Седьмое знамение

И он пошел вперед так быстро, что Рая не догнала бы его даже бегом. Да, это был не день Раи Беловой! Поражение на том фронте, где она считала себя непревзойденным мастером, да еще и поражение от собственной подруги, которая строит из себя тихоню, а сама каким-то непостижимым образом прямо из-под носа увела перспективнейшего парня, красавца и умницу, – тут было от чего лить слезы! Чепуха, лить слезы Рая не станет. А то еще тушь с ресниц потечет. Проклятие, как эта святоша его охмурила. Кажется, он, кроме нее, ничего и не видит. А она, Рая Белова, само воплощение любви и красоты, осталась ни с чем. Может, все дело в том, что Файка его не любит, а Рая сама бросается ему на шею? Ох, но если не бросаться ему на шею, то можно больше никогда с ним не встретиться. И будет он с Файкой… Ездить на машине, ходить в кино, отдыхать на море… Осуществлять Раины мечты…

От зависти у нее буквально потемнело в глазах, когда она представила себе все это. Особенно Фаину в богатом черном вечернем платье из тончайшего шелка, и с изысканной прической, и на каблуках, и с бриллиантами везде – на шее, на руках, на волосах… И Борис перед ней в смокинге, с букетом алых роз в руках. Черт возьми, да не бывать этому! Зачем это все Фаине? Пусть наслаждается своими иконами и своим небесным покоем. Она, кстати, и внешне похожа скорее на ангела, чем на светскую даму.

А вот Рая Белова – другое дело.

Она ходила кругами возле их домов и строила в уме далеко идущие планы. В глазах у нее мелькали искры, губы, с таким тщанием, с такой надеждой подкрашенные ее лучшей, самой дорогой помадой, кривились и подрагивали, руки в карманах пальто сжались в кулаки. Прежде всего, ей доподлинно не известно, что именно произошло сейчас в доме у Ордынских. Файка таиться не станет и расскажет подруге все до мельчайших подробностей. На то она и подруга. А дальше – действовать по обстоятельствам. Насколько она могла разглядеть за время их знакомства, Борис по натуре собственник. Это проскальзывает в нем иногда, да и избалованные папенькины сынки не могут не быть собственниками. Это значит, что он не потерпит никакого соперничества, потому что считает Фаину своей и только своей избранницей. У, найти ему соперника в таких условиях – пара пустяков. У них в общине, в Разовке, есть весьма симпатичные ребята, Рая видела их собственными глазами, когда осаждала отца Александра в воскресной школе. Нет, она решительно с каждым шагом все сильнее убеждалась в том, что Борис Новиков – не для Фаины.

Но стоило ей хоть мимоходом вспомнить отца Александра, как пленительный образ Бориса отступил в сторону, а затем и вовсе рассеялся, как туман в солнечных лучах. Насколько же интереснее по сравнению с ним выглядит молодой священник! Рая блаженно улыбнулась и закрыла глаза, чтобы создать иллюзию еще большей близости. Внешность отца Александра она знала наизусть. Если бы она умела рисовать, она могла бы писать его портреты, любые, по памяти. Выражение лица, волнующий голос, все черты, вплоть до мельчайшей реснички, оттенок глаз – в воображении Раи он был запечатлен навеки. Мысленно – он был её, они принадлежали друг другу, а всего остального мира как бы и не было совсем. А зачем им, в их любви, окружающий мир? В их любви он и священником-то не был… И пусть в реальности дело обстоит с точностью до наоборот, в мечтах они всегда вместе, вдвоем, как в скульптуре Огюста Родена «Вечная весна» – Рая видела ее на фотографии в журнале и пришла в такой восторг, что вырезала картинку и спрятала у себя в тетрадке. Жаль, ему неизвестно ее намерение стать манекенщицей. Памятуя о реакции Фаины на эту новость, можно было предполагать и то, что отец Александр тут же ринется спасать заблудшую душу, пока еще есть возможность ее спасти. Будто она стоит не на пороге славы, а на краю пропасти. Странные они, эти верующие. Для них худшим является то, что дает людям приятную, комфортную, красивую жизнь. А уж когда отец Александр ринется ее спасать…

Рая снова остановилась и зажмурилась, продлевая мгновение. Но уже через секунду она перескочила небольшой сугроб и не спеша направилась к дому, где жила Фаина. Надо же было разведать, что у них там с Борисом произошло. А об отце Александре лучше мечтать ночью, лежа под одеялом и глядя в небо, в темноте и тишине.

Петр Николаевич ушел навестить друга, а Фаину Рая застала за уроками. Но – вот странно! – алгебра не двигалась с места, Фаина сидела за столом, свесив голову и кусая колпачок ручки. Это Раю не удивило. После посещения такого парня, как Борис, к урокам не скоро вернешься.

– Представляешь, забыла записать домашнее задание по русскому, – оправдывалась за свой неожиданный визит Рая. – Телефона у тебя нет, пришлось бежать.

– Ничего, – отозвалась Фаина, не шелохнувшись. – Посмотри у меня в дневнике.

Рая пошарила вокруг нее на столе и не нашла.

– А где он?

– В сумке, наверное.

Дневник был в сумке. Рая пролистала его и положила на место. Сама она никому и ни за что не позволила бы взять в руки свой дневник, прежде всего потому, что в нем обычно хранятся записочки от мальчиков и прочая мелочь, которую другим девочкам видеть ни к чему. А вот Фаина – пожалуйста. У нее в дневнике нет ничего таинственного.

– Что с тобой? – спросила Рая.

– Со мной?

– Да. Ты какая-то… не такая.

Фаина вздохнула и выпрямилась.

– Может быть, может быть… Знаешь, Раиска, разговор с ним меня измучил. Я сейчас ничего не могу делать. Совершенно без сил.

Рая притворилась несведущей:

– С ним? С кем – с ним?

– Ну… с ним. Ты знаешь, о ком я говорю.

Это нежелание называть имя показалось Рае подозрительным.

– С Борисом, что ли? – прямо спросила она.

– Ну да… Я позвала его к нам.

– Что?

– Да.

– Ну ты даешь!

Фаина пожала плечами:

– А что мне оставалось делать? Я позвала его, чтобы он убедился, что мы живем бедно, что мы совсем другие люди и что между нами пропасть. Он этого не понял, или не захотел понять. Тогда у меня был последний выход: высказаться начистоту. Если бы он стал юлить, извиваться, то для меня все было бы ясно. Но, Раиска, он не юлил и не извивался. Мои слова задели его за живое, и он тоже высказался. Похоже, что откровенно. Это поставило меня в тупик. Он действительно способен еще на искренность… но… Раиска, я не могу! Я его боюсь! То есть он меня, конечно, пальцем не тронет. Но я боюсь! Вовсе не это мне нужно в жизни!

Рая была озадачена. Значит, кроме разговоров, у них тут ничего не произошло? С какой же стати вокруг этого поднялась такая буря? Сам Борис вышел и заявил, что был счастлив, и никого, кроме Фаины, уже не воспринимает. Фаина сидит тут как в воду опущенная. Раю они заставили суетиться в цейтноте, и все это – из-за одного лишь разговора? Сумасшедшие! Вот если бы они целовались – тогда другое дело.

– Не понимаю я, что тебя так пугает, – наконец, сказала Рая.

– Как это можно не понимать? Это же видно с первого взгляда!

– Что видно-то?

– Что мы с ним слишком разные!

Рая собралась с духом и принялась убеждать, так как путь к Борису Новикову по-прежнему лежал через Фаину.

– Фая, ты сама создаешь проблему там, где ее нет и быть не должно! Скажи на милость, почему ты вбила себе в голову, что вам обязательно нужно быть одинаковыми? Так не бывает! Люди от природы получаются разными. Если хочешь, Бог создает людей разными. Так они учатся друг у друга и обогащают друг друга.

Фаина удивленно на нее посмотрела и ничего не ответила. «Эк меня занесло», – весело подумала Рая и засмеялась:

– Но я же вижу, все у вас уже идет на лад! По крайней мере, с твоей стороны наблюдается явный прогресс. Я рада. Надеюсь, все получится.

Фаина снова на нее посмотрела и снова ничего не ответила.

Рая решила не перегибать палку и перевела беседу в другое русло:

– Кстати, что случилось с Эдиком Тимофеевым? Он обозлился, как собака.

– Откуда ты знаешь?

– Я хотела с ним поболтать. Не то чтобы он за мной бегал, но помнишь, мы с ним в кино пару раз ходили, он мне даже цветы дарил. В общем, он был ко мне неравнодушен. И вот сегодня я к нему подошла, по-хорошему, и спросила, как дела. Файка, как он на меня набросился! Чуть ли не с кулаками! Я уже думала убежать от него, но он сам как-то быстро сник и ушел. На него это не похоже.