Секрет Жермены

Несмотря на необыкновенную силу воли и терпеливость, грабитель временами почти терял сознание. Весь в поту, он скрежетал зубами так, будто жевал стекло.

Граф продолжал читать. Он понял, что попался, схвачен, пойман женщиной, в кого безумно влюблен и кто отомстит, если он не сумеет с ней справиться.

С чувством стыда оттого, что его так провела женщина, соединялась неуемная злоба и ужас при мысли о том, как богатство и положение в обществе, добытые дорогой и страшной ценой, рушатся необратимо. Он думал: «Убить ее?.. Умрет зверь – умрет и его яд… Проклятая любовь, что сводит меня с ума… Хватит ли у меня мужества для этого? Не лучше ли устроить так, чтобы она осталась жива, но больше не могла мне вредить?»

Пьер не выдержал наконец и начал тихо стонать.

– Замолчи! – зашипел на него граф. – В проклятом сейфе около пятидесяти тысяч франков… Ты получишь не только свою, но и мою половину сверх того!

Лоран пытался одолеть капкан пилкой-ножовкой, ничего не получалось, сталь инструмента оказалась не тверже металла ловушки. Попробовал пустить в ход циркулярную пилу с приводом от моторчика, но ее зубья тут же полетели, как стеклянные.

– Ты и впрямь пропал, дружище! – честно и горестно сказал Лоран.

– Хозяин, помогите! – застонал Пьер.

Граф узнал что ему было надо, вложил документы в папку, перевязал ее тесьмой и положил на место. Потом быстро сгреб золотые монеты, банкноты, драгоценные украшения, рассовал их в карманы Бамбоша и Лорана и сказал с выражением непривычного для него сострадания:

– Бедный Пьер!.. Придется пожертвовать… Кто мне тебя заменит?

– Помогите! – еще жалобнее простонал несчастный.

– Тебе ведь известны наши постоянные условия, не так ли?

– Да!.. Да… Но избавьте меня!

– Для тебя есть только единственная возможность освободиться от мучений. Когда один из нас попадется и не может убежать, его ликвидируют, чтобы спасти остальных… Мой бедный Пьер, придется тебя убить, и ты перестанешь страдать… Ты знаешь, скольких тебе самому пришлось уничтожить товарищей, попавшихся как теперь ты. Это правило неумолимо. И ведь если даже мы оставим тебя живым, все равно власти опознают и казнят.

На что уж Бамбош и Лоран были закоренелыми бандитами, но и они почувствовали ужас, представив себе, что их когда-нибудь постигнет такая же участь.

Оба подумали: «Если бы я был на его месте?..»

Граф достал острый, широкий кинжал и готовился всадить его в Пьера, соучастника многих преступлений, человека, слепо, по-дикарски преданного, хранителя всех тайн, но не мог сразу решиться.

Пьер заметил колебания хозяина, и у пленника блеснула надежда. Ему хотелось жить, и он безгранично верил в изобретательность графа.

Мондье тоже уловил горячую мольбу в глазах обреченного.

– Бедняга! Время торопит, надо действовать, Пьер, а что, если вместо твоей шкуры ты оставишь здесь лишь ногу?

– Все-таки буду жив… – пролепетал бандит, с ужасом ждавший смерти.

– Ты уверен, что не закричишь? Даже не застонешь?

– Не закричу! Дайте мне что-нибудь кусать.

Граф отсек кинжалом лоскут портьеры и кинул Пьеру.

Тот свернул ткань и затолкал в рот.

– А сейчас терпи! – сказал Мондье. – Лоран, давай пилу! Хорошо. Это годится. Будешь светить фонарем.

Мондье уже собрался сперва рассечь голень кинжалом, но подумал о том, что сильно хлынет кровь и Пьер умрет от ее потери.

Тогда граф отрезал от шторы кусок шнура, чтобы сжать кровеносные сосуды выше колена, и опять приказал Пьеру:

– Терпи!

Лоран поднес фонарь ближе, Бамбош дрожал, невзирая на свое жестокосердие.

Одним ударом ножа Мондье разрубил мускулы, велел Лорану включить циркулярную пилу. Блестящий диск, подвывая, легко вошел в кость. Кровавые опилки летели в обе стороны, и наблюдавшие за страшной операцией сжали зубы, сами чуть не теряя сознания. Пьер, со ртом, забитым тряпкой, только глухо мычал, да крупные слезы смешивались с потом, струившимся по лицу.

Последний поворот круглой пилы, последние удары ножом, обрезающим ошметки рваного мяса…

– Кончено, – еле слышно прошептал Пьер.

– Кончено. Мой бедный старик, – ответил жестокий хирург. – Ты выздоровеешь. Человек твоей закалки от этого не умирает. За тобой будут прекрасно ухаживать…

Но Пьер уже не слышал. Он икнул и потерял сознание.

– К лучшему. Так легче унести, – сказал Лоран.

Пьера положили на ковер, Бамбош обернул кровавую культю куском шторы.

– А как же оставшаяся нога? Может, все-таки еще попробовать вытащить ее? Теперь она мертвая, разрежем на куски, – сказал Лоран.

– Ни в коем случае. Кто знает, может быть, рядом спрятана еще одна ловушка для того, кто попытается сделать подобное. Думаю, здесь все продумано и предусмотрено.

Лоран взял Пьера под мышки, Бамбош – за здоровую ногу и за обрубок, граф пошел впереди с фонариком, и мрачный кортеж тихо двинулся.

Они были очень осторожны, старались не шуметь, поэтому путь до ворот занял не меньше четверти часа. Во дворе Мондье погасил фонарь, тихо отодвинул ножом засов калитки и открыл ее. На улице было пусто. Они вынесли Пьера, все еще не пришедшего в сознание, и увидели свой наемный экипаж, дожидавшийся на прежнем месте.

– Удачно! – сказал Бамбош, которому уже надоело тащить Пьера. – Есть на чем везти.

– Бедняга! Он ведь и говорил, что повозка может нам понадобиться, – сказал Лоран.

– Предчувствовал, быть может.

– Так бывает. Эй, Гренгале! Подъезжай! – позвал кучера Бамбош.

Граф уходил пешком. Оставшись в одиночестве, он думал: «Неужели звезда моя погасла? Брадесанду задушен, Ги де Мальтаверн застрелен, Пьер искалечен… Трое за такое короткое время… Вдруг это начало возмездия? Нет, я не таков, чтобы ждать в бездействии!… Если близка Господня кара за мои грехи, то тем хуже для Жермены… Горе ей!»

ГЛАВА 9

Следующим ранним утром Жермена вернулась в свой особняк.

С ней прибыли двое, те, что сопровождали ее до кабачка Лишамора.

Не успел экипаж миновать ворота, как навстречу выбежал швейцар и, швырнув наземь ведро с водой и губку, воздел руки, восклицая:

– Мадам! Какое несчастье! Ночью были воры… Там все поломано… сейф открыт!.. Ценности украдены… Всюду кровь…

Жермена побледнела и воскликнула:

– Деньги меня не волнуют… но бумаги… документы…