Секретные поручения 2. Том 2
Шрифт:
Банан спрятал конверт в карман и пошел в «Луну».
На первом этаже кинотеатра в грязноватой кафешке сидел Анатолий Олегович Кириченко, в недавнем прошлом Кирьян. На Анатолии Олеговиче были вполне приличные велюровые штаны, куртка «Коламбия», имелся даже шарф, небрежно повязанный вокруг шеи. Шапку Анатолий Олегович принципиально не носил – форсил. Он больше не ошивался по улицам и паркам в поисках хлеба насущного; он сидел в «Луне» с утра до вечера, пил «Балтику» местного розлива, ходил отливать в театральный туалет – в общем, вел себя так, как по его, Анатолия Олеговича, мнению, должны вести уважающие себя люди. Хлеб насущный ему доставляли прямо сюда его бывшие соратники по бродячей жизни, а ныне младший обслуживающий персонал:
Зачем он тут сидит, Анатолий Олегович точно не знал. Он должен беседовать с нужными людьми в черной коже, решать вопросы, разводить стрелки. Но нужные люди чаще всего обходили задрипанный кинотеатр стороной, а все вопросы крутились вокруг того, кто какой номер забил в пункте приема стеклотары и что ему за это положено. Анатолий Олегович был недоволен собой, так как понимал, что все это дрянь и дешевка, и нужно выходить на новые рубежи. Вот только как?
Конечно, надо браться за этого следака! Раньше тот, прежний Кирьян, его боялся. А теперь нет. Пусть из себя чистенького не строит… Сам застрелил того хрена, и сам же расследует… Ловко устроился! Не-е-т, так не выйдет, надо делиться, людям надо помогать. Раз Анатолий Олегович все видел своими глазами, значит, он полноправный свидетель – так желтоглазый прокурор объяснил, когда они в его кабинете бухали. Значит, пусть делится молодой следачок! Тут справкой не отделаешься! На работу хорошую пусть устроит, бабки каждый месяц отстегивает, «крышу» ставит! И будет ставить, и баблом делиться будет, деваться-то некуда! Все от него, от Анатолия Олеговича, зависит. Скажет так – и будет следачок дальше в своем кабинете сидеть, перед простыми людьми важничать. А скажет этак – и пересядет голубчик из прокурорского кресла на тюремные нары!
Анатолий Олегович встал, прошелся взад-вперед по не очень чистому зальчику, посмотрел свысока на Лерку-подавальщицу, на какого-то студентика, который в уголке бутербродом под чай запихивался, в окно глянул. Там солнышко светило, снег в сугробах искрился, а по утоптанной дорожке вприпрыжку бежал бывший товарищ, а ныне подчиненный Банан.
– Смотри чего достал, – ворвался запыхавшийся Банан и плюхнулся на стул. – Малява.
Анатолий Олегович взял из его рук конверт с сине-красными насечками по краям и надписью «Par Avion». Больше никаких надписей на конверте не было.
– Что это?
– Менжер один вручил в парке, – охотно пояснил Банан. – В «Атаман», говорит, снести надо, вот, сотню дал. Так я думаю, чем ходить куда-то, лучше достать бабло из конверта и пожелать менжеру спокойной ночи.
– А кто сказал, что там деньги?
– Никто, – пожал плечами Банан. – Нормальные письма по почте шлют – значит, это не письмо. А если не письмо – значит, малява с баблом.
Анатолий Олегович рассмотрел конверт на свет, ничего не увидел. Посмотрел линию склейки – ни единой щелочки.
– А как этот хрен выглядел? – спросил он.
– Менжер, что ли? Ну, в кепке… Стертый такой, поношенный немного. На бухгалтера похож. Раньше не ходил здесь.
– Да? – спросил Анатолий Олегович. – Ну сходи на кухню, подержи конвертик над чайником. Только аккуратно.
– Угу, – исполнительно кивнул Банан и немедленно испарился, как тот самый пар из чайника.
Минут через десять он вернулся, красный и распаренный, как будто держал над паром не конверт, а свою физиономию. Но конверт он тоже держал, потому что белый клапан уже торчал в сторону.
– Смотрел? – строго спросил Анатолий Олегович.
Банан испуганно закрутил головой.
– Ну ладно, давай сюда…
В конверте оказалась фотография какого-то мужчины. Солидный вид, властное выражение лица, твердый взгляд. Анатолию Олеговичу показалось, что сейчас он закричит: «Ты куда, бомжара поганый, свой нос суешь?!»
Он поспешно сунул фотографию обратно в конверт, успев заметить, что на обороте что-то написано карандашом.
–
Стертый, говоришь, поношенный, бухгалтер?! – рявкнул он на Банана. – Ты куда, козлиная рожа, меня втягиваешь? Тут дело пахнет керосином!– А чего я? Что было, то рассказал. На крутого этот менжер не тянет, – оправдывался Банан, понимая, что сморозил какую-то глупость.
– А потом куда делся твой менжер?
– В тачку сел, уехал…
– Что за тачка?
Банан шмыгнул носом.
– Тачка и впрямь крутая. Только, может, он просто водила?
И ухватившись за спасительную мысль повторил:
– Точно водила, зуб даю!
Анатолий Олегович швырнул конверт Банану.
– Заклей культурно и отнеси куда надо. И больше за такие дела не берись, если мозгов нет. Так можно запросто на живодерню попасть!
Банан озабоченно пыхтел и чесал шею.
– Так, может, выбросить просто, и с концами? И все – катись он колбасой, менжер этот…
– Это не менжер, это серьезный человек. Его машина сейчас стоит где-то напротив «Луны», сам он сидит внутри и смотрит на тебя, дурилку картонную. А с ним «быков» штуки три, и они вместе соображают, какого хрена ты здесь делаешь. Если не пойдешь куда надо, придут «быки» и тебя затопчут. А я за тебя подписываться не стану, отойду в сторонку, и все.
– Как так в сторонку? Почему не подпишешься? – неуверенно спросил Банан и оглянулся. – Как я теперь заклею?
– Как хочешь, так и заклеивай. Зайди в бухгалтерию, попроси у Машки клей. Только аккуратно!
Как Банан ни старался, особо аккуратно не получилось. Линия клапана в нескольких местах морщилась, концы вообще не схватились.
– Гля, сойдет? – спросил он у Анатолия Олеговича.
Тот поморщился, но кивнул, чтобы быстрей отделаться.
– Сойдет.
Выйдя на улицу, Банан первым делом глянул на парковку и не увидел ни одной машины, более или менее похожей на авто, в которое садился человек в кепи – лишь пара «Жигулей» и потрепанная иномарка. Правда, по соседству с «Луной» стояло высотное офисное здание, где тоже была парковка, и там дорогие автомобили водились в избытке. Банану даже показалось, что он увидел именно тот, с перламутровой окраской, и внутри, за тонированным стеклом, ему почудилось какое-то движение. «Кто его знает, – подумал Банан, – может и вправду…» Он не стал здесь задерживаться и пошел по указанному адресу.
– Я все понимаю, теперь все стрелки на меня сводятся. А что я мог сделать? Мне позвонили из Москвы, из ФСИН [2] , наш куратор, полковник Михайловский, предупредил: мол, приедет правозащитница, Розина Регина Петровна, окажи внимание, дело серьезное, могут большую вонь поднять… Правозащитница такая действительно есть, она в газетах всех разоблачает! И документы у нее были в порядке, я ж им экспертизу не делал… А теперь Михайловский говорит, что не звонил! Может, кто-то под его голос подстроился, а может, он просто вязаться в эту срань не хочет… – Тут дело не только в этом. Ты же исполнял обязанности начальника. А дежурная смена перепилась в дым, пожар вовремя не тушили, допустили побеги, убийства… – Я исполнял обязанности два дня. Пьянку не оперативный состав устроил, а надзиратели! И побег, и все остальное они допустили. А мой парень – дежурный опер Ермилов, пожар тушил, вел себя геройски, ожоги получил… Они сидели друг против друга, только говорили совсем не о том, о чем обычно. Курбатов сидел в своем кресле, а Сирош напротив, там где сидят подследственные. Он и был подследственным. Колесо фортуны сделало неблагоприятный поворот в его сторону. Поэтому сейчас, вместо дружеской выпивки, шел самый настоящий допрос.
2
ФСИН – Федеральная служба исполнения наказаний.