Секретный дневник доктора Уотсона

В салоне великие княжны – за исключением Татьяны, которая находилась с матерью, – обсуждали безумие, которое творилось снаружи. Мы с Холмсом беседовали с царем: его начинал все больше интересовать распространяющийся хаос. Однажды он даже спросил:

– Как вы думаете, контрреволюция победит?

– Нет, ваше императорское величество, – покачал головой Холмс. – Это не может произойти так быстро.

Я заметил на лице царя лишь слабое отражение эмоций, он пожал плечами и сказал веселым тоном:

– Ну что ж, надеюсь, полковник Релинский вернется к нам целым и невредимым.

– Зная Релинского, могу вам обещать, что он вернется даже в том случае, если будет состоять из двух частей, – заметил Холмс.

Мы все рассмеялись. Потом царь повернулся к Алексею – который, должен сказать, пребывал в относительно добром здравии, – и они начали разговаривать друг с другом по-русски.

Через два часа после ухода Релинского в дверь постучал Оболов, что меня удивило, поскольку Рейли запретил ему приближаться к вагону. Тем временем в боковые стенки вагона принялись колотить несколько хорошо одетых мужчин и женщин средних лет. Они что-то тараторили по-русски, пока двое наших охранников не прогнали их силой.

Царь выглядел растерянным, когда переводил нам услышанное:

– Они просили тех, кто находится внутри вагона, разрешить им войти. Они говорили, что все убиты, бежать некуда, немцы наступают. Я не понял, кто убит, но неужели немцы снова атакуют?

– Ваше императорское величество, мы уже какое-то время находимся без связи с внешним миром, – напомнил Холмс. – А если учесть, как быстро меняется ситуация в вашей стране, возможно все что угодно.

Царь какое-то время размышлял об услышанном.

– Да, возможно все, – согласился он.

Вскоре после этого вернулся Рейли. Он отправил Зимина проверить подчиненных, а все остальные собрались в салоне и ждали, что поведает полковник. Он приступил к рассказу, как только я взглядом подтвердил ему, что с Татьяной все в порядке.

– Нет, господа, немцы не наступают, – заявил он. – Это безумные слухи, которые почему-то очень быстро распространились.

– Но что-то же заставило такое количество людей сорваться с места и попытаться сбежать, – заметил Холмс.

– Да, определенно. Помните, как весь дипломатический корпус поспешно перевезли сюда в феврале, когда думали, что немцы будут угрожать Петрограду? Тут они и сидели, спокойно и счастливо, до вчерашнего дня. Похоже, Секретное разведывательное управление Англии добралось до американского посла, Дэвида Фрэнсиса, и предупредило его о готовящемся вторжении союзников. Я не понимаю, почему информация поступила от британского Секретного разведывательного управления. Я считаю, что Фрэнсису должны были сказать об этом его сограждане или, уж по крайней мере, его коллега, сэр Джордж Бьюкенен. Фрэнсис возглавлял здесь дипломатический корпус. Он отправился с этим сообщением к другим послам союзников, а потом к итальянцам, китайцам, японцам и даже к бразильцам. Боже праведный, он разболтал всем! А потом послы отправились к своим семьям и сообщили им, а также всем знакомым и подчиненным, что очень скоро, как только британцы и американцы высадятся в Архангельске, местные большевики перестанут им улыбаться. И каким-то образом предупреждение о союзнических войсках нелепым образом превратилось известие о грядущей атаке немцев, хотя русские уже больше не участвуют в этой войне. Ну а результат вы видели.

– А где все дипломаты? – спросил Холмс.

– Уехали. Фрэнсис реквизировал для них поезд, и они вчера вечером отправились на север [19] . После того как люди сегодня проснулись и обнаружили, что дипломаты покинули город, всех охватил ужас.

– Невероятно, – сказал царь.

– Да, – кивнул Рейли.

– Но почему Фрэнсис и остальные послы так быстро уехали? У них определенно было еще достаточно времени, – заметил Холмс.

– Было, – согласился Рейли. – Но здесь свою роль сыграла другая новость, которая пришла сразу же после слуха о немцах. Поскольку никто не знал, как красные, белые и вообще бы то ни было воспримет новость, Фрэнсис с друзьями решил, что лучше сбежать, чем проявлять мужество.

19

В действительности посольский поезд выехал в Архангельск 25 июля.

– Что еще за новость? – спросил царь.

– Простите меня, ваше императорское величество, я так возбужден, что, похоже, забыл ее сообщить. Все просто. Вас и всю вашу семью казнили большевики в Екатеринбурге. Вы мертвы.

Изображая мертвых

После шока, который вызвало это заявление, потребовалось много времени, чтобы осознать значение услышанной новости. Но затем все члены царской семьи, а вместе с ними и мы с Холмсом внезапно расхохотались. Смеялись мы долго, и это помогло снять напряжение. Стоило кому-то, уже почти успокоившись, взглянуть на Рейли, который всем своим видом демонстрировал беззаботность, как все снова начинали хохотать.

Конечно, к этому времени Холмс уже поведал царю ту часть нашей истории, какую мог безбоязненно открыть. Рейли оставался для царя полковником Релинским. Не вдаваясь в подробности, Холмс сказал, что тот выступает на стороне британцев. Видимо, Николай понял, что на некоторые вопросы он не сможет получить ответ, и даже не стал их задавать.

Когда я в достаточной мере пришел в себя, то первым поздравил Холмса с успехом его блестящей задумки. Вскоре мы с Рейли уже хлопали довольного сыщика по спине, а члены царской семьи благодарно пожимали ему руку.

Затем царь сказал, все еще продолжая посмеиваться, что должен сходить к царице и Татьяне и сообщить им хорошую новость: они мертвы! Великие княжны и Алексей шутливо подталкивали друг друга локтями и продолжали веселиться. Анастасия так расшалилась, что внезапно рухнула на диван, вытянулась на спине и сложила руки на груди, воскликнув:

– Посмотрите, какой из меня получился красивый труп!

Все снова стали смеяться, но мне внезапно пришло в голову, что если бы не мы с Холмсом, то Анастасия, вполне вероятно, сейчас на самом деле была бы уже красивым трупом. Эта мысль привела меня в такой ужас, что я быстро потряс головой, чтобы от нее отделаться.

Наконец, когда мы все-таки успокоились, к нам присоединилась Татьяна – чтобы посмотреть на своего Рейли. Он же рассказал нам, как они с Зиминым буквально силой прорывались к британскому посольству. Рейли надеялся получить сообщение или приказ от Бьюкенена. И он его получил: молодой офицер военно-морского флота, встретивший его в посольстве, заявил, что его специально оставили ждать «двух британских подданных, которые теперь могут появиться в любой момент, если удача была на их стороне» – так сказал сэр Джордж Бьюкенен.

Более того, в случае если «подданные» на самом деле появятся, то у офицера имелись четкие указания по поводу того, куда нас доставить в Архангельске.

В этот момент Холмс перебил полковника:

– Рейли, разрешите нам с Уотсоном переговорить с вами без свидетелей.

Детектив отвел нас в уголок, и мы сблизили головы этаким треугольником, чтобы нас никто больше не мог услышать.

– Рейли, – негромко начал Холмс, – если новость о гибели Романовых уже дошла до Вологды, то она, без сомнения, достигла и Лондона, что предполагает серьезное беспокойство на Даунинг-стрит, десять, и в Букингемском дворце, где, боюсь, известие встретили с настоящим отчаянием.