Секрет королевы Маргарет

– Короля пытались отравить!

– В вине яд!

За столом началась паника. Все кричали и отодвигали от себя тарелки, словно в них прятались змеи или тараканы. Сесилия бросилась к Филиппу, но Леонард опередил её буквально на шаг и поднял его голову.

– Лекаря! Немедленно лекаря!

Из-за беснующихся придворных я не понимала, что происходит. Ноги мои в последнее время стали опухать, живот клонило к земле. Мне было трудно вставать, но я пыталась. Отчаянно пыталась! Я должна была быть рядом с Филиппом. Я обязана его спасти!

Чья-то сильная рука заставила меня сидеть на месте. Подняв глаза, я узнала герцогиню Эмберс. Она держала меня крепко и отпускать не собиралась. Я с силой сбросила её ладони и зашипела, как змея:

– Подите прочь!

– Мужайтесь Ваше Величество! Любимого мужчину Вы уже потеряли, сохраните хотя бы его ребёнка.

Глава 35

Филипп умер. Дворцовый лекарь не смог ему помочь. Яд оказался тяжёлым и действовал слишком быстро. Жизнь испарилась из его тела за считанные секунды.

Я три дня лежала пластом. До покоев меня не то вели, не то несли. Я не помнила. Не ела, не пила, не спала. Слёз не было. Я знала, что, если заплачу, то уже не смогу остановиться и утоплю в слезах весь Уилбриджхолл.

А потом начались роды. Моё тело пронзила страшная боль. Боль, которая была повсюду: в руках, в ногах, в голове. Мой огромный живот виделся мне гигантским колючим шаром. Служанки носили воду, помощницы лекаря рвали простыни на тряпки, сам главный дворцовый врачеватель суетился возле моих ног.

Я была так слаба, что никто не требовал меня сесть на специальный родильный стул, никто не просил меня рожать стоя, никто не привязывал к потолку толстую верёвку, чтобы я, держась за неё, тужилась.

Я корчилась червяком в своей постели. Мучения продолжались два дня. Я жевала простыни, кусала губы, царапала руки и шею. Если бы рядом была Абигейл, она бы помогла мне. Она бы точно помогла… Но рядом Абигейл не было.

Кто-то без конца обтирал мокрой тряпкой мои лицо и грудь. Кто-то умолял меня успокоиться. Кто-то шептал мне на ухо ласковые слова. В этом ком-то я с трудом узнавала герцогиню Эмберс.

– Только Вы можете помочь себе, Ваше Величество! Не кричите так! Берегите силы. Ваш ребёнок готов появиться на свет, поэтому толкайте его, толкайте, что есть мочи.

Тогда мне не пришло в голову, что ещё слишком рано, тогда я просто хотела, чтобы это закончилось, чтобы боль пропала и меня оставили в покое. Но боль не заканчивалась, и один из помощников лекаря начал давить мне на живот.

– Ребёнок никак не выходит. Нужно качать королеву на простынях.

– Да вы угробить её решили! С ума сошли! – Снова вмешалась старуха Эмберс и замахнулась на лекаря тяжёлой тростью. Когда от боли и слабости, я теряла сознание, она била меня по щекам. Всё было как в тумане, и я держалась только за её голос. Он был моим маяком среди бесконечной тьмы. – Ну, же, Мэгги, давай! Последнее усилие…

И тишину в комнате разрезал детский плач. Такой сильный и глубокий, что у меня заложило уши. Мой ребёнок… Наш с Филиппом сын!

– Правильно, правильно, Ваше Высочество! Плачьте! Плачьте громче! Чтобы весь дворец знал, что родился новый король.

А потом мои веки сомкнулись, и голос герцогини Эмберс растаял во тьме.

***

Я пришла в себя днём. Точнее, мне показалось, что на улице был день, потому как за окном ярко светило солнце. Шторы ничуть его не скрывали. Светлые и тонкие, они были широко раздвинуты, а в воздухе танцевали крохотные частицы пыли.

Рядом со мной на стуле сидел Леонард. В его голубых глазах виднелись красные прожилки. Щёки покрывала неопрятная, густая щетина.

Мои руки сами собой потянулись к животу. Много недель подряд он был первым, что я видела, проснувшись утром. Большой белый холм. И вот сейчас он выглядел плоским и чужим.

– Какое сейчас число?

– Десятое марта.

Я попыталась поднять голову, но та была такой тяжёлой, что я тут же упала на подушки. Десятое марта… Сколько же дней прошло со смерти Филиппа? Я честно попыталась посчитать, но не смогла. Мой мозг превратился в жидкий кисель, он перекатывался между висками, и я почти слышала его хлюпанье. Если бы сейчас кто-то спросил: сколько будет восемь плюс девять, я бы не ответила.

– Скажи, чтобы мне принесли принца. Я хочу его увидеть.

– Ребёнок умер. – Леонард встал со стула и, отвернувшись от меня, подошёл к окну. Его голос был ровным и не выражал никаких эмоций. – Он родился здоровым, но умер спустя сутки. Так бывает. С моей матерью тоже было что-то похожее. И с твоей. Со многими женщинами. Бог прибрал его к себе, но мы успели его окрестить. Принца Ричарда похоронили со всеми почестями. Ты не должна волноваться. Ты молода и здорова. У нас ещё будут дети.

У нас ещё будут дети… У нас? Дети? От этого меня будто током ударило. Раньше я просто слушала и не понимала, словно Леонард говорил про кого-то другого. Но после… После правда начала просачиваться в моё сознание. Постепенно. По капле. Кисель загустевал медленно, медленно-медленно, как дешёвый цемент. Но уже минут через пять или десять я знала, сколько будет восемь плюс девять. А ещё я знала, что мой ребёнок, наш с Филиппом сын, умер… Умер, а я даже его не видела. Умер, а я даже не подержала его на руках.

– Наш ребёнок умер?

Откинув одеяло, я встала босыми ногами на пол, но не сумела выпрямиться. Голова кружилась, колени дрожали – меня повело вправо, и я бы упала, если бы Леонард не подхватил меня и не уложил обратно в постель.

– Тебе нужно отдыхать. Ты очень слаба. Ты не приходила в себя почти неделю. Я боялся, что потеряю и тебя тоже. Не волнуйся, через месяц ты пройдешь обряд очищения, и я разделю с тобой ложе. Думаю, в этот раз ты забеременеешь очень быстро.

Он повернулся и уже распахнул дверь, чтобы выйти. Слёзы щипали глаза, но проливаться никак не хотели. Я слишком долго приказывала им сидеть смирно.

– Ты… знаешь, кто отравил вино?

Леонард не повернулся и обратился почему-то к дверному проёму:

– Известно кто – Джеймс Маккензи! Он глубоко пустил свои корни. Везде во дворце его люди. Повсюду! Я уже не знаю, кому верить, а кому – нет.

– Джеймс Маккензи! Джеймс Маккензи! – Я скрипнула зубами и почувствовала, что по лицу заструилась горячая влага. – Ты опять винишь его? Неужели ты думаешь, что рыцарь без гроша в кармане взял в оборот весь дворец! Очнись, очнись, Леонард! Грегори Болвел нанял Нэн, и она опаивала меня четыре года. Грегори Болвел надоумил тебя возиться со ртутью и чуть было не отправил на тот свет. Грегори Болвел – первый претендент на престол, и если ты умрёшь, не оставив наследника, он…