Секретная предыстория 1937 года. Сталин против красных олигархов

Впрочем, остальные финансовые тузы, хотя и изрядно потрепанные, сохраняли еще огромные ресурсы для инвестиций на фондовый рынок. 30 и 31 октября имело место новое повышение биржевых курсов. Важную роль сыграли оптимистические публичные заявления президента США Гувера и девяностолетнего Рокфеллера — первого в мировой истории миллиардера — о том, что нет оснований для паники.

1 ноября самолет «Страна Советов» прорезал ревом моторов тишину нью-йоркского неба и дважды опоясал статую Свободы победными кругами. Тысячи людей устремились на аэродром встречать героев-летчиков. Биржу тем временем сотрясло известие о банкротстве гигантской холдинговой компании «Фошей». Фондовый рынок впал в состояние грогги, и началась цепная реакция в виде массового невозврата кредитов, а вслед за этим — и технических дефолтов. Вскоре отозвались фондовые рынки Европы и Дальнего Востока. 5 ноября рухнул рынок пшеницы, цены на которую упали ниже себестоимости, вслед за этим обесценился хлопок. Мировой рынок охватила стагнация. Началась «Великая депрессия».

3 ноября Сталин завершает свою эпохальную статью «Год великого перелома», которую «Правда» опубликовала 7 ноября. В ней он декларировал превращение советского крестьянства из частных собственников в колхозников, не имеющих ничего своего, работающих на крупные сельхозпредприятия. 5 ноября Политбюро мимоходом решило судьбу Блюмкина: расстрел. [459] 10 ноября «Правда» вышла с агрессивной передовицей «Предъявить политический счет правым банкротам». Над страной сгустились грозные тучи. В тот же день в Москве открылся ноябрьский Пленум ЦК. «Правого банкрота» Бухарина вывели из состава Политбюро. Провозглашен курс на «сплошную коллективизацию». Принадлежность к «правым оппортунистам» объявлена несовместимой с членством в партии (из которой в ближайшие месяцы будет «вычищено» около 150 тысяч человек, а в дальнейшем — еще больше). В сельскую местность брошено 27 тысяч партийных активистов — «двадцатипятитысячников».

459

Лубянка. Сталин и ВЧК — ГПУ… С. 213

Троцкисты в редакции «Правды» свою миссию на этом выполнили и более не требовались: отныне «Правда» под руководством бывшего сталинского секретаря Мехлиса должна была трубить об успехах колхозного строительства и форсированной индустриализации. 25 декабря Сталин пишет Молотову уже как о недоразумении: «С редакцией «Правды» неблагополучно. Заворачивает там всем, видимо, Ковалев с Наумовым (оба бывшие троцкисты) и некоторыми другими работниками (аппаратными). Попова уже взял в руки Ковалев… Ковалев — человек «темный» и «непонятный» и, видимо, не вполне наш». [460] Участь «темного» и «непонятного» человека этими словами была решена.

460

Письма И. В. Сталина В. М. Молотову… С. 171–173.

В Москву устремились евдокимовцы, сохранившие все свои привычки с Гражданской войны: необузданные, яростные, безжалостные, как будто покрытые еще дымящейся кровью сопротивляющихся казачьих станиц. Именно такие и требовались для того, чтобы вести начавшуюся войну с собственным народом, чтобы подавить стихийное сопротивление многомиллионного крестьянского моря. Николаев-Журид, Вейншток, «красная латышка» Эльза Грундман и другие уверенно осваивались в московских кабинетах. Ягодовцам пришлось потесниться, для них наступали нелегкие времена. Но главное было сделано — Сталин и его руководство, в очередной раз объявив войну собственному народу, оказались в полудобровольной изоляции, под постоянным надзором, охраной, контролем.