Сеанс мужского стриптиза

– Может, это даже родственница ваша была? – подсказала я.

– Не, точно не родственница, – с сожалением сказала она. – Я ее не знала. У меня в городе родственников вообще нет.

– В нашем городе? – уточнила я.

– В вашем, в вашем. На улице Первого мая она жила, дом один, – вспомнила баба Тоня. – Легко запомнить, правда? Первое мая – дом один.

– А квартира? – быстро спросила я.

Знаю я улицу Первого мая, там в первых номерах сплошные пятиэтажки!

– А тебе какое дело? – почтальонша, точно очнувшись, задала-таки этот нежелательный вопрос.

– Да никакого! – легко согласилась я. – Дело у меня к вам. Варвара, продавщица из сельпо, сказала, будто у вас можно лечебную настойку купить, от простуды. Я бы взяла бутылочку.

– Это можно, – баба Тоня заметно подобрела. – Давай тридцать рублей, принесу тебе бутылочку. Не пожалеешь! Моя калиновая настойка по всему району славится!

Тут я с запозданием вспомнила, что никаких денег у меня нет, последние я утром потратила на хлеб. Я огорчилась, и это, должно быть, отразилось на моем лице, потому что баба Тоня тяжело вздохнула и неохотно молвила:

– Ладно уж, отпущу тебе в кредит!

Я клятвенно пообещала не замедлить с погашением кредита. Тетка сходила в дом и принесла из закромов плоскую поллитровку с завинчивающейся крышкой. Фирменная этикетка на бутылке отсутствовала, ее заменяла самодельная наклейка из тетрадной бумаги. На ней аккуратным школярским почерком было написано: «Колина на сперту».

– Внучок подписывал, – пояснила баба Тоня, встретив мой вопросительный взгляд. – Я-то сама без очков неважно вижу.

Я поняла, что незабываемую открытку-приглашение на похороны она изучала именно сквозь очки.

– Спасибо, до свиданья, – вежливо сказала я, откланиваясь.

– Приходи еще, – пригласила баба Тоня. – Скоро будет настойка нового урожая, она вдвойне целебнее.

Я пообещала непременно прийти за особо целебной настойкой и побежала к себе на дачу.

Там все еще продолжалось застолье. Шашлык был съеден подчистую, но на смену ему подоспели сосиски, жаренные на углях. «Колина на сперту» пришлась кстати. Напиток заслужил всеобщее одобрение и кончился так быстро, что я забеспокоилась, не придется ли мне бежать к почтальонше-самогонщице за добавкой, не дожидаясь настойки нового урожая.

Вполуха слушая похвалы экзотическому напитку, я думала о своем, о сыщицком.

– А вот интересно… – я спохватилась, что мыслю вслух, и замолчала.

– Что тебе интересно, дорогая? – интимно спросил разморенный пивом Макс.

– Мне интересно, не собирается ли кто-нибудь в город? – сказала я не совсем то, о чем думала.

– А тебе нужно? – мамуля вопросительно подвигала бровями.

– По нашим с тобой делам, – кивнула я, надеясь, что родительница поймет, о каких именно делах идет речь. О детективных, ясное дело!

Мамуля, видимо, поняла и решительно потребовала:

– Мужчины! Свозите кто-нибудь девочку в город!

– Кто же ее теперь повезет? – пожал плечами Саша. – Мы все пили пиво и «спертую колину»! Нам за руль нельзя! Пусть сама едет.

– Ты что?! Ей даже трезвой за руль нельзя! – испугался Зяма. – Ты знаешь, как она водит? У-у-у! Ужастики с вампирами отдыхают! Я не хочу опять потерять нашу машину, теперь уже навсегда!

– А потерять навсегда сестру тебе, значит, не страшно? – съязвила я.

Он немного подумал, прислушался к своим ощущениям и честно признался:

– Не так страшно.

Я грозно насупилась.

– Дети, дети! – папуля почувствовал угрозу близкой братоубийственной войны. – Не надо ссориться. Индюша может поехать в город на такси.

– Так и быть, я даже дам тебе денег на тачку! – неожиданно расщедрился Зяма.

Наверное, братцу все-таки стало немного стыдно за то, что какой-то старый автомобиль он ценит выше, чем молодую и красивую сестру.

– Дай, детка, – одобрила сына мамуля. – А то у нас с Дюшей ни копейки не осталось!

– Не считая двух тысяч баксов! – тихо-тихо, чтобы никто не услышал, пробормотала я себе под нос.

Глава 14

Был уже пятый час дня, когда я в наемном экипаже подкатила к дому по адресу: улица Первого мая, один. Расплатившись с таксистом деньгами, которыми меня любезно ссудил Зяма, я вышла из машины и оглядела первый номер Первомайской улицы.

Я не ошиблась, это действительно была старая пятиэтажка – такие еще называют «хрущевками». Лет двадцать с небольшим назад наше семейство проживало именно в таком доме. Я тогда была маленькой девочкой, но из моей памяти не изгладились воспоминания о микроскопической прихожей, низких потолках, смежных комнатах и крошечной кухне, в которой все члены нашей семьи одновременно могли завтракать только стоя, «а-ля фуршет». Я от души сочувствую людям, которые вынуждены жить в типовых квартирах эпохи развитого социализма. По мне, уж лучше недоразвитый неолит – каменные пещеры хоть просторными были.

– Хотя хрущевка, конечно, лучше, чем сырой барак, – сказала я вслух.

Старушка с авоськой картошки, проходившая мимо меня со скоростью примороженной улитки, еще притормозила и спросила:

– Хочешь купить квартиру в нашем доме?

Я внимательно посмотрела на бабушку. Добродушное лицо с мягкими морщинистыми щеками выдавало большую любительницу домашней сдобы и чая с вареньем. За такой уютной трапезой пожилые люди обычно мило болтают – если, конечно, им есть с кем поболтать. Наверное, эта общительная старушка одинока.

– Давайте, я помогу вам сетку донести, – предложила я, показав на авоську, которая под грузом корнеплодов растянулась, как сытый удав.

– А давай! – легко согласилась бабушка. – Только предупреждаю: мне на четвертый этаж! А лифта в нашем доме нет.

– Ничего, я пока что могу и без лифта, – улыбнулась я, перехватывая сетку.

– Это ты зря, – укорила меня бабуля. – Если покупаешь квартиру, бери сразу в доме с лифтом. Полвека пролетит – и не заметишь, как станешь такой, как я, тогда каждую ступеньку за горную вершину считать будешь.

Старушка уцепилась за мой локоть, и мы повлеклись к подъезду.

– Я не собираюсь покупать здесь квартиру, – честно призналась я. – Ищу тут одну женщину… Хотя она, наверное, уже умерла. Анна Ивановна Иванова, вы не знаете такую?

– Как не знать! Знала, конечно, – бабушка внимательно посмотрела на меня снизу вверх. – Она и вправду недавно померла, всего неделя, как похоронили. Отмучилась, бедная! Последний год, почитай, безногая была, едва-едва по квартире ползала, инвалид первой группы, и с головой у нее плоховато стало… А зачем тебе Анюта?