Сделаю тебя любимой
Шрифт:
– Я не буду!
– Ну или всегда можно заняться чем – то поинтереснее…
Глава 6
Это какая – то вселенская несправедливость. Наверняка наказания мне за все пакости, которые я делала. Сначала с подачи любимого парня, а потом чтобы его отвоевать. И что теперь. Почему я бродила по лесу три часа, а вернулась в этот проклятый домишко за сорок минут. Даже Юрка не успел проснуться.
Зря я рванула так скоро. Но и просто сидеть я не могла. Мне нужно было действовать. Всегда. А теперь что? Стоять
– Знаешь как освежевать?
– Конечно нет! Мой потолок это магазин, в котором они уже разделанные.
– Врешь ведь.
– Да с чего бы?!
– Твой парень с отцом занимались охотой. Значит ты точно знаешь, как ублажить все его желания.
Мне становится жарко. Прижимаю к себе малыша, не веря в то, что слышу. Поскорее бы меня нашли. Его осведомленность меня пугает!
– Откуда ты знаешь?
– Я же сказал, из социальных сетей.
– Вранье! Я про это нигде не публиковала.
– Потому что некрасиво? Давай, начинай. Я пойду воды принесу и дров наколочу.
– Это несправедливо! Я терпеть это не могу, – почти вою, конючу, ресницами моргаю. Ну должен же он пожалеть меня. – Это противно.
– Жизнь вообще штука несправедливая. Не ускакала бы в лес, уже бы ели. Так что давай, приступай.
– Сволочь, – шепчу про себя, когда он уходит. Очень глупо оставлять мне нож. Если умею освежевать, то умею и ножом пользоваться. Но не сразу, нет. Я усыплю его бдительность, сделаю вид, что сдалась и согласилась жить в этом убожестве. Господи, кажется, там ползет паук!
Через пару часов, когда куропатки лежали готовые к жарке, а я выдыхалась от усталости, в дом входит Булат. В одной руке связка дров, в другой еще одно ведро с водой.
– Ребенок спит? – по телу проходит неприятная дрожь. Я не хочу знать, зачем он это спрашивает.
– Отпусти меня. Мой отец хорошо заплатит, – может слезы все – таки помогут?
– Деньги меня не интересуют. У меня их предостаточно.
Что – то незаметно!
– Тогда что? Что тебе от меня нужно? Какой смысл держать меня тут!?
– Для начала прибери тут. Потом пожарим куропатку… Ну а дальше ты знаешь…
– Что знаю?
– Детка, я только что сбежал из тюрьмы, как ты думаешь, чего мне так большего всего не хватало?
– Мне нельзя заниматься сексом.
– Ничего, я покажу тебе много способов как это можно делать без основных дырок.
– Ты просто…
– Да, я помню, извращенец. Бери тушки и пошли жарить. Или опять скажешь, что не умеешь.
– Скажу, что ненавижу тебя.
– Но жрать хочется, да?
– Да!
Этот огромный заросший детина чертовски прав. Есть хочется. На одних батончиках, пусть даже энергетических, далеко не уедешь. А тут мясо. И пусть оно пока не жаренное, у меня, кажется, слюнки текут от предстоящего вкуса.
Я выхожу с Юрой на улицу, сразу к углям, которые сделал мой похититель. Насаживаю дичь на железный шампур, который неизвестно откуда он достал, и ставлю на палящие жаром угли.
– Замариновать бы еще, – мечтаю,
покачивая Юрку, пока Булат крутит мясо на вертеле. Воздух наполняется запахом, живот явственно урчит, вызывая у бандита ухмылку. Плевать. Пусть, что хочет, думает. А я у костра погреюсь. На деревья спокойные посмотрю. Порадуюсь, что комары не хотят меня сожрать, а муравьи забраться в задницу.– Картошечки бы еще. И я бы добыл, не будь ты такой дурой.
– Дурой будет та, кто не стремится домой в комфорт и заботу, – фыркаю я, коротко взглянув на своего похитителя и абьюзера. И ведь кому-то такие нравятся. Огромные. Опасные. Непредсказуемые. Он раз махнет, и шея сломана. Не то что мой Сережа. Спокойный. Уравновешенный. Как же приятно погрузиться в мечты о нем и о нашем совместном будущем. – У меня дома люлька немецкая приехала, электрическая качалка швейцарская, подгузники японские.
– Удивительно, что папаша русского производства. Или я не прав?
– Конечно, русского. Сережей зовут. Самсоновым, – столько нежности в голосе он сам, наверное, никогда не слышал. Ему не нужна была сумасшедшая фанатка. Только друг. И я им была. Долгих три года…
– Ну, ты, прям, так сопливо говоришь. По любви, значит, заделали пацана?
– Конечно! – ну, с моей стороны точно.
– А кольцо где? И что ты одна на трассе делала?
– Я отчитываться перед тобой должна? Может, и ты скажешь за что тебя посадили?
– Ни за что.
– О, ну, конечно. Там половину сидельцев подставили.
– А тебе с кем было бы лучше кров делить. С тем, кого подставили, или с настоящим убийцей?
– Ну, тут даже не поспоришь…. Вот если бы ты еще меня не домогался, – говорю с надеждой, а он усмехается и головой качает.
– Об этом никто никогда не узнает. Ни твой Сережа, ни моя жена. А тебе жалко, что ли?
Глава 7.
Наконец, запах мяса становится почти невыносимым. Желудок тянет от боли, и когда языка касается первый щипящий кусочек, я почти чувствую себя на небесах.
– Мм, господи… – не могу не высказать. Отрываю кожицу, смакую ее на языке. Вгрызаюсь в белое мясо. Проглатываю и тут же запиваю горячим чаем.
Вытираю рот салфеткой и вдруг замечаю на себе внимательный взгляд похитителя. Он так и не укусил мяса. Поднес ко рту и замер.
– Что?
– Да нет, ничего. Просто, никогда не думал, что женщина может есть настолько привлекательно.
– Ты, реально, извращенец, – усмехаюсь я. – Я ела как свинья.
– А ты, смотрю, самокритична.
– Я? Не смеши меня. Я себя очень люблю. И ценю, если хочешь знать. Поэтому, кстати, предлагаю бартер. Я прекращаю убегать, убираю эту халупу, готовлю тебе, при этом, заметь, стараюсь, чтобы не оглох от криков требующего внимания ребенка, а ты меня не домогаешься.
Поднимаю глаза, наконец, решаясь во время своей речи взглянуть на этого косматого медведя. Он усмехается в бороду, оглядывает меня с нечесаной пару суток головы до кроссовок, которым требуется стирка. Не забывая при этом остановить внимание на груди.