ну...
– Девушка смущенно отвела взгляд.

– Боже, Кёко! Ты не представляешь как я сейчас счастлив! Но почему ты раньше не сказала?

– Я волновалась.
– Тихо пробормотала актриса.
– А вдруг ты бы расстроился.

– Вот ещё! Дурочка, как ты могла о таком вообще подумать? Так, сейчас поедим и поедем в больницу.

– З-зачем?
– Опасливо поинтересовалась Кёко.

– За надом.
– Отрезал мужчина.

***

Утро мягким теплом пробралось в комнату супругов. Солнечный зайчик скользнул по лицу девушки, заставляя её нахмуриться, а затем и вовсе открыть глаза.

Первым, что Кёко увидела, была черная ткань рубашки. Скользнув взглядом выше, актриса не смогла сдержать улыбки. Да, именно с этого должно начинаться утро: с улыбки, с любимого человека рядом, с солнечных лучей, пробивающихся сквозь немного пыльное оконной стекло в комнату, с радости от мысли о том, что в тебе зародилась новая жизнь... именно так начинается идеальное утро Хизури Кёко.

***

Запах свежесваренного кофе, обожаемая жена в твоей рубашке, прекрасное чувство осознания, что все твои мечты одна за другой сбываются - с этого начинается идеальное утро Куона.

В прекрасном настроении пара отправляется на работу. У LME их снова встречает толпа журналистов, но даже это не стирает улыбки с их лиц. Правда на входе в агентство их встречает Такарада и вот это уже настораживает...

– Так, поторопитесь, работа не ждет. Рен, Кёко я настаиваю, чтобы вы снялись в новом сериале вместе!

– Зачем?
– Непонимающе вопросила девушка, склоняя голову к левому плечу.

– Ваши фанаты жаждут увидеть вас в качестве пары, а там как раз романтическая роль. К тому же режиссер желает, чтобы вы играли вместе.

– Кто режиссер?
– Строго вопросил Куон, буквально сверля директора взглядом.

– Огато-сан.
– Ухмыльнувшись признался директор.
– Собирайтесь, поедете прямо сейчас.

***

Кёко на ходу пролистывала сценарий. Роль у неё была просто восхитительная (и подозрительно напоминающая её саму): кохай без памяти влюбленная в своего семпая.

– Ну как?
– Поинтересовался Рен, который уже успел прочитать выданные ему первые двенадцать сцен и сейчас внимательно наблюдавший за реакцией жены.

– Это будет интересная роль. Думаю мне даже не придется особенно сильно меняться. Хотя, конечно, местами в поведении девушки прослеживаются замашки Сецуки Хилл.

– Например?
– Надо сказать, что сам Рен в сценарии такого не заметил.

– Она довольно грубо отшила ухажера в сцене третьей. А ещё мне придется понервничать в десятой сцене, когда главная героиня будет кричать на главного героя.

– В такие моменты не вживайся сильно в роль, хорошо?
– С нежностью попросил жену Куон.

– Это было бы непрофессионально с моей стороны. Ты же сам говорил, что нужно серьезно относится к своей работе.

– Кёко, это опасно в твоем нынешнем состоянии. И для тебя, и для...
– Мужчина не закончил, подозрительно косясь на водителя, прислушивающегося к разговору.

– Ох, вот я дурочка! Совсем не подумала об этом.
– Девушка досадливо закусила губу.

– Не ругай себя.
– С мягкой улыбкой произнес Куон, касаясь губами макушки жены.
– Все будет хорошо. Я верю в тебя. Ты справишься.

– Спасибо, семпай.
– Взгляд, который Кёко послала мужчине был полон нежности.

– Всегда пожалуйста.

***

– Я так рад, что вы согласились мне помочь!
– Восторгался режиссер.
– Я просто счастлив! Только с вами эта история получится полноценной!

Кёко, кажется, разделяла восторг Огато, полным восхищения взглядом провожая ещё строящиеся декорации и актеров, готовящихся к съемкам. А Рен думал, что раз его любимая счастлива, то он не имеет права отнимать у неё это.

Когда новоявленная Хизури убежала готовиться к съемкам, Куон отозвал режиссера в сторону.

– Огато-сан, прошу вас не давать Кёко поводов для расстройства. И вообще это, конечно, было неразумно с моей стороны соглашаться на съемки сейчас, но раз уж так получилось, то я надеюсь, что мы снимем все до того, как всем станет заметно, что моя супруга в положении.

Глаза режиссера удивленно распахнулись, а потом на его лице появилось умиротворенное выражение.

– Поздравляю.
– С улыбкой произнес режиссер.
– Желаю, чтобы малыш родился здоровым.

– Спасибо.
– Уголки губ актера невольно поползли вверх.

***

– Семпай, подождите!
– Произнося эти слова, девушка в школьном коридоре, стоящая под прицелом камер, выглядела особенно беззащитно и отчаянно.

– Вы что-то хотели?
– Полуобернулся Рен, с трудом сохраняя безразличное выражение лица. Черт возьми! Как этот главный герой может быть таким безразличным, когда хочется просто подойти и обнять её?!

– Д-да. Я... я хотела попросить прощения.
– Опустила голову девушка. Сердце мужчины ёкнуло и он еле сдержал свой порыв крепко обнять жену, чмокнуть её в макушку, сказать, что все будет хорошо.

– За что же?
– Сжимая руки в кулаки вопросил актер.

– Я не хотела говорить вам все это... Я сожалею. Я сказала это потому, что ревновала... Семпай, я... я вас...я вас лю... Черт! Не могу я!
– В очередной раз сорвалась Кёко. Она подняла глаза полные слез на мужа.

– Тс-с-с.
– Куон прижал девушку к себе, гладя её по голове и беспрестанно повторяя, что все хорошо, что не надо расстраиваться.

Прошло уже две недели с момента начала съемок, но эта сцена ни в какую не давалась девушке. Кёко считала, что слова "я люблю тебя" - слишком личные, чтобы произносить их на публике.