Секретарь для дракона. Книга 2

— Просто скажи: спасибо!

Они оказались в потрепанной гостиной. Вэл только огляделась по сторонам, но вместо слов благодарности произнесла:

— Там были люди, ты накинул морок?

Голова шла кругом от происходящего. В доме пахло дымом, гулял холодный ветер, скрипело стекло под ногами, а из целой мебели было разве что кресло. Девушка мокрая, с приставшими к лицу волосами, обхватив себя за плечи, то и дело содрогаясь крупной дрожью, оглядывалась, старательно избегая его взгляда.

— Уверена?

Вэлиан кивнула, наклоняясь и подбирая плащ. Она слышала голоса, несмотря на то что ветер дул в спину.

— Плохо, могут быть проблемы.

Они будут и наверняка. Но надо было раньше думать об этом.

* * *

На уме и на языке вертелся лишь один вопрос: что тут произошло за то время пока она была без сознания? Дезориентация, слабость и холод, ей еще надо объяснить мужчине что произошло с ней, отчего она вдруг потеряла сознание. Что-то подсказывает ей, что этот момент нужно обязательно проговорить и даже если она не захочет ее, заставят сделать это. Как? Она не знала. Случились что-то подобное, но в обратную сторону, с ней, дополнительных очков к ее самооценке случившееся не прибавило бы.

— У тебя гостиная горит.

Сообщила она, вручая ему плащ.

— Что?

Диван, его обивка продолжали тлеть, выпуская дым наружу. Система пожарной безопасности не отреагировала на дым, что рассеивался ветром, врывающимся в квартиру через разбитое окно. Удручающее зрелище, но ему было плевать на обстановку. Он хотел понять, знать, что произошло.

— Может ты объяснишь мне что происходит?

— Это ты у меня спрашиваешь?

Вэлиан отстранилась от него, взявшись за край свитера и потянув его на вверх. Сняв его, она, оставшись в одной майке, отвернулась от него и бросила свитер на диван. Сфайрат проследил за тем, как тяжелая, впитавшая морскую воду вещь упала в точности на дымящийся на диван. Послышалось шипение, дым исчез окончательно.

— Да, у тебя.

Он теперь рассматривал ее, силясь найти хоть что-то что подтверждало увиденное им несколько минут назад. Все на ней было цело, нет и следа того что ее несколько минут назад пожирал огонь.

— Как же холодно!

Женщина, нимало не смущаясь его, стала раздеваться, уже взявшись за собачку замка на джинсах и потянув ее вниз, но вовремя опомнилась, взглянув на него. Сфайрат лишь приподнял бровь, его взгляд был мрачен.

— Я не знаю, что произошло. Я лишь пришла в себя, как ты схватил меня…

Он знал, что было потом, его интересовало другое.

— И это все? Ты горела!

Он придвинулся к ней. Теперь настала ее очередь выразительно изгибать брови и мрачно улыбаться, смеживая веки.

“Что еще? Насколько близко ты подойдешь ко мне на этот раз?” — словно говорил ее взгляд.

Сейчас она была очень похожа на ту девушку, что ему посчастливилось увидеть в течение нескольких секунд в магическом зрении. Сфайрат уже отошедший от первого и второго шока, с еще не отступившим раздражением вызванным ее обвинением ощутил некую разновидность восхищения.

— Да. Хотя погоди!

Вэлиан все еще злая, но теперь уже больше замерзающая, сделала вид что задумалась. Ее не хватило надолго, зубы стали выбивать гимн окоченению.

— Я ведь уже сказала, что ты хотел убить меня?

Сфайрат кивнул, у него возникло ощущение, что девушка в курсе того что произошло и даже больше: это нисколько не удивляет ее и именно поэтому она так спокойна.

“Она орет на тебя! Это по-твоему спокойна?!”

Да. Вэлиан злится, но вовсе не потому что испугана, а потому что не ожидала и это понятно из ее слов. Женщина не удивляется и не спрашивает его: почему он решил, что она умерла. Она обвиняет его в совершенно другом, в том, что он не выслушал ее.

“К этому пора бы привыкнуть”

— Тогда все, — Вэлиан замерла, глубоко вздыхая, — дай мне переодеться, пожалуйста, и я расскажу тебе все.

— Нет, Вэлиан, сейчас.

Сказал, а сам “перепрыгнул” с ней в свою спальню. Сфайрат отбросил плащ на кровать, подтягивая к себе кресло, усаживаясь в него и не обращая внимание на то, что ему и самому не мешало бы переодеться. женщина стояла перед ним, глядя ему в лицо всего лишь секунду. Не боится его, такое радостное обычно, но сейчас такое раздражающее осознание. Он сам разбаловал ее.

“Разбаловал? Ты?! Я не хочу, чтобы она боялась меня!”

— Раздевайся и рассказывай.

— Вот прямо так?

— Именно, — подтвердил он.

— Ничего, что это не моя комната?

Вэл попятилась, но дверь позади нее захлопнулась со зловещим грохотом, бра над кроватью с темным покрывало вспыхнули, загоревшись мягким светом. Мрачный мужчина, его приказ “раздеваться”, тускло освещенная комната и этот мягкий свет создали зловещий атмосферу.

— Ничего. Я жду.

Женщина еще постояла перед ним, ничего не говоря, а потом отправилась в ванную, где, как она еще помнила, висел банный халат. Его право быть недовольным и требовать объяснений. Он послушает ее, пока она будет в ваннойкомнате. Ничего, что она только что чуть было не занялась с ним люб..

“Ну, какой любовью? — подумала Вэл с некой досадой. — Это был бы просто секс! О какой любви может идти речь за эти недели?! Он привлекательный мужчина…”

Ее перебили.

“Ой, не оправдывайся! Можно же! Почти женаты!"

Ничего, что только что могло произойти между ними, но это еще не значит, что в мгновение ока она может взять и забыть все то чему ее учили. И пошел к черту голос со своими ехидными замечаниями. Она не рассчитала свои силы, слишком понадеялась на самоконтроль и вот к чему это привело.

“А что не упоминаешь его порядочность? Он по-твоему здесь вообще не причём?”

Он здесь не причём.

— Вэлиан! Может тебе помочь? Я не услышал ни слова из твоих объяснений.

Она только глубоко вздохнула. Они не могут не ссориться, что не день, то происшествие. Джинсы с трудом скользили по телу, оставляя после себя пренеприятные ощущения и наконец были сняты, отправившись в ванну, приземлившись в нее с влажным, чавкающим шлепком, к ним полетели мокрые носки, майка.

— Ты помнишь наш разговор тем вечером, когда ты сказал, что посватался к Рихаррду?

Сфайрат несколько секунд, глядящий ей вслед, вздохнул, поднимаясь и направляясь к шкафу с одеждой. Еще живо было в нем то воспоминание паршивое состояние, когда сообщал ей правду о ее семье, о том, что должен был ей сказать дядя.

— Разумеется, тот день исполненный счастья мне не забыть никогда, — не смог он сдержать сарказма, да и не хотел.

Ему нравилось, что он может быть с ней сам собой, в основном, не сдерживаясь в своих эмоциях и она поступала с ним также, если бы не одно “но”.