Сделка
Шрифт:
Я оборвал себя. "Оставь это. Геллер!". Это были опасные размышления. И они были тем более опасными, что думал я обо всем этом, сидя в кабинете
Нитти, несмотря на то что я держал свои мысли при себе.
Я встал и осмотрел книги на полках. Очень много классических произведений в кожаных переплетах - не могу сказать, читали эти книги или нет. Несколько книг в более дешевых переплетах - в основном, по бухгалтерскому делу, - и пара книг о Наполеоне - явно читанных-перечитанных.
Я устал. Снова сев на диван, взглянул на свои часы: я был здесь уже полчаса. Я старался не закрыть глаза.
Я лежал, вытянувшись, на диване. В комнате было темно. Не знаю, почему меня оставили здесь спать. И как долго я проспал, тоже было для меня загадкой. Было так темно, что я не мог разглядеть свои часы. Но судя по неприятному ощущению во рту, я проспал несколько часов.
Меня разбудил разговор; хотя голоса были приглушенными, все было слышно, несмотря на то что дверь в гостиную была на противоположной стене кабинета. Внезапно голоса стали громче - были ли они разгневанными? Вероятно, когда они начали покрикивать прошлый раз, я и проснулся.
Я встал. Снял с себя туфли. Прокрался через кабинет к двери. Я не осмелился приоткрыть ее. Но решился приложить к двери ухо.
– Фрэнк, - говорил хриплый голос, - это ты привел к нам Брауна и Биоффа. Это ты все придумал, и твоя затея не удалась.
– Раньше ты не жаловался, Поль. Поль?
Боже мой! Поль Рикка! Официант. Человек номер два. У Капоне был его Нитти, у Нитти был свой Рикка. А у меня не было пистолета.
– Нам незачем попадаться всем, - заявил Рикка.
– Помните, как Эл отдувался за всех и один отправился на суд? И сейчас мы именно так должны себя вести.
– Но ситуация изменилась, Поль.
– Это был явно голос Нитти, но что-то в нем было не то. Что-то переменилось.
В его голосе больше не было силы.
– Фрэнк, - продолжал Рикка, - ты можешь взять на себя вину, а мы обо всем позаботимся до того времени, когда ты освободишься.
Правильно. Точно так же, как Нитти позаботился о Капоне.
– Это не тот случай, - произнес Нитти более уверенным голосом.
– Это же секретное обвинение. Никто не может взять на себя вину остальных. Нам всем надо держаться вместе и постараться справиться с ситуацией.
Рикка начал ругаться по-сицилиански. Нитти тоже. Ругань становилась громче. Другие голоса на английском и сицилианском пытались урезонить их. Кажется, я слышал Кампанью.
Я встал на колени. И посмотрел в замочную скважину. Прямо как в деле о разводе.
Я смог разглядеть их. Они сидели в гостиной, одетые в коричневые костюмы - ни дать, ни взять, собрание бизнесменов, только среди них были Фрэнк Нитти, Поль Рикка, Луис Кампанья, Ральф Капоне и другие, чьих лиц я не увидел. Но если бы я их и мог видеть, то, уверен, их имена заставили бы меня поежиться от страха.
Рикка, чье лицо с высокими скулами было покрыто оспинами, был бледен, и задыхался. Он указывал на Нитти в то время, как они стояли друг против друга. Рикка был намного выше маленького парикмахера.
– Фрэнк, ты сам этого просишь.
Пять простых слов.
Гробовое молчание. Нитти смотрел на других, на их лица. Мне кажется, насколько я мог увидеть, что все, кроме Кампаньи, избегали его глаз. И даже
Луи не сказал ни слова в его защиту.То, что Нитти не поддерживали, означало одно:
Рикка низвергнул Фрэнка. И без всяких опасных, запутанных, похожих на шахматные комбинаций, которые понадобились Нитти, чтобы скинуть Капоне с его трона и отправить в тюрьму. Рикка смог одной только сило характера и сильной волей покончить с Нитти.
И Нитти это знал.
Он подошел к входной двери.
Я не видел, но слышал, как он открыл дверь Холодный мартовский ветер помог мне понять это Нитти снова попал в поле моего зрения. Он стоял ко мне спиной, указывая им на дверь. Мужчины медленно переглянулись и поднялись. Я отошел от двери, вернулся к дивану и, дрожа, сел. Я знал, что это означало. Его молчаливое приказание покинуть его дом было нарушением правил сицилианских крестьян, касающихся гостеприимства по которым они все росли. Таким образом, он повернулся спиной к ним. Таким образом, он высказал им свое презрение. Нитти бросил им вызов. Особенно Рикка.
А слова Рикка - "Фрэнк, ты сам этого просишь", по сути, были смертным приговором.
Я слышал, как они двигались там, надевая пальто и шляпы, не говоря ни слова.
Хотя в конце, когда все, казалось, ушли, мне послышался голос Кампаньи. Он сказал просто: "Фрэнк..."
И я явственно услышал голос Нитти, который, очевидно, стоял прямо у дверей кабинета. Он сказал:
– Спокойной ночи, Луи.
Я снова натянул ботинки, вытянулся на диване и закрыл глаза. Думая о том, открою ли я их вновь.
Надо мной зажегся свет: я видел его сквозь прикрытые веки. Я продолжал "спать".
Кто-то тихонько потряс меня за плечо.
– Геллер, - тихо сказал Нитти.
– Геллер, вставай.
Я сел, притворно застонал и потер глаза кулаками. Потом я произнес:
– Извини, Фрэнк. Вот черт! Ох, даже не знаю, что случилось. Я, кажется, заснул.
– Я знаю. Я пошел прогуляться, а когда вернулся, ты крепко спал. И храпел. Я не мог заставить себя разбудить тебя. Поэтому решил не трогать тебя.
Нитти сел рядом со мной. Он казался очень старым, очень худым, очень усталым. Его щеки ввалились. В его темных глазах не осталось уверенности. Его волосы были всклокочены: маленькому парикмахеру явно следовало подстричься.
– Не вижу вреда в том, - сказал он, - что я дал тебе поспать. А уж если быть до конца откровенным; я забыл про тебя.
– Он кивнул в сторону другой комнаты.
– У меня внезапно появились кое-какие дела, поэтому я отослал жену с сыном в Ронгас, и она еще сказала мне, чтобы я не забыл о Геллере, а я напрочь о тебе забыл.
– Он засмеялся.
Для человека, который пару минут назад услышал свой смертный приговор и который бросил перчатку Рикка и всей этой чертовой компании, он был на редкость спокоен.
– Когда я вернулся из-за океана, - заговорил я, - у меня были проблемы со сном. Но потом я научился засыпать в любое подходящее время. Извини меня.
Нитти взглянул на меня, прищурив глаза. С тревогой? Или подозрительно?
– Надеюсь, моя деловая встреча не помешала твоему сну, - промолвил он.
– Нет, - весело ответил я. Надеюсь, не слишком весело.
– Я все проспал.