Секретный фронт

– Согласен, - Филин скрыл ухмылку. Почему-то он не боялся Золкина. Он больше вообще ничего и никого не боялся. Будто бы в какой-то момент… сутки назад, наверное, эта функция выключилась. Алевтина правильно сказала – «не механизм», но вопреки её правильному заявлению, Филин всё больше и больше ощущал себя и не вполне обычным человеком. Нет, не механизмом, тут доктор Ерёмина была права, но и не тем, кем был раньше, до тридцатого октября. Кем же тогда? Кто бы знал!

– Вы обещали всю картину показать.

– А сам что?

– Сам уже обрисовал. Задание было, потом артналёт, потом атака. Очнулся, сюда пришел, тут взрыв. Потом вы.

– Я, значит, в одном ряду с атакой и диверсией? Ладно, Филин. Слушай, как на самом деле всё было. Тебе поступил приказ обеспечить прорыв большому диверсионному отряду фрицев. Казалось бы, всего-то. Но тут имелась закавыка. Отряд был по брови накачан наркотиком новейшей разработки. Ты-то думал, что они тихо пройдут и растворятся в наших тылах, а они вдруг пошли напролом. И никакие егеря, которые у этих горе-диверсантов инструкторами были, остановить этот порыв не сумели. Когда всё пошло наперекосяк, фрицы решили замести следы и подключили к делу крысу в штарме. Он-то и дал указание лупануть из «Катюш» по нашему передку, а потом и по секретному составу, который этих чокнутых диверсантов сюда привёз. Но после того, как гвардейцы вспахали ваши позиции, не осталось повода обстреливать полустанок, где стоял состав. Васнецов ведь не доложил наверх, какие вы интересные открытия сделали, придержал информацию. Но решать вопрос требовалось непременно и тогда, Филин, началось самое интересное. По составу всё-таки ударили реактивные минометы. Только не «Катюши», а «Ишаки» - немецкие, шестиствольные, ну ты в курсе. Точность у них тоже не ахти, да и возможности поскромнее, поэтому и устояли вагоны на рельсах. С точки зрения немцев – опять прокол! Что ж делать? Решили атаковать. Раз пошли отбивать состав, два – впустую. И вдруг случилось чудо. На игровом поле опять появился ты, мин херц. Появился и тут же отправился выполнять новое задание – взрывать поезд. И ведь сделал это, железный крест тебе в глотку плашмя! То, что в одном из вагонов не сработал радиоприемник детонатора – не твоя вина, техника ломается, это бывает. В остальном-то ты преуспел, гауптман. Браво.

– Вам бы романы писать, товарищ-гражданин майор.

– Я подумаю. Что скажешь? Всё правильно?

– Мне понравилось.

– Да? – Ответ явно озадачил Золкина.

– Есть одна маленькая неточность. Малюсенькая. Это всё не обо мне и не о моих товарищах. Вы всю эту лирику из текста выкиньте, а крысу в штарме найдите, будет вам тогда и достоверная история, и орден.

– Значит, не нашли мы взаимопонимания, герр Филин, - Золкин снова заледенил взгляд. – Это плохо. Но, как офицер армии победителей, в этом уже нет сомнений, проявлю благородство и дам вам, гауптман, последний шанс на спасение. Расскажите, каким наркотиком были накачаны ваши солдаты и в чем секрет этого поезда? Подозреваю, что дело не только в химии, но и в какой-то аппаратной обработке личного состава. Такие полукруглые приборы в изголовьях лежаков – это что? Откройте эти секреты, и я гарантирую вам жизнь.

Даже вздумай Филин что-то ответить, это ему не удалось бы. В палатку вдруг заглянул один из подчиненных Золкина и взглядом что-то просигналил командиру.

Майор повел себя странно. Он вскочил и пулей вылетел из брезентового шатра. То есть, без малейших колебаний оставил «гауптмана герра Филина» в гордом одиночестве.

Никите стало обидно второй раз за полчаса. Поматросил и бросил? Только разговорились, уровень бреда поднялся до переливной горловины, пошли нешуточные угрозы и на-а тебе… спектакль окончен, поклон, занавес. Нет, даже поклона не было, просто занавес. Обидно, доннерветтер!

Никита прислушался и понял, что ждать продолжения спектакля нет смысла по двум причинам. Во-первых, майор Золкин пока не «назначил» шпиона. Скорее всего, предъявленный Филину расклад он озвучивал всем, кого допрашивал, только в соответствующей модификации. На роль «вражеского агента» Золкин примерил и Жданова, и Стасенко, и Покровского с Ерёминой. Сделать выбор он мог с помощью считалочки про «эники-беники», которые «ели вареники», но майор мыслил перспективно. Перед ним стояла задача не просто назначить кого-нибудь крайним, а «раскрыть» масштабную сеть вражеской агентуры, пустившую глубокие корни и проникшую даже в штаб армии. Это как минимум. Для этого требовался «кандидат в шпионы» со связями. Филин при таком раскладе стоял в списке предпоследним или вовсе последним.

А, во-вторых, на территории временного лагеря, ловко и быстро обустроенного прибывшей командой СМЕРШ, а если точнее – сопровождавшим ее взводом автоматчиков, началась какая-то суета. Забегали солдаты, заметались отрывистые команды, и заклацали затворы.

Эта музыка была знакома Филину до боли. Что последует за увертюрой, он понимал не хуже любого дирижера. Вопрос – когда?

Впрочем, это был никакой не вопрос. Капитан поднял руку и сложил пальцы для щелчка. Три, два, один… Филин щелкнул пальцами и словно по его команде вдалеке затарахтели очереди немецких автоматов и застучали «гитлеровские газонокосилки» - пулеметы МГ-42.

Похоже, враг пришел проверить, насколько чисто сработали мины под загадочным составом.

Никита бросился к условной двери, подхватил оставленный при входе автомат и вылетел из палатки. Никто его не караулил. Более того, завидев «агента Абвера», один из смершевцев махнул ему рукой, а затем, также отмашкой, указал, где будет его позиция. Филин жестом ответил «принято» и бросился в указанном направлении. Спектакли спектаклями, а война в первую очередь.

* * *

Отбросить немцев от полустанка удалось в два приёма. Немало способствовали этому пулеметы и легкие минометы, которые нашлись в машинах у запасливых бойцов сопровождавшего смершевцев взвода. Сначала противника отогнали за насыпь, а затем, атакой во фланг утрамбовали в задымленный лес. Фланговым ударом командовал майор Жданов. Он и притащил двух пленных, наглотавшихся дыма и заплутавших в трех обугленных соснах на опушке.

Немцы оказались самыми обычными, рядовыми 131 пехотной дивизии, а никакими не егерями, и не эсэсовцами или накачанными наркотиком «берсерками». Но ещё больше они разочаровали Золкина и компанию, когда озвучили цель своего появления в данном квадрате. Никакого отношения к поезду эта цель не имела. Просто в результате стремительного рывка наших войск, небольшой отряд немцев очутился в окружении. Обычное дело. И вот теперь он пробирался к своим. И пробрался бы, не засеки его бдительные наблюдатели из группы майора Жданова.

После столь крупного прокола как подрыв охраняемого объекта, Жданов лез из кожи вон, стараясь хоть как-то загладить вину. И подчиненные майора в этом его поддерживали, понимая, что по башке дадут всем без исключения и надо срочно подложить под пилотки хотя б тоненькую соломку.

– Ну, и что с ними делать? – Майор Жданов поднял за козырек фуражку и почесал мизинцем залысину.

– Вообще-то в штаб полагается доставить, хоть и невелики птицы, - подсказал Филин.

– Ты доставишь? У меня людей по пальцам пересчитать. А охрану с объекта никто не снимал, хоть он теперь и подпорченный вид имеет. Товарищ майор, - Жданов обернулся к Золкину, который с подозрительной задумчивостью разглядывал пленных, - может, ваши бойцы доставят? На машине-то они за час обернутся.

– А потраченный бензин кто возместит? – Встрял командир взвода автоматчиков, немолодой, но мускулистый, наголо бритый лейтенант. – Свяжем их и пусть сидят у колеса. Или «при попытке к бегству», ещё проще будет.

– Вы это бросьте! – Вмешалась Ерёмина.

Доктор только что вернулась из научной экспедиции в перевернутый вагон и, похоже, вернулась с трофеями. На плече у неё висела сумка, в которой позвякивали какие-то склянки, а в руке она держала толстую тетрадь в твердом переплете.

Сопровождавший Алевтину офицер изобразил на лице нечто многозначительное и кивнул Золкину.

– Бросить что?
– Спросил Жданов.

– Затею вашу, вот что! Скажу сейчас подполковнику Стасенко, он вам разъяснит, что думает партия и верховное командование о негуманном обращении с пленными. Такую лекцию прочитает о моральном превосходстве советских военнослужащих над бессовестной немецко-фашистской нечистью, пятый угол начнете искать.

– Да, это будет жестоко, - Филин усмехнулся. – Будет негуманное обращение с советскими офицерами.