Сдержать свое слово
Шрифт:
Я как всегда ответила осторожно:
— Вполне может быть. За два часа до смерти Коврина ее видели у него дома.
Тревога в глазах Светланы переросла в какое-то паническое беспокойство.
— Скажите, а как был убит мой муж?
— Он был отравлен. Яд подмешали в бутылку вина.
С удивлением я наблюдала, как после моих слов Светлана судорожно обхватила голову руками и несколько раз произнесла:
— Не может быть…
— Вам плохо? — пыталась я выяснить столь странную реакцию женщины на мои слова. — Или вы что-то вспомнили?
Пожилая пара, чинно сидевшая на соседнем диване, прервала свой неторопливый разговор и с сочувственно-любопытными
— Вино… дорогое, марочное… от Пиччини… Это так?
— Да, — подтвердила я. — Откуда вы знаете?
Светлана задыхалась. Она знала что-то такое, о чем мне приходилось только догадываться, и это «что-то» приводило ее в исступление.
— Когда родилась Полина, Леонид купил эту бутылку, и мы решили, что разопьем ее в день совершеннолетия нашей дочери. Бутылка так и пылилась на шкафу. С заботами о дочери я и не вспоминала о ней, пока Антонина, увидев ее, не заинтересовалась. И я рассказала историю, связанную с этим дорогим вином. Пока женщина, рассматривая, крутила бутылку, мне вдруг пришло в голову, что Полина может не дожить до своего совершеннолетия…
Светлана прервала свою речь, собираясь с силами.
Пожилая чета, сидевшая рядом, окончательно завершила свою беседу и жадно вслушивалась в слова, произносимые Светланой. Мне пришлось бросить на них гневный взгляд, после чего старички торопливо встали и оставили нас наедине.
Моя же собеседница была так взволнована и увлечена ходом собственных мыслей, что не замечала ничего вокруг. Наконец она, судорожно вздохнув, снова заговорила.
— Двадцать второго октября у Лени был день рождения, я хорошо это помнила. Когда безуспешно пыталась дозвониться до него по телефону, хотела заодно и поздравить, отправляя телеграмму, в конце я поместила поздравительную строчку. Ну вот… А бутылку я вручила тогда Антонине с просьбой отдать ее Леониду, чтобы он выпил за свое и за дочкино здоровье. Поверьте, я не знала, что все так получится. Это вино стало для нас неким символом. Я надеялась, что, увидев бутылку, Леня поймет, насколько серьезно и трагично положение его дочери.
— Скажите, — я старалась говорить как можно мягче, — бутылка была запечатана?
Светлана согласно кивнула.
— Она стояла на шкафу, и я ее не трогала с тех самых пор, как мы с Леней приняли решение распить вино на Полинино восемнадцатилетие. Разве что пыль с нее иногда стирала.
Светлана опять порывисто встала и, пообещав скоро вернуться, ушла в палату к дочери.
Если бы кто-то сейчас наблюдал за мной, то мой задумчивый взгляд, устремленный на заоконный лесной пейзаж — больница находилась на краю города, — мог породить обманчивое представление о том, что девушка залюбовалась природой. На самом деле мои мысли компоновали разрозненные детали, укладывая отдельные кусочки мозаики в единое целое.
Теперь становилось понятным, почему Леонид распил вино почти сразу после того, как получил бутылку, и почему сделал это в гордом одиночестве. Понятно, по какой причине он был мрачен в тот вечер и для какой цели занимал деньги.
Что касалось Антонины, то на ее счет у меня нашлось три версии. Первая, самая, на мой взгляд, нереальная, заключалась в том, что Фречинская и Белоярченко были в сговоре. Именно поэтому они обе давали одинаковое описание некой мифической женщины, которой на самом деле не существовало вовсе. Вторая — Антонина являлась соучастницей Белоярченко. И, наконец, третья — женщина с незапоминающимися чертами лица действовала самостоятельно. Больше всего
я склонялась именно к последней версии.Заняв свое прежнее место, Светлана тяжело вздохнула.
— По ночам Полину одолевает бессонница, а днем она отсыпается… — и тут же резко перевела разговор. — Если бы я только знала, что та женщина имеет злой умысел против Лени… Может, он был бы жив… Я осторожно накрыла ее горячую руку своей ладонью.
— Вы ни в чем не должны себя винить. Если женщина, назвавшаяся Антониной, задалась целью убить вашего мужа, она все равно сделала бы это рано или поздно. С вашей помощью или без. Просто эта злосчастная бутылка как нельзя лучше вписалась в ее план. Сейчас же вам нужно думать только о дочери.
Светлана опять погрузилась в себя, из оцепенения ее вывело мое сообщение о том, что отец Полины все же был озабочен судьбой дочери и незамедлительно занял для ее лечения денег. Правда, эти деньги пришлось вернуть.
Мне было искренне жаль Светлану, а еще больше жаль ту маленькую девочку, что так крепко спала на больничной койке, не осознавая до конца, какая страшная болезнь обрушилась на ее слабые плечи.
— Если это все, то я пойду к дочери, — произнесла Светлана, чувствуя, что разговор иссяк.
— Да, конечно, — ответила я, размышляя уже о том, застану ли сейчас на рабочем месте лечащего врача Полины.
Плавно оторвавшись от земли, самолет взмыл в воздух, покидая пределы города Краснодара. Место у иллюминатора очень меня устраивало: глядя сверху, приятно осознавать, что паришь над всем земным. Именно за это чувство кратковременного отрыва от всего сущего я люблю авиаперелеты.
Мой сосед слева, которому на вид едва перевалило за двадцать, счел своим долгом развлечь меня беседой, но я быстро втолковала молодому человеку, что совершенно не расположена флиртовать с ним, и с милой улыбкой на лице попросила не будить во мне зверя.
Вчера, прежде чем покинуть больницу, я разыскала-таки лечащего врача Полины Ковриной: как мне ни хотелось верить словам матери этой девочки, девиз «доверяй, но проверяй» был для меня первостепенным. Мне повезло: доктор задержался из-за срочной операции. Правда, выглядел он сильно усталым и не желал никаких разговоров даже после предъявления мной удостоверения сотрудника прокуратуры. Только после того, как я клятвенно пообещала не занимать больше пяти минут его времени, он с большой неохотой пригласил меня в кабинет.
И я выяснила, что мать Полины никуда не отлучалась, тем более на два дня, с тех пор как ее дочь положили в больницу, то есть с восемнадцатого октября. Целыми днями мать находится рядом с дочерью, так как ее некому подменить. За субботу двадцать четвертого врач просто ручался — в этот день у него было дежурство.
— Послушайте, девушка, — раздраженно произнес немолодой доктор, прикрыв глаза рукой. — Все родители разные, среди них бывают матери, так сказать, с большой буквы. Поверьте моему большому опыту: эта женщина именно из этой категории.
…Мимо прошла стюардесса, предлагая напитки. Держа в руке стаканчик с минеральной водой, я все думала о загадочной женщине, назвавшейся Антониной. То, что она не случайно оказалась замешанной в эту историю, было очевидно. В противном случае на роковой бутылке вина, обнаруженной в доме Коврина, были бы найдены отпечатки ее пальцев. Так кто же она? И чем же так досадил ей бедняга Коврин, что она решилась на столь тяжкое преступление закона, каким является убийство?