Сдохни или умри

Валя подняла на меня глаза. Кажется, даже немного отвлеклась от боли.

— У нас не матерятся, — я улыбнулся, показал девушке брусок мыла. — Или вот этой штукой будет промыт рот. А если ты думаешь, что я угораю, и мне рот с мылом ни разу не мыли — подумай ещё раз.

— Ты… серьёзно сейчас? — выдавила Валя.

— Серьёзнее некуда.

— А людей убивать в приключениях с тобой можно, да?

— Угу. Это, как показала практика, этически приемлемо. Если они заслужили.

— Всё-таки, ты странный, — Валя откинулась на спину, закрыла глаза. — Но мне нравится.

Так, это что я, краснею сейчас? Кровообращение, ну ка отставить!

— Если тебе станет легче, я тему ругани немного компенсировал. Слово «сука» отец тоже не особо одобряет, хоть и не запрещает, а вот «сцуко» его уже устраивает. И оно у меня стало в речи наглым таким паразитом, от которого тяжело избавиться.

Валя хихикнула, произнесла — вопросительно:

— Блэт?

— Вот, ты начала понимать. Это у нас не мат, это — интернет слэнг. И — никакого восемнадцать плюс контента. Развлекайся.

— А что ещё из восемнадцать плюс тебе нельзя? — спросила девушка. Спросила, вроде бы… невинно так, но у меня вдруг в горле пересохло. И взгляд сам собой от ступни скользнул по смуглой ножке вверх — к шортам, одна из штанин которых распахнулось так, что проглядывалось, хм… Место, откуда нога растёт. И даже чёрный краешек трусиков. — Макс, глаза у меня выше.

— Прости, — я поднял взгляд. Валя покраснела, но улыбалась, и от этого стало легче. — Это у меня аутичные черты такие. Вообще не контролирую. Не могу смотреть в глаза красивым девушкам. Взгляд, гад такой, вечно спускается куда-нибудь.

Ступни были очищены, и я достал свой жезл… Так, нет. Мозг, переключайся нахрен! Сначала — дело. Потом… Потом.

У меня осталось ОВр на семь применений Малого лечения. Или, кстати, на те же семь — Малого противоядия. Я задумчиво провёл по зубам языком, и на каждую стопу применил по одному противоядию, и по два лечения.

Ранки затянулись, обросли розовой кожицей — но всё ещё общий болезненный вид сохранился. Стереть это в мозоли во второй раз — как нефиг делать.

Применил последнее лечение на правую ступню — стало немного лучше.

— Так, Валь, — я протянул ей жезл. — Попробуй долечить сама, пока что кожа слишком тонкая и нежная.

Она послушалась, взяла жезл в правую руку, но левой поймала меня за запястье и притянула к себе. Я навис над девушкой, упираясь в землю свободной рукой. Напротив, совсем рядом, загадочно блестели её карие глаза — блестели на всех чертей, ихтиандров и ктулх, скрывающихся в их омутах.

Пухлые губы шепнули:

— Я ведь не долечила тебя.

Валя подняла жезл, по уху прошлось приятное тепло — и боль пропала.

— И не поблагодарила, — она приподнялась, наши лица сблизились — и моей щеки невесомо коснулись её губы, оставив след из холодящей влаги. — Спасибо. Теперь я верю, что всё будет хорошо.

Она вдруг хитро улыбнулась — и толкнула меня ладошкой в грудь. Я отстранился, и, кивнув своим мыслям, сказал:

— Давай уже доснарядим тебя, а потом будем разговаривать серьёзные разговоры.

Внутри было тепло-тепло.

Так и сделали.

Я снова отвернулся — и она в этот раз успешно перетянула грудь. Правда…

— Максим, — позвала Валя из-за спины.

— Да?

— Помоги мне. Воткни конец понадёжнее.

Я хмыкнул. Честно — немного нервно. Если она эту двусмысленность сказала не специально, я — девочка-волшебница.

Валя стояла ко мне спиной. В моей футболке, кстати — но задранной сзади до самых плеч. Одной рукой поддерживала футболку, другой — конец эластичного бинта, пересекающего белой широкой полосой смуглую спину.

Я прикоснулся левой рукой, в наглую сначала скользнув по тёплой бархатистой коже — и ощутил, как по спине девушки побежали мурашки. Она задержала дыхание, я — «воткнул конец».

Понадёжнее, угу.

Провёл по зубам языком, практические ощущая, как обхватываю её живот, подтягиваю к себе. Скольжу рукой выше, наклоняюсь и целую шею…

Нет, не сейчас. В месте, где мы будем прикрывать друг друга, где в реальном бою будем рисковать жизнями, в отношениях не стоит спешить. Если я в ней ошибусь, если что-то пойдёт не так… Нафиг. Сначала нужно точно понять, что могу доверять ей. Что она доверяет мне безоговорочно.

Тупо секс ради секса — не лучший опыт, что был в моей жизни. Вот такой я ретроград, да.

Да и, ещё один неприятный факт: я мылся последний раз вчера, с тех пор пережил пару потных заруб. А Вале вообще вряд ли повезло искупаться в ручье. Вот найти бы какой-нибудь тёплый водопад…

Воображение, стоп!

Я отстранился, помог ей опустить и расправить футболку — она повисла, как юбка, почти до середины бедра.

— Отвернись… снова, — произнесла Валя тихо, и я с удовлетворением понял, что у неё сел голос. Лицо было пунцовым, а взгляд — задумчивым-задумчивым. Да, милая, в эту игру можно играть вдвоём. Хорошо смущает тот, кто смущает последним. — Я футболку заправлю в шорты.

Ей шло, однозначно, о чём я тут же и сказал. Джинсовые шорты с высоким поясом, мешковатая футболка, не скрывающая очертания груди.

— Надевай свою броню.

Валя кивнула. Она всё ещё дышала часто, взволнованно, и покусывала губу.

Через секунду на ней появилась, ну… Классическая такая стёганка чёрного цвета. Пандя её зовёт доспехом типа «фуфайка». Куртка из множества слоёв ткани, правда, переработанная под женскую фигуру. Кожаный корсет на ремешках-завязках плотно обхватил талию, поднял грудь. Не будь на Вале моей футболки — декольте было бы умопомрачительным.

Плечи и рукава тоже были усилены кожей, на груди был вышит красный растительный узор: простенькие цветочки, листики, лоза.

— Как что-то из «Ведьмака», — заметила она, рассматривая себя.

Я хмыкнул:

— Угу. Хорошо смотрится. Но шорты не вписываются в средневековый стиль.

— Можно подумать, у тебя плащ поверх куртки смотрится, — проворчала девушка. Не агрессивно, а так — для порядку. А потом раз! — и стёганку скрыло худи.

Надо сказать, погода на острове — идеальная. Та самая, когда не мёрзнешь в футболке, не потеешь в куртке. На солнце было тепло, на ветру, на склонах гор, и в лесном сумраке — прохладнее.