Сегодня ты, а завтра

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты, – приветствовал я ее, протирая глаза.

– Что? – К сожалению, с русским у Кэт, как всегда, были проблемы.

– Привет, говорю, Санта Клаус! Как насчет подарков?

– Потерпи до Рождества. Полгода всего осталось. О! Да ты сам воскрес недавно! – Она с интересом отряхнула мой костюм покойника.

В это время за дверью послышались шаги. Она оттолкнула меня в плохо освещенный угол за колонну. Мы находились в достаточно просторном техническом помещении под шахтами грузовых лифтов. Свет проникал только оттуда, до нас он не доставал.

Внутрь вошли два человека в штатском с пушками наготове.

– Ты уверен, что видел его? Где здесь, черт подери, рубильник?...

– Он соответствовал описанию. Я же сказал, к нему подрулил какой-то черный и они свернули в эту сторону.

– Какой был из себя этот черный?

– Обыкновенный! – Парень явно злился. – Слегка коричневый!

– Ладно, пойдем. – Он смачно чихнул. – Смотри, какая пылища. Сюда неделю ни одна сволочь не заглядывала. – Они вышли за дверь. – На всякий случай оставайся здесь. – Он стал говорить по рации, но в этот момент тронулся один из лифтов, и разобрать что-либо за его скрежетом было уже невозможно.

– Что происходит? – поинтересовался я. – Кто эти ребята и по какому поводу на меня облава?

– А то сам не знаешь! – неожиданно злобно ответила она и добавила уже официальным тоном: – Мистер Турецкий! С пяти часов тридцати пяти минут сегодняшнего дня вы объявлены в федеральный розыск по обвинению в шпионаже. Подписана санкция на ваш арест.

Я же говорил! Хотел было как следует выругаться, но на пороге опять возникли два фэбээровца, и мне пришлось прерваться на полуслове. Начальник на этот раз был новый.

– Что сказал Хопкинс?

– Пыль. Сюда никто не входил.

– Шерлок Холмс! Сейчас притащу из машины фонарь.

– Сматываемся, – прошептал я Кэт на самое ухо, как только он скрылся.

– Есть идеи?

– Попробуем прокатиться на лифте.

Дверь, ведущая в шахту, оказалась не заперта. Лифт и противовес находились примерно на одном уровне, метрах в двадцати над головой, на третьем этаже. До двери первого этажа можно было добраться, карабкаясь по ограждающей проволочной сетке. Вся беда в том, что вряд ли удастся сделать это бесшумно, а шахта хорошо освещена. Однако другого выхода я не видел, и от Кэт тоже никаких более гениальных предложений не последовало.

Мы начали восхождение, стараясь действовать тихо, насколько это вообще возможно. Через минуту мы благополучно достигли цели – парень внизу, видимо, счел, что поднятый нами шум происходит от естественных причин. Как отпирается изнутри дверь лифта, я представлял достаточно смутно. На всякий случай, перед тем как лезть наверх, я подобрал металлический штырь, но просунуть его между створками не удавалось.

– Попробуй потянуть за привод двигателя, – подала идею Кэт.

Я что есть силы ухватил ремень – безрезультатно. Лифт поехал вниз.

– Тяни сильней! – гаркнула она.

В этот момент фэбээровец нас заметил и, перекрикивая гул движущейся махины, скомандовал:

– Руки вверх! Не двигаться!

– Ты что, идиот?! – крикнула в ответ Кэт.

Она лихорадочно перебирала руками над дверью, пытаясь найти опору понадежней и, очевидно, нажала защелку. Когда я в очередной раз дернул ремень, дверь легко подалась и мы вывалились из шахты на твердую почву первого этажа. Лифт вальяжно проехал мимо.

– У тебя задница горит! – сказала она, указывая в мою сторону. Я инстинктивно оглянулся. – И вот-вот мою подожжет.

– Потушим. Давай только отделаемся от фэбээровцев. Ты бывала здесь раньше?

– Не помню.

– Прекрасно.

– Эти стоянки похожи, как близнецы. Тут ходов вдвое больше, чем в хорошем муравейнике. Но нам это не поможет: мы не знаем, куда они ведут, а они уже построили всех сотрудников, каких только сумели найти, у них по два проводника на брата. Если через пару минут мы не выберемся, фэбээровцы заткнут все дырки, потом шаг за шагом все здесь обыщут и рано или поздно нас найдут.

– Значит, берем первую же тачку и прорываемся, пока они не заблокировали выезд. Не желаю сесть на электрический стул за шпионаж! – По крайней мере, сказал я себе, в свете последних событий общение с американской Фемидой надо бы свести к минимуму. Достаточно с меня одной Кэт.

– Ты совсем обалдел? – Она злобно посмотрела на меня. – Никакого криминала, или я сама тебя пристрелю! Скажу, что оказывал сопротивление аресту. До электрического стула ты не доживешь, и не надейся!

Вижу, и в Америке народ не здорово доверяет официальному правосудию, даже сами полицейские. От этой мысли мне неожиданно стало как-то спокойно на душе, и голова заработала на полную мощность.

– Знаю! – Я схватил ее за руку и потащил к автомобилям. – Аварийные тросы! Спустимся с тыльной стороны здания.

Слава Богу, большинство машин были не заперты. Не мешкая, я принялся монтировкой сковыривать решетку на вентиляционном окне.

– Скорее! – Кэт с нетерпением наблюдала за моими манипуляциями. – Чего ты возишься!

Я хотел ответить, что основная моя специальность – следователь, а не взломщик, но решил немного ее позлить.

– Нанесение урона частной собственности, – сказал я нарочито медленно, – наверняка противозаконное деяние. Стреляй.

– Заткнись! – Решетка наконец была повержена. – Лезь первым! Живее, или я тебя точно пристрелю!

– Может, теперь расскажешь из-за чего весь этот праздник жизни, – поинтересовался я, усевшись в машину Кэт, – интересно все-таки, а главному герою до сих пор никто ничего не объяснил.

– Ты понял, в чем тебя обвиняют?

– Ага. В шпионаже. Нельзя ли немного поконкретней?

– Ты проник на территорию военной базы. Фотографировал секретные объекты. Напал на военнослужащего. Похитил военное имущество. Достаточно?

Я фыркнул:

– Проник, каюсь. В канализационной трубе никаких указателей не было, никакого «Посторонним вход воспрещен!», только дерьмо. Дерьмо, дерьмо, одно только сплошное дерьмо, и ничего кроме дерьма. Насчет фотосъемки – уже полное дерьмо, в смысле клеветнические измышления американских империалистов. Военнослужащий, вернее, военнослужащая, как выяснилось впоследствии, специалист Мери Анджело, сама отдала мне свое обмундирование, так что ни нападение, ни похищение имущества не имело места. Выходит, я кругом чист.

– Как это – выяснилось впоследствии? И чем, интересно, ты ее покорил до такой степени, что она добровольно отдала тебе форму?

– Добротой и лаской, чем же еще. – Первый вопрос я умышленно проигнорировал. – Не в этом дело. Как они меня вычислили?

– Не знаю, мистер Турецки, меня там не было. Может, ты именные следы в дерьме оставил? Может, телефончик своей Мери на память черкнул?

Уж не приревновала ли она меня? Это интересно. Но поскольку вопрос был риторический, я продолжал приставать: