Седьмой

Но сразу же за воротами он был вынужден натянуть поводья. На земле лежали люди. Взгляд князя мгновенно вычленил своих родных. Все были мертвы. Жена, четыре дочери и трое сыновей.

И вновь князь не ощутил никаких эмоций. Даже наткнувшись на тело Цветавы, самой любимой дочери, он задержал взгляд лишь на доли секунды. Внутри него было пусто. Как будто бездна разверзлась в душе, – и туда без следа кануло все увиденное.

Чуть поодаль лежала челядь, еще дальше воины – все, кроме десятника. В живых осталось еще около двух десятков слуг, сгрудившихся возле убитых родичей. Многие, похоже, уже отплакались, и лишь несколько женщин продолжали тихонько подвывать.

Воисвету послышался сзади шепот, и он резко обернулся, рука привычно упала на меч. Прислонившись к закрытой створке, сидел десятник. Его кольчуга была изрублена, из многочисленных ран сочилась кровь, и, судя по размерам кровавой лужи под ним, жить ему оставалось недолго.

Князь подошел к нему, присел:

– Что здесь случилось, Гойтан?

– Это моя вина. Я мог не допустить этого… Я мог убить его сразу же.

– Прекрати ныть как баба! – повысил голос князь. – Расскажи толком.

– Лазутчик… Вон там лежит, под стеной… Он убил всех!

– Один? – В голосе князя не было и тени удивления, просто уточняющий вопрос.

– Да. Прикинулся, собака, раненым, попросился к нам. Цветава, доброе сердце, настояла его впустить. Я, правда, выставил охрану возле него, пока она его пыталась лечить. В общем, они погибли первые. Сначала твоя дочь, потом охранники, потом остальные.

– Почему ты нарушил приказ? Ведь я велел открывать только мне!

– Я не смог убедить Цветаву… Это моя вина, надо было силой, а я… Казни меня, я заслужил!

– Ты убил лазутчика?

– Да, убил. Да только поздно уже было. Виноват я пред тобой! Вели казнить меня!

– Зачем? – Князь холодно пожал плечами. – Ты и так скоро умрешь.

Воисвет поднялся и пошел к дому. На него никто не обращал внимания. Никто не бросился принимать поводья коня. Но князю сейчас было все равно.

Недалеко от крыльца лежал убитый лазутчик. Воисвет какое-то время постоял над ним, удивляясь, как такой с виду обычный воин смог перебить так много народу, а потом зашел в дом.

Добравшись до постели, он рухнул, не раздеваясь, и заснул в тот же миг.

Проснулся он ближе к вечеру. В комнате кто-то шумно сопел, бряцал железом, и князь открыл глаза. Это был десятник Варга. Он стоял в двух шагах от постели и пялился на Воисвета преданными собачьими глазами.

– Ты что, весь день тут стоял? – буркнул севшим со сна голосом князь.

Варга молчал, с чувством юмора у него всегда были напряженные отношения. Зато он умел исполнять приказы. Исполнять в точности, не щадя ни себя, ни других.

Во главе двух десятков воинов князь отослал его в город, на случай если там объявятся люди брата и начнут баламутить народ. И ежели он сейчас был здесь живой и здоровый, это означало только одно – все в порядке.

Это были его последние воины, но и не самые завалящие. Далеко не самые.

– Что в городе? – спросил князь.

– Все в порядке, – громыхнул басом Варга и протянул кубок с вином.

Воисвет выпил вино до дна.

– Все целы?

– Все. У нас было спокойно. Крутослав вывел в поле все свои силы. У него даже в замке никого не осталось. Захватили с лету.

Это известие не вызвало у Воисвета никаких чувств. Ни радости, ни удивления. Немного удивило другое. Варга никогда не отличался инициативой, предпочитая долгим размышлениям хороший бой.

Но ведь и Гойтан никогда раньше не подводил князя. Как он мог уступить Цветаве?.. Что с ними случилось со всеми? С Гойтаном, с Варгой?

И что с самим Воисветом?..

– Захватили? – переспросил князь.

– Да. Как узнали о том, что здесь произошло, ринулись туда. Так что вся его родня здесь, в подвале, слезы льет. – Десятник недобро улыбнулся. – Мы их, правда, не трогали, мы токмо на челяди отыгрались.

– Молодцы, – ровным голосом сказал князь.

– Все готово для пыток. Начинать?

– Нет.

Воисвет встал, подошел к окну и долго наблюдал закатное небо. Угасающее солнце медленно протискивалось сквозь тучи. Тяжелое, уставшее за день. Желанный горизонт был уже совсем рядом. Еще немного, еще часок – и солнце наконец сможет отдохнуть.

Князь сейчас очень хорошо понимал светило. У них, похоже, теперь было много общего. Прежде всего, усталость. А еще, наверное, безразличие. Ко всему и ко всем. Включая самого себя.

За спиной царило мертвое молчание. Варга как будто и дыхание затаил. «А ведь он, наверное, думает, что я готов выть от горя и жажды мести, – подумал князь. – Но я не вою. И не хочу мстить. Я вообще ничего не хочу».

Кроме одного. Воисвет отчетливо понял, что находиться здесь больше не может. Все, что он хочет, – забыть обо всем. О своей многолетней вражде с братом, о погибшей родне, о Цветаве…

– Я уезжаю, Варга, – сказал он. – Ты остаешься за старшего.

Челюсть Варга едва не отвалилась.

– А как же эти? Родичи Крутослава? Жена, дочери…

– Пока не трогай. И вообще, выпусти их. Пусть идут, куда глаза глядят.

– Да куда им идти? Замок-то мы запалили.

– Ты понял меня? – Воисвет пробуравил десятника взглядом насквозь.

– Понял! – Варга мигом подтянулся и закивал. – А что делать?

– Я отбываю прямо сейчас, Варга. Все вопросы отныне решаешь ты.

Князь двинулся к выходу, не замечая вытаращенных глаз десятника.

– Но когда?.. – растерянно спросил Варга.

– Не знаю, Варга. Не знаю.

Хотелось сказать – никогда, но князь сдержался. Мало ли что.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

По степи летели всадники. Саженей на двадцать опередив остальных, вперед рвались двое – мужчина и женщина лет тридцати, похожие как брат и сестра. Они и одевались похоже – их кожаные куртки, штаны и сапоги были одного цвета и покроя.

Разнились они оружием. Из-за плеч мужчины выглядывал мощный составной лук, снаряженный тетивой, и короткий, дешевенький меч. У женщины же, напротив, меч выделялся великолепной отделкой, а на боку висел скромный арбалет.