Секрет Келлар

– Только ничего не разбей в школе, когда будешь запускать ракеты, – предупредила Келлар.

– Что я, маленький, палить по стеклам,– с хитрым видом ответил мальчик. – Я собираюсь засветить в физиономию дежурному воспитателю! – на всякий случай Джо отскочил от матери за машину, а Келлар от смеха даже прислонилась к багажнику:

– Ой, Джозеф, когда-нибудь я на тебя рассержусь! Это ты сам додумался, или кто-то подсказал?

– А пусть этот зануда не разгоняет нас по комнатам за час до отбоя!

– Джозеф, – Келлар перестала смеяться и пригладила волосы. – Я просила тебя так не говорить о старших.

– А разве я ругаюсь? – спросил Джо, склонив голову набок и азартно поблескивая глазами. – Если я назову кошку кошкой, это будет правда. А если я зануду назову занудой, это тоже будет правда. Ладно, мам, нам пора. Тебе еще далеко домой ехать. А может, ты переночуешь до утра в моей комнате? Я могу лечь и на кушетке. А? – мальчик просительно заглянул снизу вверх в лицо матери.

– Увы, – вздохнула Келлар. – У меня дома осталась кое-какая работа, которую нужно доделать к утру. Так что как-нибудь в другой раз... Садись и не забудь пристегнуть ремень!

– Сам помню, – мальчик влез на переднее сиденье джипа и старательно затянул ремень безопасности.

В школу они вернулись перед самым отбоем. Джо сам вытащил из багажника трансформера и пехотную машину, поудобнее устроил коробки на руках и уже побежал в корпус, но вдруг поставил подарки на крыльцо, сбежал по ступенькам и обнял мать:

– Приезжай поскорее! Можешь даже ничего не привозить, просто приезжай! Эх, жаль, что Санта-Клауса на самом деле не существует, а то я бы загадал ему желание, чтобы не расставаться с тобой!

– Да, и я бы пожелала то же самое, если бы Санта существовал, – Келлар обняла сына в ответ, взъерошила ему волосы, а потом мягко подтолкнула к крыльцу:

– Ну, иди. Время уже позднее, а тебе завтра еще контрольную сдавать. Желаю удачи!

– Подумаешь, контрольная, я с ней справлюсь как дважды два! – махнул рукой мальчик, взбежал на крыльцо, подхватил коробки с игрушками и позвонил дежурному по корпусу. Дождавшись, пока за Джо закроется дверь, Келлар села за руль джипа и, выруливая на главную аллею, свободной рукой достала из сумки сигареты и закурила.

"Приезжай скорее... А я не знала, как ему сказать, что еще сама не знаю, когда смогу выкроить время в следующий раз. Проклятье! Как легко мне врать на работе, и как трудно обманывать своего сына! В любой момент он может снова начать расспрашивать об отце, и на этот раз не успокоится, пока я не отвечу. Приходит время, когда от детей сложно что-то утаить. А Джо уже умственно опережает своих ровесников. Он становится слишком похож на своего отца. Так, ладно. Об этом я подумаю позже. А сейчас меня действительно дома ждут незавершенные дела... И надо посмотреть, кто так настойчиво обрывал мой коммуникатор!".

... Девять лет назад доктор Хеллегран и его помощница ездили в Нью-Йорк на открытие филиала УБРИ в США. Поездка выпала на февраль, и в Северном полушарии в это время был разгар зимы. Наступал День Святого Валентина, к которому американцы относились очень трепетно. Город украсился яркими валентинками, изображениями ангелочков и поздравительными надписями. В транспорте, магазинах и ресторанах звучали лирические мелодии. В кинотеатрах и по телевидению транслировали романтические комедии, мелодрамы и псевдоисторические фильмы о великих историях любви. В ресторанах во все блюда и напитки втыкали розовые зонтики с сердечками и купидонами. На столах появились розовые цветы и салфетки с отрывками любовных стихов и афоризмами, посвященными все той же теме "лямур-тужур".

Хеллегран и Келлар, не привыкшие в своих субтропиках к настоящему зимнему климату, не смогли подобрать правильную одежду для поездки и, возвращаясь с банкета, сильно замерзли. Как назло, в их машине по дороге сломалась "печка". И в "Плаза-отель" они не поднялись сразу в свои номера, а зашли в ресторан выпить горячего чая, чтобы не пришлось возвращаться домой с насморком и больным горлом.

В ресторане царил мягкий полумрак, на столах горели ароматические свечи и стояли цветы в кокетливых вазочках; играла тихая инструментальная музыка Фрэнсиса Гойи из фильма "История любви". И у двоих прагматичных ученых от этого антуража закружились головы. А может, подействовало то, что от родного Порт-Дугласа их отделяли тысячи километров и два океана. Так дети, впервые приехавшие в летний лагерь, устраивают "праздник непослушания", зная, что родители далеко и некому отругать их, а значит, можно драться подушками после отбоя, прятать конфеты под матрас и спрятаться в парке с пачкой строго запрещенных сигарет. А еще им было невероятно хорошо и уютно в теплом ароматном зале после улицы с ее завывающим северным ветром и оплеухами мокрого снега. Им подали ванильный чай и нежный тающий во рту десерт с непременными бисквитными сердечками, начиненными растопленным шоколадом. И начальники УБРИ непривычно расслабились и даже опьянели от этого тепла, музыки, ароматов, цветов и мерцания свечей. Из ресторана они поднялись в номер Келлар и за три дня выходили оттуда всего дважды – на концерт в Радио-Сити и в Центральный Парк, почти непрерывно держа друг друга за руки и целуясь в пустых аллеях.

Возвращаясь в Австралию, они не могли понять, какое безумие кружило им головы. Но, в конце концов, списали это на то, что Нью-Йорк, Большое Яблоко – совершенно особенный город со своей аурой, живущий по своим законам, город, который может навеять любые иллюзии, заставить забыть обо всем и поддаться любому порыву; город, где возможно все, что угодно. И нечего удивляться тому, что Нью-Йорк ненадолго подчинил себе и их.

Через полтора месяца Келлар узнала о своей беременности. В 31 год помощница доктора Хеллеграна окончательно разучилась поддаваться эмоциям и руководствовалась исключительно здравым смыслам (3 дня в Нью-Йорке не в счет). "Похоже, город решил не просто пошутить, а очень зло пошутить надо мной, – подумала ученая, выходя из кабинета врача. – Вряд ли Хеллегран, узнав новость, разрыдается от счастья и помчится за обручальными кольцами. После смерти жены он носится со своей дочерью, как с бриллиантом, и не захочет отвлекаться на такую чепуху, как я. Наше американское приключение он, наверное, уже забыл – мало ли что бывает в дальних поездках. На первом месте у него Лена, на втором – работа, на третьем, пятом и десятом – снова Лена, а я в этот график не вписываюсь!".

Через 4 месяца после этого Келлар попросила длительный отпуск, сославшись на последствия нью-йоркской простуды. Конечно, доктору Хеллеграну не улыбалось на полгода остаться без своей "правой руки", но отказать своей лучшей сотруднице он не мог. Тем более что отец Келлар был основателем УБРИ и одним из шести покровителей корпорации. И Джозефу приходилось считаться с дочерью одного из своих патронов.

14 ноября Келлар в частной клинике, где была записана под именем миссис Свенсон, родила мальчика. О том, что родится именно мальчик, она уже знала заранее и решила назвать его Джозефом, в честь отца. Когда ребенка положили ей на грудь, Келлар взглянула на него и почувствовала, что в ее сверхпрочной броне появилась трещина. И кто знает, что взбредет на ум тем, кто узнает, что у "железной Келлар" появилась ахиллесова пята. К тому же, Келлар не любила раскисать на людях, так же, как Хеллегран. Он тоже старался делать вид, что строг с дочерью, думал, никто не видит, как он расплывается при виде лица Лены на видеофоне, а девочка уже просекла отцовскую слабость и научилась при помощи миллиона хитростей вертеть суровым президентом УБРИ как мячиком на резинке. "Хорошо, что это вижу только я. У меня хватает ума не показывать Джозефу, что я знаю его слабое место!".

Начальник давно вызывал у Келлар чувства, более серьезные, чем дружба и доверительность, еще с тех пор, как стажировался в УБРИ, а она, тогда еще подросток, приходила к отцу на работу как сейчас – Лена. А потом Джозеф стал новым лидером УБРИ, и, конечно же, Келлар заняла пост его первого заместителя.

Келлар совершенно не умела кокетничать, стрелять глазами и использовать женские хитрости, чтобы привлечь к себе внимание понравившегося мужчины. То, что она называла "бабьими штучками", было чуждо девушке; она предпочитала действовать напрямик, по-мужски, или вести себя с Джозефом так же, как со всеми сослуживцами. Решив, что гордая дочка Ричарда Келлара находит его недостаточно хорошим для себя, Хеллегран женился на вертлявой и жеманной Марси; родилась Лена. Когда девочке было 8 лет, Марси сбила машина с пьяным водителем за рулем. После этого первое место в жизни Хеллеграна заняла дочь. К Келлар он относился с благодарностью – "что бы я без нее делал!", доверием – "на нее всегда можно положиться!", любопытством – "странно, что такая яркая женщина добровольно закопалась в работу и больше ничем не интересуется!" и легкой настороженностью – "черт возьми, она все же дочь Ричи-Миномета! Формально я руковожу ею, а на самом деле... Подо мной кресло может и зашататься, а она при любом раскладе останется у руля!". Довольно часто президент УБРИ и его помощница доверительно беседовали и понимали друг друга с полуслова. Нередко Хеллегран, повысив голос на Келлар, потом извинялся – и не только потому, что помнил об ее отце. Но более сильного чувства, чем дружба и доверие, Келлар у него не замечала. Похоже было, что в начале между ними стояла разница в возрасте (когда они познакомились, Хеллеграну было 25 лет, а Келлар – 13), потом – миссис Хеллегран, а теперь – Лена. Ради дочери Хеллегран практически отказался от личной жизни. Те головокружительные три дня в Нью-Йорке шеф, наверное, уже забыл и даже не догадывается, что не из-за простуды Келлар уходила в длительный отпуск. А если он и догадается о последствиях Валентинова дня в "Плазе", то ничего кроме проблем, неприятных разговоров и беспокойства это не вызовет. "Так что Джо – только мой сын", – решила Келлар. Она купила себе загородный дом на имя все той же миссис Свенссон, наняла штат прислуги и тщательно проверенную, выбранную из нескольких сотен кандидаток няню, которую поселила в этом доме с Джо. Сама Келлар провела в этом доме два месяца после родов, а потом как ни в чем не бывало вернулась к работе и ни словом, ни взглядом не напоминала Хеллеграну о Нью-Йорке. "Так лучше для всех нас, четверых: меня, его, Джо и Лены; спокойнее!"

Джо был черноволосым, высоким, но на этом его сходство с матерью заканчивалось. Черты лица, глаза, даже мимика, взгляды и жесты – все точно повторяло отца. Когда мальчик упрямо сдвигал брови или увлеченно о чем-то рассказывал, наклонившись вперед и азартно поблескивая глазами, ему не хватало только очков в тонкой платиновой оправе, чтобы стать уменьшенной копией доктора Хеллеграна. Аккуратность, цепкий ум и интерес к математическим наукам мальчик унаследовал от обоих родителей. О его характере пока судить было сложно. "Если он похож на нас не только внешне, то ему будет непросто в жизни, – думала Келлар, глядя на подрастающего сына. – Или с ним. А может наоборот, если у него будет сильный характер, это поможет Джо добиться в своей жизни всех намеченных целей!".