Сделано в Японии

Ганин вернулся к специалисту по Лескову, а я подошел к прилавку, за которым неприступной скалой восседал Накамура.

— Так, значит, третий год торгуете?

— Ага.

— А раньше здесь что было?

— Раньше тоже такой же магазин был.

— Тоже «Ред-шоп»? Я что-то его не помню.

— Нет, раньше он «Грин — шоп» назывался.

— А, ну конечно же! — Я вспомнил наконец, что действительно на этом самом перекрестке много раз видел вывеску с названием «Грин — шоп» и теперь не мог этого вспомнить исключительно из-за того, что названия различались только цветами.

— «Грин — шоп» разоряться начал, и мы с партнером его выкупили. Сейчас все в порядке.

— А что это за броневик у вас у дверей стоит?

— Какой броневик?

— Вот и я хочу знать какой.

— Ах это!.. — Накамура как-то весь передернулся, повернулся куда-то назад и закричал по-японски: — Эй, Коврига, трам — пара — рам, ты опять своего «тигра» у дверей оставил!

На грозный клич Накамуры из двери между стеллажами появился означенный Коврига. Это был тот коротко стриженный русский гигант — славянский двойник Накамуры, который несколько часов назад затаскивал коробки с электроникой на борт «Юрия Кунгурцева».

— Ты, Дзюн, не ори, — на корявом японском прорычал обладатель хлебной фамилии. — Сейчас отгоню, я же только вернулся.

— Да устал я тебя просить, Коврига, свой танк подальше от покупателей прятать! Ставь сразу во двор, на служебную стоянку! Трудно, что ли?!

— Да поставлю сейчас. — Коврига стал пропихивать свое огромное тело сквозь узенький проход в прилавке. — В сортир я торопился, вот и поставил спереди…

— А что это за машина у вас такая интересная? — спросил я его по-русски.

— «Тигр» называется. Хорошая машина!

— Американская?

— Почему американская! Русская!

— Ну да! — Я был готов к какому угодно ответу, но только не к такому Нет, конечно, дизайн этого бронетранспортера вполне соответствует своеобразным идеалам игривой и витиеватой российской автомобильной мысли, но чтобы вот так вот по провинциальному портовому городишке самой продвинутой автомобильной державы мира разъезжал именно российский джип, это меня потрясло.

— А что, мне надо обязательно на японской, что ли, ездить? — Коврига продрался наконец сквозь прилавок и двинулся выполнять указание Накамуры.

Я вышел вслед за ним, чтобы поближе познакомиться с этим новым чудом света.

На стояночном пятачке у магазина машин за это время не прибавилось, и гордому патриоту Ковриге пришлось облить презрением только наших с Ганиным, как русские их называют, «японок».

— Так это вот у вас тут «GAZ» написано, — я указал Ковриге на фирменный знак на стойке решетки радиатора, — значит, это тот самый ГАЗ?

— А вы что, в русских машинах так же, как в русском языке, разбираетесь? — спросил Коврига, явно обрадовавшийся моему хорошему русскому.

— Да есть небольшой опыт, — поскромничал я, хотя, за исключением ну, может быть, только самых последних моделей, без проблем отличу «Ниву» от «Москвича», а «Ладу» от «Волги».

— Да, это тот самый ГАЗ. — Коврига вытащил из кармана черных джинсов ключи на брелке и вставил один из них в дверной замок. В последних солнечных лучах суетливого понедельника на правом запястье у него блеснул широкий золотой браслет, похожий на обычный ремешок для часов, только без оных. — Горького нет давно, а ГАЗ есть…

— Вы его что, из России привезли?

— Да нет, в России они на вес золота. Мало их. — Коврига открыл левую переднюю дверь и начал задирать ногу на высокий порожек. — Мне приятель по заказу из Арабских Эмиратов его привез.

— Откуда?! — как все — таки неисповедимы пути того, кого одни называют Богом, другие — лукавым, а третьи вообще никак не называют из-за ограниченности лексического запаса и отсутствия воображения.

— Хм, да из Эмиратов. — Коврига передумал залезать в кабину своего блиндажа на колесах.

— Почему из Эмиратов?

— Да их шейхи поназаказывали у ГА3а, а потом чего-то ездить на них расхотели. Вот их там и распродают.

— По дешевке? — Я уверен, что ни одна российская машина не может стоить больше десяти тысяч иен, то есть сотни долларов.

— А это кто что дешевкой считает.

— И если не секрет, то?..

— Семьдесят тысяч отвалил. Это без доставки. А за доставку еще, конечно, морем, правда, не очень дорого получилось…

— Ну семьдесят тысяч — это, в общем, и правда дешевка, — успокоился я на предмет завышения цен на русские бронетранспортеры арабскими нефтяными магнатами. — Не подержанная ведь машина-то?

— Нет, новенькая, — не без гордости задрал свою похожую на правильной формы булыжник голову Коврига. — А мне говорили, что японские полицейские немного получают.

— Что это вы вдруг на мою зарплату перешли? — Я был не готов вот так без подготовки перескочить из Объединенных Арабских Эмиратов, снабжающих Японию не только демпинговой нефтью, но и страшными российскими джипами, в нашу бухгалтерию, начисляющую мне двенадцать раз в году кое — какое вспомоществование, добавляя к нему в июне и декабре некое жалкое подобие премий в размере двух с половиной месячных окладов каждая.

— Сами же сказали, что для вас семьдесят тысяч — дешевка, — пожал такими же мощными, как у Накамуры, плечами Коврига.

— Для машины сумма небольшая. У вас тут двигатель какой?

— Американский дизель. С турбиной.

— Объем какой?

— Почти шесть литров.

— Ого! — Про такие джипы в Японии я даже и не слышал. — Это же таможенные сборы какие платить!

— Да, движок мощный. Корпус что надо! Клиренс высокий — сорок сантиметров, хочешь — ложись и отдыхай, плюс полный привод — так что пройдет где хочешь. Ну а таможня — она везде одинаковая: без денег ее не проскочишь…

— Вот я и говорю, что для такой машины семьдесят тысяч — цена небольшая. Я даже не знаю, наши-то такие вездеходы сколько стоят? Миллионов пять, не меньше. — Я вспомнил страдальца Катагири с его — вернее, уже (или пока?) не его — «челленджером» за четыре с половиной миллиона.

— Какие пять миллионов? — возмутился Коврига. — Вы мне в иенах говорите, что ли?!

— Так мы с вами сейчас в Японии вроде как.

— А я вам в долларах говорю: семьдесят тысяч!

— Обалдеть можно! — Если бы не сверхсолидная комплекция литого тела Ковриги, которая как бы априори предполагает абсолютную достоверность всего того, что извергается из верхней его половины, я бы ни за что не поверил в то, что русская машина может стоить таких денег.