Сдаюсь, любовь!

— С самого первого момента, когда ты закатила глаза, я знал, что я на крючке. Никто не удивлял меня и не злил таким простым жестом, как ты. Ты всегда была разной, Лили — сложной, напористой, враждебной, но всегда такой сексуальной, такой красивой и такой моей, даже когда ты не понимала этого.

Я тяжело сглатываю, и мое дыхание тяжелеет.

— Я понимала это, и чем больше приходила к осознанию этого, тем больше сопротивлялась. — Он смеется.

— Ты боец, Сладкая. Это одна из тех вещей, которая мне в тебе очень нравится. — Я трясу головой.

— Я не могу поверить, что ты построил это для нас.

— Подожди, пока ты не увидишь весь дом, — говорит он, как ребенок перед открытием рождественских подарков. Он сгребает меня в охапку без предупреждения, и я визжу.

Тео несет меня через весь дом. Мы попадаем в пустую комнату, он включает свет, вся стена напротив нас подсвечивается, и она зеркальная.

— Танцевальная студия, — шепчу я. Он кивает.

— И… — Он подходит к зеркалам, нажимает на что-то, и они складываются. Тренажерный зал.

— Я когда-нибудь говорила, как сильно я тебя люблю?

Он широко улыбается мне. На нем джинсы и обычная белая футболка с v-образным вырезом, которая обтягивает его широкие плечи, как вторая кожа. Он запускает руки в мои волосы и целует меня. Мои пальцы пробираются под его майку и прижимаются к теплой коже, его мускулы сокращаются. Язык Тео дразнит меня, пока я не начинаю извиваться, как кошка. Я впиваюсь в его бицепсы и тяну его ближе. Он улыбается мне в губы и отрывается от меня. Я стону.

— Ты подаришь мне действительно синие яйца. — Я закатываю глаза.

Да, и главный минус в том, что я почти умерла… нет секса. Все исцелилось, кроме, очевидно, моей ноги. Пф, семантика.

— Моя вагина не сломана, — ворчу я. Он ухмыляется.

— Ты такая милая.

— Я возбуждена, это разные вещи! — Он проводит своими губами по моим.

— Возможно, я могу помочь с этим, — выдыхает он в мои губы, прежде чем перекинуть меня через плечо.

Тео выносит меня из танцевальной студии. Я визжу и смеюсь до того момента, пока не могу дышать. Все, что я могу видеть — это ступени. Я слышу, как открывается дверь, и меня бросают на огромную кровать. Сверху кровати балдахин, выполненный из прозрачного материала, мне нравится.

Я смотрю на Тео, он снимает футболку через голову. Я закусываю губу и стону, все эти гладкие мускулы выставлены на показ.

— Так тебе нравится это, Сладкая? — спрашивает он с развратной улыбкой на губах.

Я не смогла даже ответить, недели сексуального воздержания сделали свое. Я умоляла Тео дотронуться до меня, трахнуть меня, все что угодно. Она сказал нет, мне не разрешается переутомляться. Но вчера все встало на свои места. Мои ребра зажили, запястье исцелилось, и гипс сняли, не было никаких осложнений после последней операции. Никаких больше оправданий… ну кроме моей ноги, но с этим можно работать.

Я указываю на него пальцем и маню ближе к себе. Тео поднимает бровь и вскарабкивается на кровать, пока не ложится между моими разведенными бедрами. Он прослеживает пальцами линию моего топа, снимает его, оставляя меня только в лифчике, а затем срывает, мои соски твердеют от теплого воздуха. Тео сжимает мои груди и тянет за соски. Я стону и извиваюсь на постели, между моих ног уже влажно. Черт, будь он проклят! Он сделал меня настолько желающей. С ногой в гипсе или нет, но я его трахну, если он не поспешит! Я сажусь, оборачиваю руки вокруг его шеи. И толкаю его назад, прижимая свою голою грудь к его. Мою кожу покалывает, мои губы напротив его, разъяренные и жаждущие. Тео целует меня в ответ, дразнит своим языком. Я пробегаюсь свободной рукой по его торсу, по всем шести кубикам его стального пресса. Нащупываю пряжку ремня, он прижимает меня теснее к себе, моя рука зажата между нами, я не могу двигать ей. Он кусает мою нижнюю губу.

— Не трогай, Сладкая, рано.

Я стону и откидываю голову на подушку.

— Не время дразнить, а то у девушки могут развиться способности к изощрённому убийству, — ворчу я.

Он смеется, и его губы исследуют мою шею, спускаются все ниже и ниже. Моя кожа покрывается мурашками, а сердце пытается вырваться из груди. Медленно он прокладывает путь по моей груди, животу. Тео откидывается назад и стягивает мои лосины; мне приходится носить лосины из-за тупого гипса. Я не могу уследить за его движениями, вот его губы уже у меня между ног, целуют меня через мое белье. Я как натянутая струна — в любой момент взорвусь. Мое тело горит и извивается от малейших прикосновений. Тео смеется, и его пальцы проникают под материал моих трусиков. Он поворачивает запястье, и тонкий материал легко рвется. Его рука скользит по моей здоровой ноге, нежно, разводя ноги еще шире. Его глаза вбирают всю меня, я лежу перед ним полностью открытая и желающая, настолько, что не могу видеть ясно. Без предупреждения он погружается в меня. Буквально. Твою мать! Его язык играет с моим клитором, заставляя меня извиваться на кровати и впиваться пальцами в простыни. Все мое тело горит, а его язык дразнит меня. Проходят секунды, всего несколько секунд, когда мой оргазм накрывает меня с головой. Я кричу его имя, и он удерживает меня.

Я лежу, задыхаясь, и мои мышцы все еще дрожат, а его губы путешествуют по моему животу.

— Я забыл, какая ты вкусная, — выдыхает он напротив моей разгоряченной кожи.

Я не могу говорить, не могу двигаться. Шесть недель воздержания привели меня к тому, что я взорвалась за шестьдесят секунд.

— Я так сильно хочу быть внутри тебя, — стонет он.

Его тело напротив меня, его дыхание касается моих губ. Я открываю глаза и улыбаюсь.

— Так что же тебя останавливает?

Я добираюсь до его ремня и расстегиваю его. Чувствую, как он напряжен. Моя рука проскальзывает в его боксеры и оборачивается вокруг его члена. Его глаза мутнеют, когда моя рука движется по всей его длине. Его контроль рассыпается на глазах, и животная часть выходит наружу. Он мог пользоваться и рукой в течение этих недель, но у него не было этого. Это другое, первобытное и чувственное.

Он закусывает губу, а из груди рвется низкий стон. Я кусаю его челюсть и следую вниз к его шее. Я давлю немного сильнее и просто жду… моего терпения не хватит надолго.

— Я хочу, чтобы трахнул меня, Тео, — шепчу я ему на ухо и кусаю его.

— Блять! — стонет он, вставая с меня. Он снимает штаны и боксеры, освобождая стоящий член. Он хватает меня за бедра и входит в меня, я кричу. О, мой бог! Он так хорошо ощущается! Мои мышцы растягиваются, приветствуя его, после долгого воздержания. Он прижимает свой лоб к моему.

— Боже, как же я по тебе скучал, — говорит он.

Я целую его, и он трахает меня, не жестко и быстро, как я привыкла, а медленно и глубоко, и так чувственно. Это то, чего у нас не было, но я так хотела этого. И впервые в жизни я хочу, хочу все это.

Я лежу на шезлонге и улыбаюсь, когда солнце греет мою кожу. Под моей левой ногой лежит подушка, чтобы было более удобно. Я буду выглядеть очень странно, с одной белой ногой. Возможно, мне придется провести какое-то время на солнце только с одной ногой.

Я прищуриваюсь на океан, где плавает Тео, его почти не видно, этот мужчина сумасшедший. Я никогда не задумывалась, как много он занимается, такое тело не приходит само собой. Мы здесь четыре дня, и если он не плавает, то он в зале, если не в зале, значит — трахает меня. И если это то, что ему нужно для поддержания его шести кубиков… ну что ж, девушке приходится чем-то жертвовать.

Кто-нибудь скажите ему, что выходные для отдыха! Молли и Хьюго прилетают завтра. Молли составит мне компанию, поскольку она такая же солнечная наркоманка, а Хьюго составит компанию Тео, больной ублюдок.