Секс - майор по соседству

— Это, — она быстро хватает сумку с антресоли, лезет туда и протягивает мне две пятитысячные купюры. – Помощь, за которую я могу заплатить деньгами. За ту ночь и за оргазм.

Рука настолько чешется ее ударить, что я просто натягиваю трусы с джинсами, но она успевает вытащить еще одну купюру из кошелька и всунуть мне пятнадцать тысяч.

— И на презервативы, а то вдруг ты не знаешь о том, что следует предохраняться, — в ее голосе столько злобы, обиды и язвительности, что крышак сносит, я просто толкаю ее к противоположной стене, вырывая деньги из ее руки и запихивая в лифчик.

— Себе оставь, чтобы очередному гаишнику на трассе отдать..

Она ахает от оскорбления, а я уже выхожу за дверь, с силой ее закрывая. Нахер я туда пошел, чего хотел узнать? Что она прожженная сука, которую просто наказала жизнь? Или почему меня так от нее вело? Узнал? Отлично. Можно жить дальше.

Глава 21.

Лера

Сползаю по стене на пол, чувствуя, как болит в груди. Что я наделала. Зачем поддалась на провокацию, зачем дала себя поцеловать, зачем, зачем…

Руки до сих пор дрожат. Встряхиваю ими несколько раз, но тремор никак не проходит. Губы горят, а между ногами такой пожар, что и сотня пожарных не потушат. Не забуду, Лешенька. Ни ту ночь не забуду, ни ее последствия… Ни подарок, который сделала мне судьба…

Закрываю лицо руками. Я говорила такие вещи, словно обвиняла его во всем. Словно это он виноват в измене мужа, словно это он заставил меня выйти на трассу, лезть к себе в штаны, напрашиваясь на секс. Словно это он виноват в том, как поступил со мной муж, а потом предала сестра.

Виновата я сама. Всегда я сама.

Нужно извиниться. Сказать, что я не хотела его обидеть, что ничего страшного не произошло и нужно жить дальше. Что мы можем остаться просто соседями, в прошлом которых произошла случайная, пусть и судьбоносная встреча.

Я медленно поднимаюсь, держусь за стену и иду в душ. Там долго смываю с себя следы Костина, но кажется, они только сильнее в меня впитываются, кажется он снова оставил на мне свое клеймо.

После душа, переодеваюсь, закидываю стирку, отвлекаюсь работой, стараясь не думать о том, что произошло. Но чувствую стыда мучает и тянет грудь. На экране ноутбука наша с Андюшкой фотография. Леша конечно не поймет, что это его сын. Такая ужасная распутница как я, могла забеременеть от кого угодно…

Тут я вспоминаю, как сказала ему про презервативы. Дура, Господи. Зачем? Хотела, чтобы он тут же признал отцовство, или выплатил алименты за пять лет? Зачем?

Остается надеяться, что он в силу своей мужской логики ничего не поймет, тем более я в ту ночь даже не задумалась о защите, настолько мне просто нужно было стать плохой. Стала плохой, просто отлично. Что он теперь обо мне думает? Хотя какая теперь разница. Нас никогда ничего не связывало, а об Андрее он никогда не догадается. Они даже не похожи, если особо не приглядываться. Хотя конечно однажды он может задать вопрос, и я пожалуй, отвечу правду, не буду отпираться. Но и сама говорить ничего не собираюсь. Я не хочу навязываться. Я сама по себе.

Еще за час заканчиваю проверять математику своих учеников, когда вдруг слышу звонок в дверь.

Все тело натягивается тетивой стрелы, а дыхание учащается. Это он? Что ему нужно? Понял про Андрея.

Взлетаю со стула и к двери. Выглядываю в глазок.

И тут же получаю порцию такого разочарования, что тошно. Там Оля… И я помню, что мы планировали поход в наш районный торговый центр, но сегодня я вряд ли смогу куда – то выйти.

Есть даже желание смалодушничать и не открывать, но так с подругой я поступить не могу.

Открываю и натыкаюсь на удивленный, недовольный взгляд.

— Ты не одета? Почему?

— Я, кажется приболела, — безбожно вру и натужно кашляю. Надеюсь, что мать маленького ребенка испугается, но это же не про Олю… — Прости, сегодня не получится.

— ну тогда на выходных. Отведем детей в детскую комнату и нормально прошвырнемся. Тем более там какая – то благотворительная акция будет, скидочки! А сейчас я буду тебя лечить, — она буквально врывается, снимает пальто, сапоги и спешит на кухню. – Так, чай, мед, варенье. Нужна еще водка и перец. Вот, хорошо, что у тебя все есть.

Она так старается, что мне невольно становится стыдно за свое вранье… Как перед мамой, которая повелась на твой обман и бегает вокруг тебя с нагретым на батарее градусником.

— Оль…

— Да ты садись. Не стой. Температура есть? А может врача лучше вызвать?

— Нет. Оль. Я тебя обманула.

— Что? — она поворачивается и удивленно вскидывает брови. Красивые кстати.

— Ты сделала укладку бровей?

— Ну да, красиво?

— Мне очень нравится.

— Спасибо… Так… ты зачем меня отвлекаешь комплиментами. А еще лучше скажи, зачем врешь?

— Леша…

Она резко убирает все что достала, тянет меня на диван и садится рядом, часто-часто моргаю.

— Прощу тебе любую ложь, если расскажешь, что скрывается за твоим томным «Лешей». Кстати, до этого ты называла его только Алексей или Костин…

— Оль…

— Постой, я угадаю. Вы переспали.

Наверное, я дико краснею, тут же вспоминая как именно мы не спали. И что именно делал со мной Костин, как умело орудовал языком и руками, как я сама порывисто нарывалась на них, предвкушая как их заменит штука побольше… Сволочь, вот зачем он заговорил… Нет, вообще, хорошо, что заговорил. Наш секс имел бы катастрофические последствия. Хотя надо признать, это было бы слишком приятно…

— Офигеть…

— Нет, ничего не было. Ну почти ничего, — все же не расскажешь… — Мы целовались.