Седьмая могила без тела

– Иди отсюда, - приказала я, ткнув пальцем в сторону двери, и Джессика испарилась. Очень надеюсь, что надолго.

Не успела я вернуться в спальню, как появился весь какой-то измотанный Рокет. Видимо, мои часы приема изменились. Надо распечатать табличку с новым расписанием.

– Рокет! – удивленно поздоровалась я и стала ждать, когда он пообвыкнет.

Из лечебницы он выходил редко, а когда мы расстались в последний раз, на меня напал злющий адский пес.

 Рокет моргнул, покрутился вокруг своей оси, привыкая к новой обстановке, а потом посмотрел на меня. Пухлое лицо и лысая голова слегка сияли в приглушенном свете гостиной.

Когда его глаза наконец сфокусировались на мне, он скрестил на груди руки.

– Нельзя нарушать правила, мисс Шарлотта.

Опять двадцать пять.

– Знаю, милый. – Я коснулась его плеча. Не будь Рокет так расстроен, никогда бы не пришел. – Какое правило я нарушила?

– Все! – замахал руками он, явно разочарованный во мне до глубины души.

Черт бы побрал мою нелюбовь ко всяким правилам!

– Мне пришлось стереть, мисс Шарлотта. Три имени. – Он поднял вверх три пухлых пальца. – Три. Один, два, три. Три.

Ничего не понимая, я нахмурилась:

– Что тебе пришлось стереть? Имена со стены? – В душе зародилась надежда. – А мое среди них было?

– Нет. Вы же умерли.

Точно, блин. Я умерла. По-настоящему. Обалдеть! Знала же, что видела ангела. Самого натурального, с насмешливыми бровями. Чуднее просто некуда.

Пока Рокет меня ругал, в дверях в спальню появился Рейес. Я взглянула на него, и Бетти Уайт наполнилась радостью. Я умерла, а значит, могу вычеркнуть эту строчку из списка дел. Следующий пункт – медовый месяц.

– Не вас пришлось стирать, – продолжал Рокет, - а других.

– Что ж, это мы прояснили. – Я похлопала его по плечу, давая знать, что он может уйти.

– Тех, что в больнице. Небеса жутко злятся.

Я застыла, чувствуя, как по спине ползет тошнотворный страх.

– Что значит «небеса жутко злятся»?

– Пришло их время. Нельзя так делать, мисс Шарлотта. Нельзя просто так спасать людей. Мне пришлось стереть! – прокричал он.

Видимо, именно это его и расстроило. То, что пришлось стереть имена. Было жутко любопытно, как он стирал выцарапанные в стене имена, но я все же вернула разговор к небесам:

– Небеса, Рокет. Что там с небесами?

– Хаос! – снова замахал руками он. – Они злятся, что мне пришлось стере-е-е-еть!

Ясно. Стирать имена ему не нравится.

– Мне очень жаль, Рокет, - сказала я и беспокойно покосилась на Рейеса.

Он опустил голову, и я ощутила его настроение. Опять мрачное.

– Вот и хорошо. Чтоб вы знали, мне придется стереть еще одно имя. Больше не смейте трогать больницы. Это жульничество. Так Михаил говорит.

– Какой еще Михаил?

– Архангел.

– Архангел?!

Я, конечно, знала, кто такой Михаил, но, мягко говоря, удивилась, что он всплыл в разговоре.

– Самый большущий архангел из всех.

Понятненько. Рокет слишком много времени проводит со Сливой. Чувствуется ее влияние.

– Я знаю, кто такой Михаил, но…

– Мисс Шарлотта, мне пора. Надо стереть еще одно.

Прежде чем я успела его остановить, Рокет исчез, а я стояла и с отвисшей челюстью глазела на Рейеса.

– Я что, архангела взбесила?!

Рейес не ответил. Я прошла мимо него в спальню.

– Нехорошо это. Ой как нехорошо. По всем статьям, по всем понятиям нехорошо.

Схватив из шкафа охапку одежды, я развернулась и сначала увидела Рейеса, который склонил голову и как-то странно на меня смотрел, а потом папу.

– Пап! – крикнула я, споткнувшись о вечернее платье. Никак не могла решить, брать его в заброшенный монастырь или нет. Но кто знает, какой подвернется повод?

– Привет, милая, - отозвался папа.

Засунув руки в карманы, он стоял прямо перед моим окном. Свет уличного фонаря обрамлял высокий силуэт. Не помня себя от счастья, что папа наконец нашелся, я бросила одежду на кровать, и в тот самый миг на меня словно вылили ушат ледяной воды. Я выпрямилась и, застыв, сгребла пальцами шмотки.

– Лучше ответь, - сказал папа, и только сейчас до меня дошло, что сотовый в кармане разрывается.

Не веря собственным глазам, я достала телефон и прижала к уху.

– Мисс Дэвидсон? – официальным тоном произнес в трубку капитан Экерт.

– Да, - прошептала я.

– Мы проверили информацию, которую дал нам ваш дядя. Речь об адресе, найденном вами в номере отеля.

– Да, - повторила я, чувствуя, как прямо из пола поднимается ужас, норовя проглотить меня целиком.

Перед тем как продолжить, капитан откашлялся:

– Мы нашли тело.

В глазах помутнело, а я все смотрела и смотрела на папу. На две огнестрельных раны в его груди.

– Есть основания полагать, что это ваш отец. – Несколько секунд капитан помолчал, давая мне время осознать услышанное, а потом спросил: - Вы узнали что-нибудь еще о расследовании, которое он вел? Кто был его объектом?

Я выронила телефон, но ничего не почувствовала. Рейес поймал сотовый, сказал капитану, что я перезвоню, и нажал «отбой».

– Папа… - прошептала я, не в силах оторвать взгляд от двух ран на его груди, от крови, насквозь пропитавшей голубую рубашку.

Я пошла к нему, но он сделал шаг назад и опустил голову, словно ему было стыдно. Я остановилась.

– В чем дело?

– Прости меня, милая. Я не знал.

– Не понимаю…

Перед глазами плыло, в сердце было так пусто, что я с трудом видела папу, изо всех сил стараясь не рухнуть под тяжестью непереносимого горя.

– Я не знал, какая ты на самом деле особенная. Понимал, конечно, что у тебя дар, но и представить себе не мог всю важность того, кто ты есть. Ты удивительная, солнышко.

– Пап, что произошло?

– Ты – бог.

– Не надо, прошу тебя. Кто это сделал?

Словно опомнившись, папа кивнул:

– Есть люди, милая, которые знают, кто ты такая. Я пытался их остановить. Пытался выяснить, кто они, но они вышли на меня раньше.

– Откуда те фотографии? – спросила я, имея в виду снимки из отеля. – Они… Те люди, которые фотографировали… виноваты?