Сдаю комнату в коммунальной квартире

В начале двенадцатого я, зевая, выглянула в коридор. Мертвая тишина доказывала — праздник удался. Ни звука не доносится из комнаты полковника, не поет радио у Лизы, и даже у Амалии не работает телевизор — то ли она не хочет мешать Максимилиану с Розочкой, то ли просто спит.

Я на цыпочках подкралась к двери маминой комнаты и приложила ухо к английскому замку. Эх, была бы замочная скважина, так не грех и подсмотреть… Тишина. Неужели я проспала, и Максимилиан уже ушел на дело? Нет, вроде бы чьи-то шаги. Я напрягла слух. Внезапно дверь распахнулась и чуть не врезала мне по лбу. Я отскочила.

— Это вы, Мария Александровна? — удивился Максимилиан.

— Не знаю, кого вы ждали! — огрызнулась я. — Но мне хотелось спросить… нельзя ли взять у вас кружечку бульона? Чисто по-соседски… Лень среди ночи готовить, понимаете?

— Так я же его для вас варил! — расплылся в улыбке он. — Сейчас подогрею.

После взаимных расшаркиваний, я удалилась к себе, получив кружку горячего бульона, в котором плавало куриное крыло, кусок болгарского перца и апельсиновая долька.

В комнате я обулась, положила на диван черный пуховик и черную вязаную шапочку. Приоткрыла дверь, чтобы видеть коридор и уселась на пол возле журнального столика. Я знала, что этот угол не просматривается из коридора. Отличное место для засады! Вот только по-прежнему неясно, как можно воспрепятствовать грабежу. Ничего, пойду за ними следом, и буду орать, пока сторож не проснется и полицию не вызовет!

Время тянулось медленно. От безысходности я взяла со столика кружку с бульоном. Несмотря на странное сочетание продуктов, стряпня Максимилиана оказалась вполне съедобной. Занятая обгрызанием куриного крыла, я чуть не пропустила мимо ушей еле слышный скрип маминой двери. Пришлось поспешно вытираться скатертью — ничего другого мне под руку не попалось, хватать вещи и одеваться. Сигналом «старт» послужила лязгнувшая дверь подъезда. Я заперла дверь, чтобы за мной не увязался Барон, и помчалась следом за похитителями школьного имущества. Высунув нос на улицу, я увидела сворачивающую за угол темную фигуру. Это был Максимилиан. Значит, Феликс остался дома.

Я, стараясь держаться подальше от фонарей, перебежала на другую сторону. Цепь платанов, возле которых я первый раз увидела Феликса, отлично пригодилась в качестве прикрытия. Максимилиан уверенно шагал в сторону школы искусств. Он пересек дорогу и стал спускаться по асфальтовым ступенькам. Я сообразила, что мне тоже надо внимательно смотреть под ноги — где-то здесь должно быть подобие лесенки с перилами и бетонными полосами для колясок. Как бы не загреметь…

— А почему такая очаровательная девушка гуляет ночью одна? — спросили меня из подворотни.

Передо мной возникли двое хмырей, перегородивших дорогу. Я молча повернула назад, но путь к отступлению перекрыл резко пахнущий алкоголем громила.

— Мы тебя проводим! — радостно сообщил мне разговорчивый хмырь. — Давай, хлебни пивка, веселее будет.

— Спасибо, не хочу, — пробурчала я и кинулась вбок, на проезжую часть.

Громила схватил меня за локоть и пробасил:

— Куда намылилась?

И тут мне стало по-настоящему страшно. Я ведь даже телефон с собой не взяла — собиралась впопыхах. Да и как вызвать полицию, когда тебя крепко держат за руку? Я в панике дернулась, вызывая дружный смех хмырей. Набрала воздуха в грудь и завизжала:

— Макс! Убивают! Помогите! А-а-а! Макс!

— Не ори, дура! — подскочил ко мне хмырь и замахнулся.

Я резко пригнулась, роняя очки. Зажмурилась и осела на асфальт, закрывая голову руками — громила почему-то отпустил мой локоть. Один из хмырей коротко выругался. Раздался звон металла, упавшего на тротуар, и тонкий протяжный визг. Я приоткрыла глаза, увидела чью-то ногу, обутую в тяжелый ботинок, валяющийся на тротуаре нож, и опять зажмурилась. Визг оборвался, его сменил топот — судя по звуку, кто-то убегал в сторону моего дома.

— Маша! — меня потрепали по щеке. — Все в порядке? Ты цела?

Я посмотрела на Максимилиана. Крепко схватилась за его куртку и спросила:

— Они ушли?

— Двое — ушли, — спокойно ответил он. — Один — лег и отдыхает.

Я взглянула на бесформенную груду на асфальте и пролепетала:

— Он… Ты… Ты его убил?

— Мария Александровна! — морщась, как от зубной боли проговорил Максимилиан и протянул мне очки. — У вас чисто женское свойство драматизировать события. Я всего лишь сломал ему руку.

Эти слова подействовали на меня как укол в мягкое место. Я вскочила, нацепила очки и, не разбирая дороги, помчалась вниз по улице. Пометавшись во дворе общежития, я распугала бродячих котов и спряталась за мусорные баки. Убежище показалось мне достаточно укромным — фонарей рядом с мусоркой не было, а ограждение из нескольких бетонных плит выглядело очень надежно.

— Мария Александровна! Зачем вы туда залезли? — спросил Максимилиан, заглядывая в щель между баком и ограждением.

— Надо где-то пересидеть, — стуча зубами, пояснила я. — Сейчас кто-нибудь сообщит в полицию о драке, они начнут прочесывать район, нас арестуют и меня посадят в тюрьму!

— Вас-то за что?

— За соучастие! — взвыла я.

— А-а-а… — неопределенно протянул он. — Простите, а можно еще один вопрос? Вы долго собираетесь здесь сидеть?

— До утра, — твердо сказала я. — Утром пойду домой.

— А-а-а… — повторил он, присел на корточки и спросил:

— С какой стати вас вообще потянуло гулять по ночным улицам? Даже Барона не захватили! Это же чистой воды безумие! Вы не казались мне похожей на авантюристку.

Я начала путано объяснять, что хотела препятствовать осквернению храма искусств, к которому питаю нежную привязанность. Детские воспоминания, запах плакатной гуаши, звуки трубы духового оркестра…

— Вы опоздали, Мария Александровна, — фыркнул Максимилиан и погладил подкравшуюся кошку. — Простите, но храм я уже осквернил. Пока вы отдыхали.

— А куда вы сейчас шли? — насторожилась я.

— Вам-то какое дело? Я за себя постоять могу, как вы могли заметить. С кем надо — договорюсь. А с кем не могу договориться…

— Что вы сделали со сторожем? — взвизгнула я. — Признавайтесь! С этим дедом старой закалки невозможно договориться!

— Банально напоил! — огрызнулся Максимилиан. — Это один из самых простых способов убрать препятствие с дороги. Хотите — можете пойти и на него полюбоваться.

— Хочу.

— Замечательно! — расцвел он. — Я стал бояться, что вы и впрямь тут до утра просидите. Запах, знаете ли…

Он галантно помог мне выбраться из-за баков. Цепляясь за его рукав, я добрела до ворот школы искусств. Пережитое потрясение дало о себе знать — ноги были ватными и плохо повиновались. Максимилиан отпер сначала калитку, потом дверь. Дотащил до учительской и предложил:

— Любуйтесь.

В учительской витал характерный запах, тут же напомнивший о громиле, хватавшем меня за руку. Я мельком покосилась на посапывавшего старичка и простонала: