Седьмой круг

– Мне не страшно.
– прошептала она, и не узнала собственный голос.

– Я, вообще, сомневаюсь, что ты знакома с этим чувством.
– глухо ответил ей стражник. Элизабет вздрогнула и растерянно заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд на лице человека, который нес ее на руках. Сначала она увидела волевой гладко выбритый подбородок с маленькой ямочкой и красиво вылепленные бледные губы, высокие скулы и впалые щеки, потом пристальные синие глаза, отороченные черной бахромой ресниц, не узнать которые не могла. Ее затопила волна нежности, вперемешку с изумлением и тупой ноющей болью. Ей хотелось убить его и целовать одновременно. Сердце пропустило несколько ударов, краска бросилась в лицо, потом резко отлила, оставив мертвенную бледность. Элизабет тихо ахнула, и задрожала всем телом. Она вцепилась в плечи мужчины, и уткнувшись лицом в его грудь горестно и отчаянно разрыдалась.

– Стоило бежать от меня, чтобы снова вляпаться в заварушку.
– мягко произнес он, наклонившись к ней. Его дыхание касалось ее щеки, знакомый запах врывался в ноздри, а она ревела, как безумная и не могла остановиться. Он был ее врагом и мучителем, ее богом и дьяволом, он был ее миром и ее тюрьмой, он был тем, от кого она бежала, сломя голову, кого пыталась ненавидеть. Он был тем, о ком она не позволяла даже мимолетной мысли. Тем, кто убивал ее медленно и изощренно, тем, кто превратил ее жизнь в груду обломов, чтобы потом склеить обманчивой паутиной проснувшейся нежности и раскаянья. Он был ее пророком и спасителем, ее наказанием и вечным укором. Но именно он сделал ее женщиной, которую она научилась уважать... женщиной, управляющей своим разумом и смело встречающей удары судьбы. И куда бы не вели ее дороги судьбы, она обречена была двигаться в одном направлении - к нему. Невидимая и немилосердная рука создателя разыграла с ними воистину умудренную шахматную партию, двигая по доске безвольными пешками, и вовлекая в свою божественную игру неразгаданный непостижимый смысл. Что я должна понять?
– спрашивала Элизабет. Есть ли причины, способные противостоять сокрушающей и очищающей силе любви? Или, что есть любовь? Может ли она быть такой? Под градом пуль? На кончиках окровавленных мечей? В стонах мучеников и безвинно убиенных? На разных берегах мироздания? На краю пропасти, или на самом дне ада? Существует ли мостик, способный соединить судьбы тех, кто обречены быть врагами? И есть ли силы, противостоящие вечной и неразгаданной тайне истины. Есть ли прощение тому, что нельзя и невозможно забыть?

– Я так устала, Ричард. У меня больше нет сил сражаться с тобой.
– простонала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до его щеки. И ее глаза сказали ему все, что он хотел услышать.

– Со мной не нужно сражаться, Элизабет.
– ответил он, засасывая ее в синий лабиринт своих бездонных глаз.
– Я давно проиграл. Я еще не знаю как, но мы совершим невозможное. Тебе не нужно думать и задавать вопросы. Я все сделаю сам. Ты больше не будешь плакать. Никогда. Мне не вынести этой боли. Если ты плачешь, я умираю. Ничто больше не имеет значения. Твоя жизнь, твое счастье, и твоя улыбка. Если нужно, я умру за них. Запомни это, потому что я не повторяюсь. Со мной или без меня, но ты забудешь о страданиях и боли и проживешь долгую счастливую жизнь. Я обещаю тебе. А я всегда держу свои обещания.

– Нет.
– тряхнула головой Элизабет, глаза ее затопила вспыхнувшая боль от его предательства.

– Да.
– уверенно кивнул Ричард.
– Да, любимая. Ты просто не дала мне шанса. Но это не важно. Я не злюсь на тебя. Ты имела право сомневаться.

Она не заметила, как они вышли за ворота замка. Их ожидал небольшой вооруженный отряд. Ричард Мельбурн закрывал своими плечами стены оставшегося позади замка, с которых на веревках, накинутых на шею, свисали казненные мятежники, и не отпускал взглядом ее глаза, чтобы Лиз не успела, не ужаснулась тому, что творилась за его спиной. Сильные руки бережно усадили ее на вороного жеребца, и поправили теплый, отороченный соболями плащ, накинули капюшон на голову, защищая от кровавой реальности, царившей вокруг. Девушка вцепилась руками в поводья, и резко повернулась к Ричарду, запрыгнувшему в седло позади нее.

– Мой отец. Я не оставлю его здесь.
– воскликнула она с болью. Она хотела поднять глаза на стены замка, но боялась ... Ричард закрыл ладонью ее глаза, и пришпорив коня, направил его вперед. Элизабет дернулась, пытаясь освободиться, но он крепко держал ее.

– Его здесь нет, Лиз.
– сказал Ричард.
– Все лидеры восстания утром отправлены в Тайберн, где их будут судить за измену.

– Я должна...- закричала девушка, не оставляя попыток вырваться. Ричард властно прижал ее к своему телу, и прошептал на ухо.

– Ты никому ничего не должна, Элизабет. И никак не сможешь помочь отцу и дяде. Ты могла погибнуть здесь за их идеи и принципы. Ты думаешь Томас хотел для тебя такой участи?

– Ты был среди них?
– успокоившись, глухо спросила Элизабет.

– Среди них?
– переспросил Ричард.

– Тех, кто напал на нас ночью.
– уточнила она ожесточенно.

– Нет.
– ответил Мельбурн.
– Но мог быть, Элизабет. Мои люди и я отстаивали владения короля в Вестморленде. Я приехал, как только узнал, что к повстанцам вернулся Томас Перси и готовиться напасть на Карлайл. И я знал, что в замке их ждет огромная подготовленная армия герцога Норфолка. У меня есть документ, дарующий тебе амнистию и полную свободу. А также бумаги, подтверждающие твое родство с графом Уэстморлендом, который признает тебя своей племянницей и готов оказать тебе свое покровительство и ждет твоего приезда. Я отвезу тебя в замок Раби в Дареме, где живет семья Ральфа. Его жена и дети позаботятся о тебе.

– Как тебе это удалось?
– потрясенно спросила Элизабет.

– Это неважно.
– спокойно ответил Мельбурн.
– Теперь все будет хорошо. Ты под крылом приближенного короля. Герцог Саффолк и граф Камберленд тоже готовы оказать тебе поддержку.

– Клиффорд.
– с презрением бросила Элизабет.
– Этот предатель. Я не хочу знать его.

– Как хочешь. Ты не обязана любить или ненавидеть его. И он тоже не станет настаивать на сохранении теплых семейных отношений.

– Ричард, я не могу оставить отца.
– снова горько всхлипнула Элизабет.
– Неужели ничего нельзя сделать? Ты смог убедить Ральфа Невилла признать меня, и в одиночку вырвал из лап палачей....

– Милая, Томас Перси может спасти свою жизнь только в том случае, если признает власть короля и свою вину перед ним. Но даже в этом случае мне придется сделать невозможное, чтобы уговорить Генриха Тюдора через близким ему людей отменить смертную казнь. Я попытаюсь, но, Лиз, взгляни на вещи здраво. Ты могла умереть там. Ты хотела этого?

– Нет.
– покачала головой девушка.
– но, если бы моя жизнь, могла спасти отца, я бы не задумалась.

– я знаю, но твоя жизнь имеет значение только для меня.

– Ты мог опоздать. - выдохнула она.

– Я знаю.
– мрачно кивнул Ричард.
– Ты всегда была безумной.

– Папа никогда не предаст свои идеи ради выживания.

– И это я тоже знаю.

– Ты убил Алекса Флетчера?

– Нет.
– скрипнув зубами, ответил Ричард.
– Но мне привезли его голову. Точнее, то что от нее осталось. Мои соболезнования.

– Спасибо, не смотря на то, что они не искренни.

– Ты скорбишь о нем?
– стальным голосом спросил Мельбурн. Элизабет повернулась и посмотрела в его обветренное лицо.

– Я скорблю о нем. Как о любом другом человеке, принявшем мученическую смерть.

– Он ее заслужил.

– Может быть, ты просто не все знаешь.
– печально ответила Элизабет. Мельбурн сцепил челюсти, яростно сверкнув глазами.

– Какого черта, Элизабет?
– рявкнул он.
– Что он сделал с тобой?

– Ничего. Он просто доставил меня к отцу. Я больше не буду говорить с тобой о Александре Ридсдейле. Его больше нет, и пусть в твоей памяти он останется злодеем.

– Только не говори, что в твоей - он герой.

– Не скажу. Алекс был кем угодно, но не героем.

– После всех этих загадочных речей, я не могу не задать тебе вопрос....

– Он просто доставил меня домой, Ричард. Больше ничего. Неужели ты мог подумать...

– Нет. Мне и в голову не приходило.
– яростно ответил он.
– Ты сама навела на подобные мысли.