Сегодня ты, а завтра

Так, посмотрим.

«Германия, город Лейпциг. Звонки производились 12.06, 21.06, 24.06, 02.07 сего года. По указанному телефону находится штаб Партии возрождения Германии».

– Что за партия? – спросил я Олю.

– Я навела справки. Это националистическая партия, близкая, по некоторым сведениям, к полуфашистским кругам. У них даже некоторых членов судили за националистические высказывания.

– Да, – вздохнул я, – у них с этим строго.

Оля кивнула.

– Кстати, по другим телефонам в Италии, Франции, Бельгии и Испании тоже находятся подобные учреждения.

– Это наводит на мысли... Что же, партия Филимонова имела тесные контакты со всеми фашистами в мире?

– Выходит, так.

– Угу, – буркнул я, – а другие телефоны?

«США, Нью-Йорк. Частные телефоны. Звонки 15.06 и 06.07».

– А кто живет по этим телефонам, выяснить не удалось?

Оля отрицательно покачала головой.

«США, Нью-Йорк. Офис фирмы „Нью-Мос“. Звонки производились регулярно, ежедневно, по нескольку раз в день».

– Что это за «Нью-Мос» такой?

– Не знаю. Только они отлично говорят по-русски.

– Да что ты? Это уже интересно. Ты туда звонила?

– Да. Только хотела по-английски спросить, а они отвечают: «Это кто?» С таким одесским прононсом. Я попыталась узнать, чем они занимаются, но они мне очень грубо ответили и положили трубку. Еще и обругали.

– Я скажу Грязнову, чтобы он тебе премию выдал. За вредность. Это все?

– Да.

Так. Значит, во всех странах филимоновцы общались с националистическими партиями, и только в Америке с неким частным лицом и с фирмой. Может, в Америке нет фашистов? Но это не так. Фашисты, к сожалению, есть везде. Значит, логично предположить, что в Америке у них были другие дела. Другие интересы. С какими-то непонятными «одесситами»... Хотя в Нью-Йорке среди наших эмигрантов это самый популярный акцент.

Не Бог весть какая ниточка, но, за неимением другой, потянем за нее.

Я посмотрел на часы. Без десяти пять. Отнимаем восемь – в Нью-Йорке около девяти утра. Самое время звонить Кэт.

Кто не знает – Кэт Вильсон это моя американская знакомая. Работает, между прочим, не где-нибудь, а в нью-йоркской полиции – руководителем отдела по расследованию убийств. Надеюсь, вы понимаете, что это такое? Убийств в Нью-Йорке происходит на порядок больше, чем в Москве, и поэтому работы у нее, как это ни печально, мало не бывает. И, несмотря на свой возраст – Кэти всего двадцать пять лет, – она справляется с ней на «отлично». Словом, настоящий профессионал. Мы познакомились с ней еще в Гармиш-Партенкирхене, в Германии, когда вместе участвовали в программе «Пятый уровень», организованной Европейским центром исследования вопросов безопасности имени Джорджа Маршалла – См. романы Фридриха Незнанского «Выбор оружия» (М., 1997), «Заговор генералов» (М., 1998) и др. Мы подружились в этом замечательном городке в южно-баварских Альпах и с тех пор по мере сил помогаем друг другу: я – ей, а она – мне. Замечу, очень симпатичная девчонка.

– Хеллоу, – донесся из трубки голос Кэти.

– Хай, Кэт! Привет! Это Саша.

Кэт секунду помолчала, видимо усваивая русские слова. Кстати, она сносно говорит по-русски.

– О-о, Алекс! Хеллоу! Здравствуй! – наконец закричала она в трубку. – Ты откуда? Ты в Нью-Йорке?

– Нет. Я звоню из Москвы.

– Это... Какими судьбами?

– Твое знание русского языка все время прогрессирует. Только надо говорить «судьбами» с ударением на последнем "а".

– Сэнкс, Алекс, спасибо. Я это обязательно учту. У тебя какое-то дело или ты звонишь просто?

– Кэт, я всегда рад с тобой поболтать, но, к сожалению, начальство не разрешает часто звонить в Америку. Ты же знаешь, у нас кризис.

– О да, я смотрю телевизор. У вас... как это сказать?... Перманент... Постоянный кризис.

– Да, верно. Перманентный.

– В русском языке тоже есть такое слово?

– Да. Раньше оно обозначало завивку волос у женщины. Так и называлось – «перманент». А кризис перманентный, потому что нас тоже всех тут в трубочку свернуло...

– Что-что? Я не могу так быстро понимать.

– Да ладно, это не важно. Кэт, мне нужна твоя помощь.

– Что-то срочное?

– Да. Нужно узнать по телефонным номерам, кто живет там, какой адрес или какая организация.

– Да, это очень просто. Я сейчас запишу...

И действительно, через двадцать минут из моего факса выползло сообщение Кэт Вильсон.

Один из частных телефонов принадлежал некоему Евсею Михайловичу Беляку, бывшему эмигранту из СССР, выехавшему в середине восьмидесятых годов. Кэт приписала, что в компьютере полицейского управления Нью-Йорка есть некоторые неподтвержденные сведения, по которым он связан с так называемой «русской мафией». Однако он ни разу к суду не привлекался и никаких прямых указаний на то, что он ведет какую-то криминальную деятельность, не обнаружено.

Второй телефон принадлежал врачу-кардиохирургу Эдуарду Кипарису. Ничего определенного о нем Кэт узнать не удалось.

Фирма же «Нью-Мос» оказалась пять лет назад созданной выходцами из России страховой компанией. Причем в Москве имелся ее филиал. Добросовестная Кэт даже узнала его адрес.

Рабочий день уже закончился, и я решил отправиться туда завтра с утра.

Эдуард Владимирович Кипарис вышел из таможенной зоны Шереметьево-2 и сразу направился к стойке «Rent-a-car». Можно было, конечно, взять такси, но ему хотелось самому сидеть за рулем. Все-таки это совсем другое дело – чувствовать, как железная машина слушается малейшего поворота руля, давления педали, чем пассивно сидеть на заднем сиденье и поглядывать в окошко.

Скучающая за стеклом регистраторша оживилась при виде приближающегося к окошку Кипариса.

– Добрый день! – Она стала сама любезность.

– Здравствуйте, – кивнул Кипарис, – мне нужна машина.

– Какая? У нас большой выбор.

– Среднего класса. И чтобы ездила, – улыбнулся он.

Регистраторша, оглядев его, пришла, видимо, к выводу, что это человек обеспеченный, что-то прикинула в уме и сказала:

– «Форд-таунус», «опель-сенатор» или, может, «рейндж-ровер»?

– Пожалуй, «ровер», – после недолгого раздумья сказал Кипарис.

В каком состоянии дороги, неизвестно, подумал он, поэтому лучше обезопаситься сразу.

– На какой срок?

– Пока на три дня. А там видно будет. Сколько это стоит?

Услышав сумму, Кипарис негромко крякнул от неожиданности, по потом, вспомнив, что ему рассказывали о сумасшедших ценах в России, успокоился.

В конце концов, не так уж часто он бывает в Москве. Раз в год позволить себе можно. Он достал серую пластиковую карточку «Америкэн экспресс» и протянул в окошко. Карточка немедленно оказалась в изящных пальцах с длинными наманикюренными ногтями. Пока регистраторша производила свои манипуляции, Кипарис разглядывал зал Шереметьевского аэропорта. В прошлый раз, когда он был здесь, разглядеть этот зал как следует ему не удалось. Так что, можно сказать, что видел он Шереметьевский аэропорт словно впервые. Ну а в том далеком восьмидесятом году он выглядел иначе. Чище, аккуратнее, никаких тебе ярких витрин с напитками и табаком. Хочешь купить бутылку виски – пожалте в таможенную зону, в «дьюти-фри», покупай на свои жалкие гроши и пьянствуй на здоровье. Ведь если ты собрался за границу, а тем паче на постоянное местожительство, ты как бы уже и не наш человек. И тебе позволяется лакать этот импортный самогон сколько влезет. Что, конечно, было очень приятно...

– Пожалуйста, – прервал его размышления голос регистраторши, – номер вашей машины указан в карточке, и сейчас ее подгонят прямо к выходу. Счастливого пути!

Провожаемый ее ослепительной улыбкой, Кипарис направился к выходу.

Однако, несмотря ни на что, российский сервис дал о себе знать. Во-первых, машину пришлось ждать минут десять, во-вторых, здоровенный парниша, вышедший из машины, долго изучал документы Кипариса, недоверчиво сравнивая его лицо с фотографией в американском паспорте.