Сделка Райнемана

Судя по всему, Райнеман сражался – сражался упорно – с наседавшими на него годами. Вел битву, победы в которой так и не смог достичь, несмотря на все свое богатство.

– Habichtsnest ist prachtig Unglaublich [62] , – вежливо произнес Сполдинг, не выказывая, однако, при этом безмерного восторга.

– Благодарю, – отозвался Райнеман, протягивая руку для приветствия. – Вы очень любезны. Но я не вижу особых причин, по которым мы с вами не смогли бы говорить по-английски… Присаживайтесь. Хотите вина? – Финансист подошел к ближайшему столику.

62

«Гнездо ястреба» роскошно. Изумительно (нем.).

– Спасибо, не надо. – Дэвид сел напротив Райнемана. – Я нахожусь в Буэнос-Айресе по весьма важному делу, что и пытался объяснить по телефону Штольцу, но он, не выслушав меня до конца, повесил трубку.

Райнеман взглянул на Штольца, который, опустив руки на парапет и слегка наклонившись вперед, стоял с невозмутимым видом у каменной балюстрады и смотрел безмятежно в укрытую ночным мраком даль.

– Неужели вы не могли поступить как-то иначе, не столь уж бестактно? Господин Сполдинг не заслуживает такого обращения.

– Боюсь, что у меня просто не было выхода, mein Herr. Я сделал это для пользы нашего американского друга. Нам сообщили, что за ним следят. Надо сказать, нас это не удивило: мы заранее предвидели, что так оно и будет.

– Если за мной и следили, то это делали вы.

– Мы и впрямь установили за вами слежку, не отрицаю. Но сделали мы это лишь после того, как узнали, что кто-то сидит у вас на хвосте.

Райнеман перевел свои узкие глаза на Сполдинга.

– То, что услышал я, не может не тревожить меня. Мне хотелось бы, чтобы вы объяснили, кто же за вами следил.

– Не смогли бы мы с вами поговорить наедине? – обратился Дэвид к Райнеману, бросив при этом выразительный взгляд на Генриха Штольца.

Финансист улыбнулся:

– В наших с вами делах нет ничего такого, что могло бы помешать Botschaftssekretar [63] присутствовать здесь. Герр Штольц – один из самых ценных моих компаньонов в Южной Америке. И у меня нет от него никаких тайн.

– И все же я должен прямо сказать вам, что вы не услышите от меня ответа на свой вопрос до тех пор, пока мы не останемся с вами вдвоем.

63

Секретарь посольства (нем.).

– Наш американский подполковник, возможно, чувствует себя не в своей тарелке, – произнес с раздражением Штольц. – Человека из Лиссабона не признает компетентным его же собственное правительство. И поэтому американцы и денно и нощно следят за каждым его шагом.

Дэвид зажег сигарету. Он не стал отвечать немецкому атташе. Зато Райнеман, размахивая своими изящными руками, поспешил констатировать:

– Если это действительно так, то я не вижу причин, по которым мой компаньон не смог бы присутствовать при нашей беседе. То, что сказал он, прозвучало весьма убедительно. При сложившихся условиях это, я не сомневаюсь, – единственно возможное разумное объяснение того факта, что за вами следят.

– Мы покупаем, – проговорил Дэвид с нажимом, – а вы продаете… краденые вещи.

Штольц хотел что-то сказать, но Райнеман удержал его, подняв руку.

– То, что вы говорите, просто невозможно. Наши соглашения, заключенные в условиях строжайшей секретности, безупречны во всех отношениях. Герр Штольц – доверенное лицо верховного командования Германии. А это значит, что он обладает здесь более высоким статусом и большими полномочиями, чем сам посол.

– Я не люблю повторяться, – заявил сердито Дэвид. – Особенно когда я плачу.

– Оставьте нас, Генрих, – попросил Райнеман, глядя на Сполдинга.

Штольц, не в силах скрыть охватившей его ярости, холодно поклонился и направился к арке, отделявшей террасу от роскошного холла.

– Спасибо, – сказал Дэвид, когда они с Райнеманом остались одни, и, поудобнее устроившись на стуле, посмотрел наверх, на небольшие балконы на втором и третьем этажах «скромной обители» финансиста. Сколько же человек, подумалось ему, могут стоять сейчас у окон, наблюдая за ним. Чтобы моментально спрыгнуть вниз, на террасу, при одном лишь неверном движении с его стороны.

– Теперь мы одни, как вы и хотели. – Райнеман с трудом сдержал раздражение. – В чем дело?

– Штольц – человек засвеченный, – произнес Сполдинг и замолчал, ожидая реакции финансиста. Однако, к его недоумению, никакой реакции не последовало. Дэвид, полагая, что Райнеман его не понял, решил пояснить: – Я сужу об этом по тому, что в посольстве к нему поступает далеко не полная информация. Он может нас подвести.

– Абсурд. – Райнеман, полуприкрыв свои узкие глаза веками, внимательно смотрел на Сполдинга. – На каком основании вы так говорите?

– Все дело в гестаповцах. Штольц уверяет, что гестапо не имеет своих агентов в Буэнос-Айресе. Он ошибается. Они здесь есть. Они здесь есть. Они действуют. И намерены помешать вам. И не только вам, но и нам.

Райнеман заволновался. Было видно, как дрогнули его веки, взгляд потяжелел.

– Подробнее, пожалуйста.

– Позвольте сначала задать вам несколько вопросов.

– Подумать только: вы хотели бы задать вопросы! – произнес, повысив голос, Эрих Райнеман и схватился за стол, на его висках вздулись вены. После короткой паузы он заговорил, но уже ровным, как и прежде, тоном: – Простите, я не привык, чтобы мне диктовали условия.

– Не сомневаюсь. Однако, с другой стороны, и я не привык иметь дело со столь самонадеянными связными, как Штольц. Люди подобного типа не вызывают у меня симпатии… На них, на мой взгляд, нельзя полагаться.

– О чем вы хотели меня спросить?

– О чертежах. С ними, надеюсь, у вас все в порядке?

– Да.

– Они уже в пути?

– Прибудут сегодня ночью.

– Вы опередили нас. Наш человек прибудет только послезавтра.

– На этот раз неверно проинформировали уже вас, а не герра Штольца, господин подполковник. Леон, американский ученый, приедет завтра.

Дэвид не стал спешить с ответом. Эту уловку он применял уже много раз, чтобы думали, что он удивлен.

– Его ждут в Сан-Тельмо послезавтра, – сказал он, выдержав паузу. – Правда, подобная разница во времени не столь уж существенна для нас, но я передаю вам лишь то, что узнал от Кенделла.

– Он сообщил вам об этом еще до того, как решил сесть на ближайший рейсовый самолет «Пан-Америкэн». Мы же окончательно договорились о сроках уже после разговора мистера Кенделла с вами, перед самым вылетом его.