Секретарь лорда Демона

— А-а-а, уже достали, — она понимающе улыбнулась. — Слышала сплетни. Оно и ожидаемо.

За спиной странно фыркнула мадам Джакобо, но смолчала, видимо, выговорилась... Или силы копила.

— Может, вы скажете, чего они все за мной таскаются? — взмолилась, глядя на гному. — Что я им медом мазана?

— Так ведь человечка, — она пожала плечами.

— И что? — я откровенно не понимала при чем тут моя раса.

— Все знают, что если человечка полюбит, то мужа любого на руках носить будет. И пылинки сдувать. И всячески ублажать.

У меня приподнялась бровь. Хотелось уточнения, чего это я ублажать оборотня буду? Или детину клыкастую — орка на себе таскать. А не надорвусь ли, сдувая эти пылинки с амбалов таких?

— Тут тайны особой нет, — продолжила женщина. — Орхар — единственный сын, наследник клана. Руперт Сепп — настолько сильный оборотень, что у него на теле и в человеческом виде мех.

— А Гарри? — кажется, я начинала что-то понимать.

Это выходит на меня не мухи... ой, то есть не пчелы слетелись, а местный неликвид у женщин.

— А Гарри — гаргул, — гнома мило улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках. — Среди них женщин не бывает. Им сложно в личной жизни счастье найти. Кто же захочет от гаргула рожать? Младенец же от стресса в камень оборачивается и ну-ка разродись.

Я взглянула на мадам Джакобо, та печально вздохнула и кивнула.

— Ты не кисни, девонька, — подбодрила меня женщина, ставя на столик красивую желтую пузатую вазу. — Я столько лет на этом свете живу и еще ни одного идеального мужика не видела. Если не конь, так камень. Не лысый, так меховой. Не серокожий, так зеленокожий...

— Вот зеленокожих прошу не трогать, — проворчала мадам Джакобо.

Усмехнувшись, я вставила в вазу свои цветочки и покрутила ее.

— Красота, — гнома закивала. — А мне мой змей на свадьбу последний раз такие и дарил. Я для него три яйца отложила. Высидела их... И даже спасибо за детей не сказал.

Выпучив на нее глаза, схватила вазу и мысленно навечно вычеркнула из списка потенциальных мужей нагов.

Я еще от мужика не неслась!

Упасите, Боги!

***

По возвращении меня ждали холодные чужие комнаты. И вроде уже знакомо все, но неуютно как-то. Именно это чувство я и собиралась исправлять. А начну с цветов.

Но сначала принять быстро ванну и переодеться. Через полчаса я уже стояла на кухне и, доедая наспех сделанный бутерброд, осматривала цветы. С высоких пушистых травяных веточек, названия которых я, увы, не знала, осыпались листочки-иголочки. Поэтому запахнув халат, я взглянула на подозрительно притихшего на диване в холе призрака и отправилась на балкон создавать композицию.

После сегодняшнего сумасшедшего дня мне нужно было на что-то отвлечься.

Усевшись прямо на пол, поставила перед собой вазу и разложила оба букета. Подол халатика постоянно мешался, поэтому я задрала его повыше. На других балконах никого не было, а на улице тепло. Чего бы и воздухом не подышать...

... Букет получался — просто загляденье.

Покрутив вазу — просияла от умиления.

Первый подаренный мужчинами букет.

Во всей этой ситуации обижало лишь одно. Им неинтересна была я как личность, они просто клюнули на расу, опираясь на сплетни, которые о нас человечках таскают.

Это сильно удешевляло их ухаживания.

Но все равно — этот букет навсегда останется в памяти.

Вскинув голову, я вдруг забыла, как дышать. Сверху с балкона на меня в упор не мигая смотрел не кто иной, как Инчиро Джакобо. Смотрел так, что в горле пересохло. Сообразив, что сижу в одном халате с открытыми ногами, подскочила, чуть не перевернув вазу. Схватила ее в руки в последний момент и заскочила в комнату.

Сердце билось как сумасшедшее.

И чего, спрашивается, переживать? Ну подумаешь, не в блузке и юбке я перед ним предстала. Домашний халат тоже одежда. И видывал он девиц куда более обнаженных. Край, что он мог подсечь — это цвет моих трусиков. Но почему тогда меня так смутил этот взгляд его огненных очей. Что я там такого разглядела, что теперь стою, а колени подгибаются?

Глава 28

Задернув плотную шторку, я опустилась в теплую ванну и сложила ноги на бортик. Так хотелось расслабиться в конце этого суматошного дня, выпить красненького, поорать песни... Но...

Уединение не состоялось. За шторкой, удобно устроившись на столике для полотенец, восседало неуемное приведение, которое с чего-то решило, что я должна узнать всю историю ее жизни и, похоже, смерти... И ее совсем не интересовало — надо это мне или нет!

— Ты не представляешь, Арина, какого мужчину я встретила у врат в высший мир! Молодой, умный, внимательный. Стою рядом с ним, а у самой сердце в бешеном ритме заходится и в дрожь бросает.

— Вы мертвы, — процедила я, залпом осушив бокал.

— Это детали, — отмахнулась мадам Джакобо. — Мне просто необходимо попасть в тот мир... На кону моя личная жизнь!

Тяжело вздохнув, я положила мокрую вязаную мочалку себе на лоб. По лицу медленно потекли теплые струи. От этой приставучей особы уже голова раскалывалась.

Пристала же! И послать ее некуда, везде, похоже, уже была... и отовсюду возвращалась. Даже с того света!

— А почему вас никто другой не видит? Идите к ведьме нашей — отделу кадров, — нашла я дельное решение нашей проблемы. — Она за день мне такую личную жизнь организовала — по стенкам уже ползать начинаю. А я, между прочим, в своем мире неликвид.

— Глупости не говори!

Через ширму просунулась призрачная голова.

Не ожидая такого, я резко села и запустила в нее мочалкой. Голова исчезла.

— Мадам! Вы... Не пугайте так! Я еще к лошадям и козлу не привыкла, а тут призрак.

— Ну что ты, Арина. Козлики — милые посыльные...

— Вообще-то, я о вашем сыне, а не о курьерах, — оборвала ее на полуслове. — Так почему только мне выпала сомнительная честь лицезреть вашу персону?

«Очень душную и надоедливую» — добавила про себя.

— Твоя кровь оказалась на раме. Мы хоть никогда не были близки с Инчиро, но мальчик посчитал нужным повесить в приемной мой портрет. И он всегда следит, чтобы на нем не скапливалась пыль. А в раме столько заноз... Это был маленький подстроенный мной обряд призыва. Поэтому только ты и видишь, — мне показалось, что она улыбнулась.

А вот мне все это милым не показалось. Нет, вот свою маман я бы никогда и нигде портретиком не повешала, потому что ее и так было более чем достаточно в моей жизни. Даже с перебором.