Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения

Было совершенно непонятно, зачем Алтея мимоходом назвала ее, Дженнсен, одним из Столпов Творения. Тем не менее девушка была совершенно уверена: Алтея посеяла в ее голове этот росток — Столпы Творения — с вполне определенной целью. Вот только какова эта цель?..

— А что случилось с Алтеей? Почему она не смогла помочь тебе?

Вздрогнув, девушка отбросила тягостные мысли. Перевернула прутики с соленой свининой — она оказалась совершенно готовой, — прикинула, как точнее ответить на поставленный вопрос.

— Алтея сказала, что однажды, когда я была маленькой, она уже попыталась мне помочь. Даркен Рал узнал об этом и отомстил ей. Он лишил ее дара. Теперь, даже захоти она, у нее нет возможности помочь мне, используя магию.

— Похоже, сам того не понимая, Даркен Рал выполнил работу Создателя.

От удивления Дженнсен отпрянула:

— Что ты имеешь в виду?

— Имперский Орден стремится убрать из мира магию. Брат Нарев говорит, что мы выполняем работу Создателя, ведь магия — это зло.

— А ты как думаешь? Неужели ты тоже полагаешь, что дар Создателя может обернуться злом?

— Весь вопрос в том, как магия используется! — Бесстрастный взгляд Себастьяна остановился на Дженнсен, но за бесстрастием скрывалась ярость. — Разве магия используется для помощи людям? Разве помогает детям Создателя в преодолении трудностей? Нет! Ею пользуются исключительно в корыстных целях. Взгляни хотя бы на Дом Рала. Разве он существует для блага людей? Или для пыток и смерти?

Последний вопрос прозвучал скорее как утверждение, которое Дженнсен не смогла бы опровергнуть, даже если бы пожелала от всей души.

— Похоже, Даркен Рал выполнил работу Создателя, милосердно освободив Алтею от магии, — повторил Себастьян.

Дженнсен положила голову на колени, слушая, как шипит поджаренная свинина. Алтея вовсе ни считала, что расправа над ней была милосердием. Наоборот, ей было мучительно больно остаться с одним лишь даром пророчества.

Мать Дженнсен научила дочь рисовать Благодать и говорила, что дар дается Создателем. В верных руках Благодать тоже была магией. Даже несмотря на отсутствие дара у Дженнсен, этот волшебный символ несколько раз защитил ее. Конечно, люди могут совершать злые поступки, но девушке совсем не нравилась мысль, будто дар — это зло. Дар — это чудо!..

Она мягко попыталась высказать свое мнение:

— Ты рассказывал, что императору Джеганю помогают колдуньи — сестры Света, живущие при его дворе. Они ведь используют магию. Если магия — зло, то как же…

— Они используют магию в наших целях, — резко сказал Себастьян. — И однажды она будет уничтожена во всем мире.

— Но какой смысл? Если вы верите, что магия — зло, то почему позволяете себе пользоваться ею?

Себастьян проверил готовность свинины на ближайшем прутике, снял кусок кончиком ножа.

— Люди убивают друг друга мечами и ножами. Пожелай мы уничтожить мечи и ножи, чтобы остановить убийства, вряд ли бы мы добились поставленной цели одними словами. Отобрать ножи и мечи можно только силой, встав на защиту добра, остановив сумасшествие насилия. Зло прилипчиво. Мы должны использовать мечи и ножи в борьбе с этим злом. Только так восторжествует мир. Если не станет убийств, страсти людей остынут, и Владетель будет вынужден покинуть их сердца.

Дженнсен отрезала кусочек шипящего мяса и подула на него:

— И в этих же целях вы используете магию?

— Именно! — Себастьян прожевал свинину и, застонав от наслаждения, проглотил. — Мы хотим очистить мир от магии, но в борьбе за это нам приходится использовать ее, в противном случае мы попросту проиграем.

Дженнсен тоже откусила сочный кусок и мычанием выразила свое согласие с мнением спутника о вкусе мяса. А проглотив, сказала:

— Брат Нарев и император Джегань тоже считают, что ножи и мечи — зло?

— Конечно, ведь предназначение этих предметов — калечить и убивать. Естественно, речь идет не о ножах для резки хлеба, а об оружии и, следовательно, орудиях зла. В конечном счете люди освободятся от бед, связанных с насилием, и тогда убийство и смерть останутся в прошлом.

— Ты хочешь сказать, что оружия не будет даже у солдат?

— Нет, солдаты должны быть всегда вооружены — для защиты свободных и миролюбивых людей.

— А разве люди не могут защитить себя сами?

— От чего? Смертоносное оружие будет только у солдат.

Дженнсен недоверчиво наклонила голову:

— Солдаты запросто убили мою маму. Могли убить и меня.

— Это были солдаты зла. Наши солдаты сражаются только за добро, защищая людей, но не порабощая их. Когда мы разгромим войска Д’Хары, наступит мир. И тогда… — Себастьян нагнулся к Дженнсен. — Разве ты не понимаешь? В конечном счете, когда исчезнет магия, то и оружие уже не понадобится. К убийствам и преступлениям приводят страсти развращенных людей, имеющих доступ к оружию.

— У солдат тоже имеются страсти.

Он рубанул рукой воздух:

— Только не у тех, кто хорошо обучен и находится под командой толковых офицеров.

Дженнсен посмотрела на мерцающие звезды.

Да-а, мир, который нарисовал Себастьян, манил к себе. Но если его утверждения истинны, а магия в руках Ордена используется в благих целях, то, значит, сама по себе она ни плоха ни хороша. И принесет ли она вред или нет, зависит исключительно от намерений. Однако спросила Дженнсен о другом.

— И что же это будет за мир — без магии?

На лице Себастьяна заиграла мечтательная улыбка.

— Все будут равны. Ни у кого не будет нечестно полученных преимуществ. — Кончиком ножа он снял с прутика новый кусок мяса. — Все станут работать вместе, потому что будут поставлены в равные условия. Никто не будет при помощи магии пользоваться плодами чужих трудов. К примеру, ты получишь возможность жить, не прячась от магии лорда Рала.

Алтея утверждала, что Ричард Рал родился с даром такой силы, какой за последние тысячи лет ни у кого не было. И он подобрался к Дженнсен гораздо ближе, чем это удалось Даркену. И он подослал людей, убивших ее мать…

— Ты не освободишься от Ричарда Рала, пока не уничтожишь его, — заключил Себастьян тихим голосом.

Взгляд Дженнсен остановился на нем.

— А почему я? Почему сражаются против него все, а уничтожить должна именно я?

Но прежде чем девушка задала вопрос, перед нею уже был ужасный ответ.

— Да ладно, — сказал Себастьян, вновь наклоняясь к ней. — Я имел в виду, что ты не освободишься от лорда Рала до тех пор, пока он жив.

Он отвернулся и взялся за бурдюк с водой. Пока он пил, Дженнсен не сводила с него глаз, а потом решила сменить тему.