Сделай это со мной снова

И не сводя взгляда с ее лица... я едва сдерживаюсь, чтобы не финишировать от курсирующего по венам адреналина и того, как она горяча.

Ее ресницы порхают словно от шока и припухшие, налитые кровью губы дрожат.

Ну... давай... иди ко мне...

Зажмуривается, прикусывая губу.

– Нет...
– хриплю я, сминая большим пальцем её губы и насильно толкаю его в рот.

Расслабляйся...

От ощущения ее языка под подушечкой и резкой судороги внутри, слетаю следом, оглушительно кончая вместе с ней.

Ее лицо в контрастных пятнышках после оргазма. Это красиво... Это трогает какие-то неведомые струны внутри.

Ложусь ухом на ее грохочущее сердце. Не знаю, чье грохочет громче.

Целую... Не в губы. Почему-то в переносицу. Падаю на спину рядом. Ощущая голой кожей ворс ковра.

Вытаскиваю пачку сигарет из кармана.

Пытаясь, прийти в себя, прикуриваю.

Должен быть разговор сейчас?

Я нихуя не готов к нему. Я ещё ничего не переварил...

Выпускаю дым вверх.

Бросаю на нее взгляд. По вискам - слезы.

Блять...

Затягиваюсь ещё раз.

– Я прошу тебя, - тихо шепчу я.

Я даже не знаю о чем просить.

– Пусть всё как-то будет... неидеально даже... Но будет. Не надо крушить. Мы потом разберемся.

– Нет...

– Почему?
– сглатываю я.

– Я тебя не знаю. Ты не дал нам шанса познакомиться.

– Ты меня не любишь?
– рождается у меня внутри вопрос.

Как я мог считать, что это не важно? Это же, сука, как воздух... эта ее взаимность.

– Люблю.

– Зачем тогда этот треш?

Присаживается, поправляя порванную сбоку юбку.

– Если я позволю нам случиться, это значит - я официально разрешаю тебе делать со мной так, как ты сделал, когда я была беспомощна. А я не разрешаю, Хан.

– Разве я недостаточно демонстративно наказан за это?

Усмехается, ведя рукой по растрёпанным волосам.

– А как ты наказан, Хан? Как??

– Дистанцией.

– В любой момент ты можешь нагло ворваться в мое пространство. И вот, видишь, даже трахнуть... В чем наказание? Ты никак не наказан. Ты ни о чем не сожалеешь. Тебе просто "жаль". А я это не принимаю. И не буду с тобой.

– Если я пообещаю, что больше никогда не введу тебя в заблуждение?

– Какие мягкие формулировки, - вытирает слезы с лица.

– И тем не менее.

– Нет.

– Почему?

– Сказать можно что угодно. Но когда возникнет ситуация ты снова сделаешь так. Потому что для тебя существует только твое "хорошо".

– Уверяю - нет.

– Я не верю в клятвы лжецов. Даже если и влюблена в этого лжеца.

– И что мне делать?

– Вернуть в самое начало, чтобы ты мог сделать со мной это снова. Но сделать иначе...

– Это невозможно. Ты ставишь невозможные условия.

– Потому что, мы теперь - невозможны. Отпусти меня. Я готова до последней буквы соблюдать контракт. А как женщину отпусти. Ты делаешь мне только больнее...

Воздух горит в лёгких от внутренней ломки. Она все поняла про меня правильно. Есть только моё "хорошо". Я не умею им жертвовать. И сейчас это просто... самоизнасилование.

Давай, говори, Хан.

Протираю онемевшее лицо ладонями.

– Отпускаю. Уходи.

Достаю ещё одну сигарету, прикуриваю.

– Мне жаль...
– уходит.

Глядя, как дым клубится вверх, слушаю ее удаляющиеся шаги.

Звук душит до темноты в глазах.

И кажется, кружится всё.

Вожу пальцами по пульсирующей ссадине на ключице. Боль больше не бесит.

"Жаль..." - какое бессмысленное слово.

Глава 49 - Негуманные аттракционы

Дни идут, я живу в оглушающей пустоте. "Жаль" - покинуло мой лексикон. Я ищу по ночам альтернативы.

Как и раньше, мой день начинается с чашки кофе и скинутого Костей тайминга.

Происходит много всего, требующего моего личного участия, но... я не могу включиться.

Мы работаем, мы почти не пересекаемся, мы совсем не общаемся. Я, как и обещал, не приезжаю, не звоню, не пишу. И даже не читаю отчётов охраны - "когда, куда, с кем", если там нет никаких пометок про опасность.

Их нет.

Иногда мне хочется, чтобы были. Это бы дало мне легитимное право вмешаться в ее жизнь.

Сидя в офисе, листаю наш новый каталог. На обложке Мия. И после обложки, я не вижу ни одной страницы.

Раздражённо швыряю на стол.

Снимаю галстук. Ей не нравилось…

Швыряю следом за журналом.

Кислорода все время не хватает. Тяжело дышать.

– Хан, - заходит Костя.

– Да?

– Мия просит доступ к оборудованию в нашей мастерской. Ей нужен тигель и инструмент.

Взмахиваю рукой.

– Пусть.

А потом я долго курю на балконе, пытаясь найти хоть одну причину поехать туда. Но пока нет ни одной. Ни одной обоснованной причины.

Всё моё нутро протестует от поиска причин. Нахуй мне причины?! Я могу приехать в любое мгновение. Просто потому что захотел. Выяснить у охраны, когда она планирует и...

Но... Нет. Аттракцион уже крутится на таких скоростях, что не соскочить. И сейчас я лечу на какой-то очередной петле вниз. И надо долететь. И хер его знает почему - но надо так. Я больше ничем не управляю, кроме своего решения.

– Как дела, Хан?
– залетает взбудораженный Назар ко мне на балкон.

Он уезжал по моим делам на несколько дней.

Флегматично жму ему руку.

Молча веду взглядом по небу, подыскивая слова. Их нет.

– Я отпустил Мию.

– М.

Озадаченно замолкает.

– Какая теперь у нас концепция?

– Достань мне хорошее снотворное. Вискарь - плохое.

– Понял. Может антидепрессанты?

– Нет у меня депрессии.

У меня просто нужной женщины рядом нет.

– Понял. Но я тебя сейчас немного взбодрю! Смотри-ка...

Включает мне видео с камер ювелирного цеха. Там мой лучший ювелир - Сохарев.