Сделай мне ребенка

Но я не успела разразиться гневной тирадой. Мой интерес привлекла одна деталь на безымянном пальце её правой руки. Внушительная такая деталь, искрящая в свете электрических ламп.

— Кольцо?!

— Ой, да. Женька неделю назад сделал мне предложение. — Вика попыталась спрятать руку за спину, но я уже сцапала её и всмотрелась в камешек.

— Неплохо так. Напомни, сколько вы знакомы?

— Достаточно, чтобы определиться в своих чувствах, — стрельнула глазками подруга. — Ты лучше расскажи, почему опять убежала от Ляли? Это у вас любовные игрища такие, да?

— Почти. Я решила дать ему пожить без меня спокойно. Мне кажется, что я губительно на него влияю.

— Почему кажется? Так и есть. Ты — ужасная женщина. Проблема в том, что он любит тебя именно такой.

— Думаешь, любит?

— Ну-у-у, — Вика наигранно призадумалась, — конечно, любит. А как иначе? Илья всё то время, когда у вас не получалось зачать ребенка, бегал по врачам, проверялся, сдавал какие-то анализы. Он так сильно хотел, чтобы всё вышло. Сомневаюсь, что его твои деньжищи заинтересовали.

Это откровение окончательно выбило меня из колеи. Захотелось тотчас позвонить Ларионову и долго извиняться перед ним за все те выкрутасы, которые я ему устраивала последние девять месяцев.

— Ну и потом, — продолжила Вика, отпив коктейля и поморщившись. — Ой, какой ядреный. Так вот, и потом. Мне стоило написать ему одно сообщение, чтобы он рванул в Россию. Ты представляешь, как сильно он по тебе сохнет? Только не говори, что это не взаимно.

— Взаимно.

— Ну и на кой ляд ты уехала от него? Чтобы счастливым сделать? Шикарная логика!

Подруга одарила меня очень уж ироничными аплодисментами.

— О’кей, я дура. Сама отказалась от человека, в которого влюбилась.

— Дура, — согласилась Вика. — Попробуешь его вернуть?

— Нет. И тебе запрещаю писать ему. Хватит, мы прошли этот этап отношений. Вот встретимся, тогда и поговорим. Если он поймет, что без меня лучше — значит, такова судьба. Понимаешь, дело не только в моих тараканах…

Я рассказала ей о разговоре с Анной Львовной и об очаровательной девушке Марии, при виде которой во мне поднимались самые черные качества. Злость, обида. Невероятная ревность.

— М-да. Эка тебя вставило. На самом деле, я согласна с тобой. Дай парню выдохнуть. Ты же как отрава, въедаешься вот сюда. — Она постучала указательным пальцем по виску. — То есть как твоя подруга я считаю что ты крута и мужиками надо вертеть, но по-человечески мне жалко Лялю. Пусть выдохнет перед тем, как вернуться. Обещай только, что если совсем будешь на стену лезть — напишешь ему.

— Вика…

— Обещай!

— Клянусь. — Я приложила ладонь к груди и тягостно вздохнула.

Дело в том, что наш разговор заставил меня ещё сильнее захотеть написать Ларионову. Я едва удержалась от того, чтобы отправить ему смс. Нельзя. Сама же решила, что нужно передохнуть друг от друга.

Но на следующий день случилось кое-что совсем неприятное. Илья выложил на странице фотографию с Марией. Ничего запрещенного, они просто сидели в кофейне за одной порцией гренок на двоих.

Но это заставило меня задохнуться от новой волны ревности.

Пальцы сами потянулись к телефону.

Глава 5

Илья съехал от матери через неделю после возвращения Илоны в Россию. Психанул, собрал вещи и снял квартирку поближе к центру города. Ибо терпеть постоянные материнские капризы стало попросту невыносимо.

Адекватная женщина как с катушек слетела и ежечасно донимала своими причитаниями. Даже отец уже предложил ей не лезть в жизнь великовозрастного сына, но мама была непреклонна.

«Плохая партия», «залетела незнамо от кого», «хамка», — это минимум эпитетов, которыми мама наградила Арефьеву.

Причем та вела себя ангельски. Ни разу не среагировала на материнские уколы, да ещё и Илью успокаивала, когда ему остро хотелось сорваться на мать и разругаться с ней в пух и перья. Правда, в какой-то момент Арефьева не выдержала. Сказала, как ей тошно в Праге, и уехала…

Черт! Надо было с самого начала снимать квартиру, а не пользоваться родительским «гостеприимством». Вот он идиот.

В общем, Илона уехала, а Илья остался наедине с материнскими заскоками. Вначале он пытался мирно разрулить наклевывающийся конфликт. Объясниться, попросить уважения к Илоне. Но его терпения хватило не надолго.

— Вернулся бы ты к Машеньке, — причитала мама за утренним чаем. — Вот хорошая же девочка, правильная!

— Сердцем чую, Илоне твоей только деньги и нужны, — уверяла за вечерним пирогом. — Я таких девиц за версту увижу! Вся из себя культурная, а глазенки шарят, выискивают, чего бы прибрать.

Короче говоря, в один момент Илья собрался и уехал, не назвав нового адреса. Разом стало проще дышать, хотя мама и названивала, и ругалась, и плакала, и угрожала. Арефьеву он решил не огорчать, поэтому про переезд ей ничего не сказал.

Последний месяц пролетел как в чертовом колесе. Без отдыха, без передышки. Илья почти закончил со всеми договоренностями и был готов уехать в Россию в ближайшие дни. Он рвался туда и душой, и телом. Ему не хватало его маленькой вредной девочки. До дрожи. До ломки. Не хватало её вздернутых бровей, ироничных высказываний, закушенной губы. Не хватало цитрусового аромата кожи и миндального — от волос.

Ещё чуть-чуть, и он бы рванул в Россию, забив на все договоренности…

Но потом позвонила Виктория Лаптева. Сначала — днем. Ничего особенного. Просто спросила про Илону и очень удивилась, узнав, что та давным-давно в Санкт-Петербурге. Илья тоже насторожился. Почему Арефьева не сообщила этого своим подругам?

Ну а следующий её звонок вообще был лишен всякого смысла. Поздним вечером, совершенно беспричинный.

— Илья. Хочешь заполучить Илону? — туманно начала Вика, забыв поздороваться. — Я имею в виду, навсегда.

— А ты умеешь интриговать.

— Да я вообще лучше всех. Итак, сделай пару фотографий со своей Марией и выложи их к себе на страничку.

Любопытно как. Откуда ей вообще известно про бывшую девушку Ильи? Он даже Илоне про неё не рассказывал. Да и зачем? Дело давнее. Он с Марией перестал общаться сразу же после возвращения в Россию.

— Э-э-э. А теперь давай подробнее.

Из Лаптевой полилась информация, причем связь сбоила, и до Ильи доносились отголоски. Что-то про посиделки в «Складе», признания Илоны, про ревность и обиду. И в довершение фраза о том, что Арефьева решила дать Илье свободу от себя. Какая она молодец! Он же, дурак, не понимает, чего хочет. Его же надо направить на путь истинный.