Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Ты не прав, па!

— Ты думаешь, я рехнулся?! Думаешь, мозги не работают, да?!

— Па! Я так не думаю!

— Тогда почему не даешь мне денег? Твой папа просит! Почему я должен столько раз просить тебя об этом при незнакомой леди? Эвангеле, это мой последний шанс. Все смеются и говорят, что я кончен. Мозги высохли. Ты хочешь, чтобы я так и умер?

— С твоими мозгами еще можно наворотить кучу дел, па!

— Если у тебя нет денег — у тебя нет мозгов. Поэтому люди смеются надо мной. Я знаю рынок, я знаю товар…

— Дело вовсе не в этом, па.

— Дело именно

в этом! Для тебя деньги значат больше, чем кровь!

— Ну в этом отношении я как две капли похож на своего отца! — сказал я.

…Слово — пугливая птичка — чирикнуло и улетело. А я даже не понял, ЧТО сказал! Гвен пронзительно взглянула на меня. Но старик продолжал бубнить свое, будто знал, что антагонизм присутствовал всегда и он не ожидал ничего иного, лучшего или худшего.

— Слушайте, слушайте, — сказал он Гвен, — что говорит мой старший сын. За эти слова его надо бить палкой.

— Па, извини. Я люблю тебя.

— Тогда почему не хочешь дать денег для нового дела?

— Па, денег нет. Есть немного недвижимости. У меня и Флоренс. Да и начать сегодня бизнес — не шутка!

— Я не начну по-крупному. Я куплю товаров в Персии на двадцать-тридцать тысяч долларов. Как сейчас, кстати, называют Персию?

— Иран.

— Да, Иран. И еще, может, я куплю в Истанбуле, может, и здесь, в Нью-Йорке. Обзаведусь маленькой стойкой, много мне ведь не надо…

Я не знал, что сказать.

— Эвангеле! — Голос отца задрожал от волнения.

Он делал то, чего никогда не хотел, он упрашивал меня!

— Это мой последний шанс, Эвангеле. Ты говоришь мне «нет», и я кончен, и они смеются. И правильно — безмозглый дурак! Я — ходячая реликвия! И у тебя же есть деньги, Эвангеле…

Убедить его в обратном не было никакой возможности. Он думал обо мне так, как думали все, — богач!

— Он не открывает рот. Мистер Молчание. Ему надо работать на телевидении. Новая программа — мистер Молчание, бессловесный разговор.

— Па, выслушай меня…

— Я не нуждаюсь в оправданиях. Я все понял очень хорошо! После всего, что я сделал для тебя, ты все забыл!

Мне осталось только развести руками. Я сдался.

— Молчание! — сказал он Гвен. — Наступило время говорить с отцом конкретными словами, не «люблю» и тому подобными, а конкретными. Но мистер Сжатые Губы молчит как рыба! — Он повернулся ко мне. — После всего, что я сделал! Ты думаешь, эти армяне и прочие посылают своих детей в колледжи?!

— По-моему, твоей заслуги в колледже нет, па!

— А кто говорил тебе: «Иди учись!»

— Мама.

— Не говори мне про эту женщину! — заревел он.

— А ты сделал все, чтобы я не мог окончить колледж!

Гвен потянула меня за руку.

Отец обернулся к ней.

— Я разрешил этой женщине! Он хочет в колледж, сказал я, пусть идет. Ты думаешь, она позволила бы тебе, если бы я сказал НЕТ? А-а? Я сказал одно: пусть парень учится полезным наукам, а не теряет время, как остальные американцы, на Шекспира и прочую дурь! И чтобы мать не давала ему книжки про любовь, про охи-вздохи и прочую дребедень!

— Мать ничего общего не имеет с…

— Ты, как я вижу, на ее стороне?

— Естественно,

на ее!

— Пошел вон! — заорал он. — Пошел вон из моего дома!

— Шшш! — попробовала успокоить его Гвен.

— Не надо шикать, леди, если позволите, это — мой дом!

— Ты даже не купил мне костюм для колледжа!

— А кто купил?

— Мама, вот кто.

— А где она взяла на него деньги? У нее было дело, она зарабатывала монету? А-а? Она крала из моего кармана, экономила на продуктах из овощной лавки и думала, что я не знаю? Я прогорел на деле своей жизни, а она воровала деньги и посылала моему бестолковому сыну, который изучал Шекспира и остальную ерунду и не пришел к отцу в магазин, чтобы помочь ему. А помощь была ох как нужна! Ты помнишь, когда президент Митчелл медленно умерщвлял меня своим банком? Ты помнишь, как я сказал тебе: «Оставь колледж, вернись и помоги отцу. Ему тяжело.» А ты что ответил? Говори! Помнишь?

— Да. Я ответил: «Нет».

— Нет! Но ты пошел по дороге отца, а не по ее, ты — молодец. Ты продаешь товар, как твой отец, и ты женился по совету отца на толковой девчонке. У тебя кровь торговца и мозги у тебя — от меня!

…От гнева он захлебнулся словами. Его лицо покраснело, а левый глаз залила кровь, но я вспомнил про это только потом. А в тот момент я полностью утратил над собой контроль…

— Я не похож на тебя! — заорал я. — Я не мог стать таким, как ты! Я стал человеком, вопреки тебе, вопреки!..

Гвен трясла меня за руку и пыталась оттащить в сторону.

— …и хватит тыкать мне Шекспиром, хватит! Ты, старое дерьмо, еще будешь унижать меня! Я совсем не похож на тебя, дерьмо, ты все еще ненавидишь всех и поэтому злобствуешь!..

Гвен вытащила меня из комнаты.

Мы пошли на берег океана.

Пролив Лонг-Айленд — безжизненная масса воды.

Она облизывала прибрежную гальку, как собака — ботинки хозяина.

Я весь дрожал.

— Боже, что я наделал? — сказал я. — Надо же было так не сдержаться?

— Пойдем покатаемся на лодке, — предложила Гвен.

Мы залезли в ботик, приткнутый к берегу. Он давно стоял здесь и начал сразу же протекать. Борта совсем высохли. Пока я греб, Гвен вычерпывала воду старой банкой из-под кофе, валявшейся меж лавок.

Мы проплыли за буй, вокруг скал и на другую сторону пролива — куда я плавал в детстве. Там я остановился, чтобы не видеть старый дом, взял у Гвен банку и стал вычерпывать воду. Она поцеловала меня. Она чувствовала, как болит моя душа. Я сотворил глупейшую штуку с отцом, которую невозможно понять. Ее можно только простить.

— Что на меня нашло? — спросил я. — Я-то думал, с прошлым давно покончено. О Господи, как такое и выскочило у меня? Кем я его обозвал?

— Старым дерьмом. Но забудь об этом, — сказала она.

— Я уже и забыл, что могу быть вне себя от ярости!

— Дочерпывай пошустрей, а то обратно поплывем без лодки.

— Что ж, поплыли.

— Я бы не терзала себя так, Эдди.

— Вернусь и попрошу прощения, — решил я.

Отдав ей банку, я взялся за весла и погреб к берегу.

— Итак, — сказал я, — я снова бросил старого сукина сына в беде!

Поделиться с друзьями: