Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе

Иуда узнал, и сказал: она правее меня, потому что я не дал ее Шеле, сыну моему. И не познавал ее более [90] .

Эта фраза представляет Иуду в положительном и правильном свете. Когда он возлежал с ней, он не узнал ее, но он не использует это облегчающее обстоятельство, чтобы уйти от ответственности. Он признает свою ошибку и больше не намерен прикасаться к этой женщине.

Что же касается Фамари, то ее успех был полным и даже более того: Фарес и Зера, близнецы, которые родились у нее от свекра, стали отцами колена Иуды. Томас Манн заостряет эту мысль. Он утверждает, что Фамарь поняла, какое великое будущее предназначено народу Израиля, и решила принять в нем участие.

90

Быт. 38, 26.

Фамарь твердо решила, чего бы это ни стоило, вставить себя с помощью женского своего естества в историю мира. […] Она не хотела быть в стороне. Эта девушка хотела выйти на столбовую дорогу, дорогу обетованья. Она хотела войти в эту семью, включиться своим лоном в цепь поколений, которая вела к благу, уходя в даль времен.

Иначе говоря, она хотела присоединиться к дому Давида, к будущему мессии, которому предстоит родиться в этом доме.

И в самом деле, как мы уже говорили, Фамарь — наша праматерь. Сыновья Рахили, кроме немногих из колена Вениамина, исчезли в изгнании вместе с остальными десятью коленами. Из сыновей Лии остались только Симеон (Шимон) и Левий (Леви), которые ассимилировались в других коленах (хотя мерзкие черты их характера можно опознать среди нас и сегодня). Большинство из нас принадлежит к колену Иуды. Иуда наш праотец, и его невестка, которая нарядилась в блудницу, украла его семя и забеременела от него, — она наша праматерь. Так что судьбе и в этой истории осталось место для смеха.

Другой литературный герой, тоже склонивший судьбу по своему желанию, притом весьма изощренным путем, — это Томас Трейси, герой романа Уильяма Сарояна «Тигр Томаса Трейси». Кажется, я уже упоминал здесь эту историю, которую очень люблю.

Когда Томасу Трейси было три года и он судил о вещах по тому, как звучали их названия, кто-то сказал при нем «тигр». И хотя Томас не знал, какой он, этот «тигр», ему очень захотелось иметь своего собственного.

Однажды он гулял с отцом по городу и увидел что-то в витрине рыбного ресторана.

— Купи мне этого тигра, — попросил он.

— Это омар, — сказал отец.

— Омара не надо [91] .

91

Здесь и далее цитаты из «Тигра Томаса Трейси» У. Сарояна даны в переводе Р. Рыбкина.

Прошли годы. Трейси подрос и однажды увидел своего тигра в клетке зоопарка.

Это была спящая черная пантера. Она тут же проснулась, подняла голову, посмотрела на него в упор, поднялась, голосом черных пантер произнесла, не раскрывая пасти, что-то вроде «айидж», подошла к самой решетке, постояла, глядя на Томаса, а потом повернулась и побрела назад, на помост, где она до этого спала; там она плюхнулась на живот и уставилась в пространство, куда-то далеко-далеко — за столько лет и миль, сколько их вообще существует.

Трейси стоял и смотрел на черную пантеру. Так он простоял пять минут, а потом отшвырнул сигарету, откашлялся, сплюнул и пошел прочь из зоопарка.

«Вот он, мой тигр», — сказал он себе.

Такие люди, как Трейси, чувствуют присутствие своего тигра, но другие не видят тигра и не ощущают его присутствия. В конце рассказа Сароян скажет нам, что тигр — это любовь, но на этом этапе, похоже, тигр — это внутренняя энергия или сила, которая всюду сопровождает того, кто наделен ею.

Трейси вырос и начала работать в фирме по продаже кофе. Однажды, в двенадцать тридцать пополудни, поднимая на плечи мешок с кофе, он увидел красивую девушку, которая шла по улице. Она была в желтом платье, и рядом с нею шел тигр. Это была Лора Люти. Тигр Лоры и тигр Трейси заинтересовались друг другом, и через несколько дней Лора пригласила Трейси к себе домой.

Мать Лоры была молодая красивая женщина, и, когда Лора вышла в другую комнату, Трейси и мать поцеловались. В этот момент Лора вернулась в комнату и увидела их. Она впала в депрессию, заболела и попала в психиатрическую лечебницу, в отделение людей, которые, подобно ей, заболели из-за того, что потеряли свою любовь. Сароян говорит о них: «У каждого из них есть тигр — очень больной, очень рассерженный, где-то глубоко раненный тигр, утративший чувство юмора, любовь к свободе, радость, фантазию и надежду». А у Лоры Люти «прекрасная тигрица была теперь загнанной, истощенной и жалкой».

Прошло несколько лет. В Нью-Йорк приехал цирк, и настоящий черный тигр сбежал оттуда и вызвал страх в городе. Когда Трейси шел по Пятой авеню, он вдруг увидел тигра и узнал его: «Это мой тигр!» Тигр пошел рядом с ним, и вдруг Томасу Трейси стало ясно, что впервые в жизни другие люди тоже видят его тигра. Все испугались и бросились бежать. Полицейские окружили Томаса и тигра броневиками, они стреляли в тигра, ранили его, тигр убежал и спрятался.

Затаившийся в городе тигр вызвал всеобщую тревогу, и после длительных попыток найти его был придуман — с помощью самого Томаса Трейси — совершенно невероятный план. Было решено сыграть с судьбой в ее собственную игру а говоря конкретнее — заново воспроизвести события первой встречи Томаса и Лоры. Если это воспроизведение будет предельно детальным и точным, тигру тоже придется участвовать в нем, как это было в первый раз, и тогда он выйдет из своего укрытия и его удастся поймать.

Торговый дом для кофе уже давно закрылся, но для пользы дела они открыли его заново, нашли и привели трех старых рабочих, которые работали там в то время, и даже повесили старые вывески. Полиция перекрыла улицу, Трейси явился в торговый дом в то же время, что всегда приходил на работу, и точно в двенадцать тридцать была приведена туда и Лора, одетая в то же желтое платье, чтобы перейти улицу точно так же, как тогда.

И действительно, Трейси и Лора обнялись, и тогда рядом с ними возник тигр. Они втроем направились к соседнему магазину, где полиция уже приготовила клетку для тигра. Потом Трейси и Лора вышли из магазина без тигра. Но и в клетке его не оказалось. Тигр исчез. И более того — полицейские, которые охраняли этот магазин, сказали, что они видели, как Трейси и Лора вошли туда, но никакого тигра с ними не было вообще.

Эта история напоминает слова Акселя Мунте о гноме, которого он видел по ночам: «Существуют люди, никогда не видевшие гномов. Их можно только пожалеть. Наверное, у них зрение не в порядке». Есть люди, которые не могут увидеть тигра Томаса Трейси, и хуже того — есть люди, которые не могут увидеть собственных тигров.

Так, с помощью точного планирования и координации люди заставили судьбу выполнить желание человека вернуть свою любовь. Есть, кстати, сходство между этим планом Томаса Трейси и утверждением наших мудрецов, что мессия придет к тому поколению, которое будет полностью подготовлено к его приходу. В случае Томаса Трейси такая подготовка помогла, но мы знаем, к сожалению, что вообще-то планы не всегда помогают. И вот тому свидетельство: выражение «смех судьбы» существует на многих языках, а поговорка «а менч трахт ун а гот лахт» имеется не только на идиш.

Что же касается тигра Томаса Трейси, то последняя фраза этого рассказа может очень хорошо завершить нашу беседу. Фраза эта представляет собой констатацию факта, поэтому стиль ее очень сух, и тем не менее она заставляет наше сердце вздрогнуть. В ней сказано:

Такова история Томаса Трейси, Лоры Люти и тигра, имя которому — любовь.

Интересно, что из всех животных Сароян уподобляет любовь именно тигру. Приемлемо ли такое сравнения для всех? Что, в сущности, такого «тигриного» в любви? Сила? Красота? Опасность? А что в отношении ее не-тигриных свойств, вроде верности, преданности, добровольного подчинения? И почему тигр, а не, скажем, орел? Хамелеон? Канарейка? Крот? Змея? Муравей?

Но Сароян постановил, что любовь это тигр. И быть посему. Главное, что план Томаса Трейси преуспел, тигр перестал пугать жителей Нью-Йорка. Трейси и Лора снова обрели друг друга, а судьба не смеялась — во всяком случае, не в этот момент. Судьба слегка улыбнулась, склонила голову и подчинилась требованию любви.

Беседа пятая «Пойди из земли твоей» [92]

Сегодня мы поговорим о путешествиях и начнем с чуть ли не самого короткого из них. В рассказе Редиарда Киплинга «Рикки-Тикки-Тави» появляется мускусная крыса по имени Чучундра. Она выходит из своей норки и идет вдоль коридора. Чучундра идет, прижимаясь к стене, ее сердце сжимается от страха, ее усы дрожат. Киплинг всегда очень точен в описании животных и их поведения, и действительно — всякий, кто видел мышь, вылезающую из норы, несомненно, помнит этот живой пример страха, связанного с путешествием: опасливые шажки, мелко дрожащий нос, предельно настороженный мозг, который непрерывно оценивает все увеличивающееся расстояние между собой и домом.

92

Быт. 12, 1.