Сделка с профессором

Элиза бросила взгляд на платье Беатрис, представила, как та будет в нем смотреться, и дикая зависть обуяла ее. Она сжала губы и с решительным видом забрала ножницы из рук Гренды. Но в этот момент послышались шаги в комнате бонны.

– Быстрее! – зашептала Далия. – Жози идет!

Трясущими руками Элиза резанула подол платья в двух местах, раздался лязг железных ножниц, адептки сунули испорченный наряд под одеяло Сонар и бросились к своим кроватям, моментально сделав вид, что крепко спят.

– Вот что за бестолочи? – раздалось бормотание бонны и шарканье ее старых тапочек по каменному полу. – Оставили зажженной свечу. Куда это годится? Стоило отменить проку, как эти тупоголовые девицы совсем распустились. Никакого с ними сладу.

Она затушила огонек и побрела обратно, бубня под нос проклятия в адрес давным-давно опостылевших ей учениц.

Утром дортуар выпускного класс огласил жуткий отчаянный вопль:

– Нет! Только не это! Кто посмел его испортить! – обезумев от горя, кричала Беатрис.

Адептки вскочили с постелей и столпились вокруг ревущей Бетти, спрашивая друг у друга, что случилось.

– Что здесь происходит?! – влетела к ним Жози, пылая негодованием и мечтая отыграться на виновнице скандала.

– Они изрезали его! – завыла Бетти, заливаясь слезами и сжимая в руках безвозвратно испорченное платье. – Посмотрите, что они сотворили! Вся работа насмарку! В чем я теперь пойду?!

Бонна подошла вплотную и принялась рассматривать наряд. Два кривых разреза расчертили подол платья от нижнего края почти до самого пояса. Ученицы охали и галдели, наперебой обсуждая вопиющее происшествие.

– Кто это сделал? – с угрозой в голосе спросила Жози и обвела адепток суровым взглядом. – Лучше сами признайтесь, иначе весь класс будет наказан. Вы что себе вообразили? Раз вас перестали пороть, то можно портить казенное добро? Школа тратит кучу средств на ваше содержание, а вы вот чем платите руководству? Немедленно признавайтесь, кто испортил платье?!

Внезапная тишина обрушилась на дортуар, и лишь всхлипывания Беатрис да беззаботный щебет пташек за окном, не ведавших тех переживаний, что выпадают людям, нарушали ее. Девушки опустили глаза, рассматривая свои босые ступни, и даже дышать старались вполсилы, только бы гнев бонны не обрушился на их неповинные головы.

– Ну! Отвечайте! – взвилась Жози, сжимая кулаки.

И тут раздался насмешливый голос Фулн, резанувший слух своей наглостью и бесстыдством:

– Да что вы трагедию устраиваете? Сонар сама, небось, испортила платье, пока ночью тут ковырялась. А утром увидела плоды своих трудов и решила все свалить на других, чтоб не наказали.

– Ты! – взревела Беатрис и рванула к постели Гренды, но ее перехватили другие девчонки. – Это ты сделала! Ведьма проклятая! У самой-то ничего путного не получилось изобразить!

– Заткнись, дура безмозглая! – завопила мгновенно взбесившаяся Фулн.

– А ну-ка тихо! – рявкнула бонна. – Раз никто не признается, вас всех накажут. Я сейчас же доложу патронессе об этом происшествии. Пусть она решает, что с вами делать.

– Ты заплатишь за это, – процедила Беатрис, с ненавистью глядя в почерневшие от злости глаза Гренды.

– Быстро приводите себя в порядок и стройтесь! – распорядилась Жози. – Я немедленно отправляюсь к патронессе. И чтобы ни одна из вас не смела покидать дортуар.

Беатрис трясло от гнева, бессилия и отчаяния. Она с трудом надевала форменное платье, а другие девчонки исподтишка бросали на нее сочувственные и в то же время полные облегчения взгляды. Каждая в душе была рада, что не она стала жертвой мстительной Фулн, и испытывала что-то сродни злорадству и удовлетворению. Уж слишком выделялась эта выскочка Сонар. Только Хельга и последка Фиби искренне жалели Бетти, но остерегались лезть к ней с утешениями, боясь попасть под горячую руку.

К приходу патронессы адептки успели выстроиться в ряд и приветствовали мединну Пигирд положенным реверансом. Она выслушала скомканные объяснения бонны и, поджав губы, вынесла свой вердикт:

– Вам похоже совсем нечем заняться, раз вы поднимаете столько шума из-за какого-то платья. Вся школа готовится к празднику, а вам и дела нет. Сегодня после занятий весь класс отправится помогать посудомойкам на кухне, а вы, бонна Виклин, лишаетесь положенной в этом месяце премии. Развели здесь бардак.

И она покинула дортуар выпускного класса, даже не потрудившись закрыть дверь.

Жози с перекошенным от бешенства лицом развернулась к ученицам и проскрежетала:

– Твари! Какие же вы все твари! Убила бы собственными руками! Ненавижу! Всю ночь будете сегодня на коленях молиться всевидящей Идане! А ты, – набросилась она на Беатрис и больно сжала ее плечо, – вообще на глаза мне не попадайся! Пошли вон!

Адептки бросились из дортуара в коридор, а Беатрис, содрогаясь от рвущихся наружу рыданий, помчалась в кабинет мединны Стуорд.

Дверь была еще заперта, преподавательница обычно поднималась к себе только после завтрака. Бетти забилась в закуток поблизости, сползла на пол и горько заплакала, прижимая к груди безвозвратно изуродованный наряд.

Раздался шум приближающихся шагов, и над Беатрис склонилась мединна Стуорд.

– Бетти? Ты что здесь делаешь? Что стряслось?
– с тревогой спросила преподавательница.

– Она… испортила его! – захлебываясь в слезах, выговорила Беатрис. – Изрезала! Даже зашить теперь не получится.

– Пойдем-ка в кабинет, и ты мне все подробно расскажешь.

Преподавательница рукоделия помогла Беатрис подняться, отперла дверь и завела ее внутрь.

– А теперь успокаивайся и говори по существу. Что там у вас произошло?

Бетти утерла мокрые щеки и, шмыгая носом, разложила наряд на одной из парт.

– Вот. Видите, что она сотворила? А все из-за того, что я лучше нее с маной обращаюсь, и платье у меня красивее, и оценки выше.

– Как я понимаю, ты Фулн имеешь в виду? – отозвалась мединна Стуорд, рассматривая разрезы и оценивая масштаб повреждений.

– Кого же еще? Только эта выдра и могла сделать такое. Другие девчонки, может, и злобные, но вред причинить не способны. Как же мне теперь быть? Патронесса отказалась искать виноватого, просто наказала всех, и все.

– Тут действовать нужно, а не вину чью-то доказывать, – сказала преподавательница и тепло улыбнулась. – И знаешь, я даже рада, что так случилось.