Сделай это со мной снова

Он подменил в заказанной работе бриллианты, которые дал заказчик на точно такие же по каратам, но... на синтетические. Разница в цене - несколько десятков миллионов.

Или - заказчик сам подменил их в изделии, подставив моего ювелира.

Не верю ни одному, ни другому.

Поэтому претензий не предъявляю. Если Сохарев косячит, то попробует сделать это ещё раз.

Подменить что-то очень сложно. При работе на каждого из них смотрит по три камеры. Но когда мы отсматривали прошлое видео был сомнительный момент. Он уронил изделие на пол. Словно намеренно. А потом быстро его поднял. Мгновение. Но можно успеть подменить изделие, если очень постараться. При условии, что у него есть мастерская дома. И он мог сделать там дубль.

Домой к нему мои люди тихо наведались. Ее нет… и на счетах у него не прибавилось.

И я подкинул ему ещё одну работу с натуральными бриллиантами в дохуя карат. Проверить.

И вот опять на камере... падение.

Два раза?! Да ну нахуй.

– Как он собирается вынести?

– Догадайся.

– Охранник тот же, что и в первом случае?

– Да.

– Поехали. Покараем…

В ювелирном цехе идут два ряда по десять прозрачных ячеек с рабочими местами. Все изделия - ручная работа “от и до”.

Останавливаюсь, напротив, Сохарева. Наблюдаю за работой.

Открываю прозрачную дверь.

– Добрый вечер, - вытягиваю у него из рук браслет.
– Я посмотрю…

Достаю из кармана линзу с ультрафиолетом. Рассматриваю камни. Сначала самые большие. Я их морфологию знаю прекрасно. Каждый рассмотрел. И узнаю легко. Крупный с “точкой” слева от центра на самом дне. Не подменил… ещё два крупных - тоже на месте. И практически решаюсь отдать изделие, но в последний момент подсвечиваю мелкие бриллианты по краям ультрафиолетом. И вместо чистого голубого свечения, я вижу лёгкий “аквамарин”. Синтетика!

Перекидываю задумчиво браслет через пальцы, как четки.

– Чтож ты такой жадный, Сохарев?

Назар взводит ствол, подставляя его к виску ювелира.

– Краткость - сестра таланта. Быстро… Всю схемы, кто в доле?

Тихий шум в ювелирной умолкают. Пусть видят. Это протрезвляет.

Сохарев, обливаясь потом, лепечет что-то невнятное.

– Что?! Не слышу. Громче.

– На лечение племянницы… Я все верну, клянусь!

– Бриллианты - конечно вернешь. Каков план по компенсации репутационных потерь? Костя, ты посчитал?
– оборачиваюсь, встречаясь взглядом с застывшей от ужаса Мией в униформе.

– Не менее двухсот миллионов, думаю.

– Это четыреста твоих почек, мужик, - ухмыляется, Назар.
– Есть у тебя четыреста почек?

А я продолжаю смотреть в глаза Мие.

– Хан… - беззвучно.
– Не надо.

– А как надо?
– дёргаю бровью.

– Племяннице… тяжёлая онкология… - трясется голос Сохарева.
– Сильные боли. Нужна операция с пересадкой.

На глаза Мии наворачиваются слёзы.

Да, боже! Пиздит же, как дышит. Меценаты все, куда деваться!!

– И сколько ты перевел племяннице?

– Все, что было.

– Телефон!
– требую у него я.
– Разблокируй.

Отдаю Мие.

– Ищи. Звони, Мия. Выясняй...

Мия вдыхает поглубже несколько раз, пытаясь успокоиться перед разговором.

– Как зовут племянницу?
– уточняет она.
– Или маму?

– Света… - понуро.

– Добрый день! Я звоню из фонда… эм… Алихана Арманова!

Нет, ну я в восхищении от этой женщины!
– закатываю глаза. Уже фонд открыла.

– Мы хотели бы уточнить, как состояние Светочки. И какая сумма поступила на лечение от вашего брата. Мистер Арманов хотел бы ее увеличить за счёт фонда.

Губы мои дёргаются в улыбке. Лиса…

– Сколько?! А… Понятно. Мхм… А куда переводить? Ясно. Спасибо за информацию.

Опустив взгляд, крутит в руках телефон.

– Ну. Удиви меня.

– Сто тысяч он перевел… Сбор идёт на два миллиона.

– Увы. Не удивила. А украла эта мразь почти сорок.

– Я не успел продать! Но…

– Хан, - перебивает его Мия.
– Пусть переведет… Пожалуйста. То, что есть на счетах.

Передаю ему телефон.

– Открывай, переводи все, что есть. Заглядываю в экран. Вот и почти закрыли сбор... Реально фонд Арманова. А так бы мы, конечно, их забрали сейчас в счет компенсации.

Пока он переводит, Мия, не поднимая взгляда, уходит в соседнюю стеклянную ячейку.

Не заметил ее в форме.

Пока Назар дожимает Сохарева, я наблюдаю за ней.

Руки трясутся…

Откладывает все в сторону. И ложится лбом на стол.

– Давай дальше без меня и свидетелей.

Сохарева уводят. Я захожу к Мие.

– Над чем работаешь?

– Дарович попросил корону из золота для белых фигур… - тихо.
– А у меня нет оборудования для золота. Я с ним не работала.

– Получается?

– Пока нет… - дрожит голос.

– Показывай.

Разбираюсь в ее чертежах.

– Крапаны толще, - начинаю перерисовывать.
– Загиб больше. Или потеряется камень. Здесь можно тоньше, здесь уже нет. Покажи…

Забираю из рук крошечную корону.

– Неплохо. Фрезы возьми другие.

Сажусь позади, сжимая ее трясущиеся руки.

Комментирую тонкости, которые она не учла.

– Нарасти толщину… здесь убери.

Двигаю инструментом, зажатым в ее пальцах.

– И не переживай… Никто его не будет убивать.

– Ты опять меня обманываешь.

– Нет. Заберём своё и посадим. Это шоу скорее для того, чтобы не рисковали другие. Будем считать, я о них так забочусь. Соблазн велик. Почек всего две. Да и высококлассные ювелиры на дороге не валяются.

Мы зависаем над работой. Ее рука расслабляется. Отлично получается.

– Ребра оплавь и отполируй до инкрустации.

Встаю.

Останавливаюсь на мгновение в дверях, снова наблюдая за ней. Внутри подрагивает болючими судорогами.

Открываю рот, чтобы предложить хоть что-то ей. Не знаю что. Просто какая-то внутренняя потребность что-то ей дать ещё. Но ничего не возьмет. Вот помощь приняла, и меня уже прёт.

– Кофе хочешь?

Поднимает глаза. Переводит взгляд на памятку, на которой чуть ли не первым пунктом, что никакой еды и посторонних предметов за рабочим местом. Работа только в униформе.

Я в курсе, да.

– В моем кабинете.

– Нет, спасибо, - прикусывает губу.

Киваю, заставляя себя выйти.