Секс-опекун по соседству

— Спасибо, что всех разогнал. Я так от них устала, — говорю спокойно, как будто внутри не бьюсь в истерике от страха.

Мужчина же буквально застал меня с другим в туалете. И судя по выражению лица, ему это не очень понравилось.

Интересно, у него был такой же взгляд, когда он убивал?

Он молчит, а я принимаю это за возможность к бегству. Делаю шаг вперед, но Тамерлан делает короткое движение рукой, и я снова внутри. Делает шаг и закрывает за собой дверь. Открываю рот, чтобы возмутиться, но задерживаю дыхание, потому что он вмиг расстегивает свой ремень и агрессивно сдергивает его с петель, собрав в руке.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — шипит он и делает шаг вперед, перекрывая собой спасательный выход. Я вскрикиваю от ужаса, пробую пробежать мимо, но Тамерлан хватает меня пятерней за волосы, резко разворачивает и толкает к раковине, нагибая. — Тебя никогда не пороли. Я собираюсь это исправить.

Глава 21. Алла

— Ты ничего не сделаешь, — стараюсь говорить уверено, хотя все тело словно покрылось тонкой коркой льда, а коленки предательски дрожат. — Ты не станешь меня бить, отец не простит тебе этого. Отец…

— Дал мне полномочия делать с тобой все, что потребуется для твоего воспитания.

Да черт бы их обоих подрал! Самовлюбленные солдафоны, требующие повиновения. Не дождутся, ни один, ни второй.

— И ты считаешь, порка сделает меня покорной! — вскрикиваю, дергаюсь, чтобы хоть немного освободить несчастные волосы, но в ответ его пальцы только сильнее стягивают мой затылок, принося болезненные ощущения.

— А ты считаешь, я должен терпеть твои выходки?! Ты и твои дружки почти разгромили мой дом, ты почти трахнулась с этим ушлепком, — шипит он и вдруг хватает мои шорты и рвет их по шву с громким треском, от которого я вскрикиваю. — А накачать бедную Карлу? — продолжает шипеть мне в затылок и цепляет лямку маечки. Легким движением она отправляется в ту же сторону, что и шорты вместе с трусами, а я остаюсь абсолютно беззащитной, обнаженной перед Тамерланом, бедром чувствую внушительный бугор под грубой тканью джинсов, а на ягодице широкую сторону ремня.

Страшно ли мне? Конечно! Ещё как. Так что поджилки трясутся, в груди сводит, но виду показывать нельзя. Иначе конец, иначе игра проиграна.

Отец никогда меня не порол, единственный раз, когда он осмелился поднять на меня руку, это два года назад, и я до сих пор помню эту хлёсткую пощечину. А вот ремень... Об этом боязно даже думать.

— Признайся, тебя больше взбесило, что я тут была с Филиппом. Признайся, что ревнуешь, — кричу, что есть мочи, за это получаю новую встряску.

— Признайся, что ты слишком далеко зашла и сама нарываешься на наказание.

Тело напряжённо, разум отсутствует, я понимаю, что в западне. Хищник добрался до своей жертвы и требует мяса. И мне ничего не остаётся, как ждать, пока хищник наиграется и насытится своей добычей, то есть мной.

Меня колбасит от руки, что с волос спускается на шею, медленно ведет по плечу и стискивает его до боли, но вместо вскрика у меня вырывается отвратительно пошлый стон. Откуда он только взялся.

— Ты же не думаешь, что член, которым ты в меня тычешь, будет наказанием? — произношу хрипло и задираю голову, чтобы в этот момент в зеркале увидеть его лицо. — Признайся, ты просто хочешь меня трахнуть и бесишься от этого.

Рука с плеча довольно резко поднимается к волосам, дергает голову назад, а губы почти касаются уха, когда произносят.

— Если бы я хотел тебя трахнуть, ты бы уже лежала с раздвинутыми ногами и верещала как последняя сучка.

Слова вводят в ступор. Мужчина приносит боль, страх, но вместе с этим что-то опасное просыпается во мне. Давно забытое влечение к этому исчадию ада. И я не могу себя контролировать, как бы мне этого не хотелось, как бы сильно я себя не ругала за эту слабость.

Тамерлан коленом раздвигает мои ноги шире, и я уже прикусываю губы, продолжая сношать Тамерлана взглядом. Сейчас он выглядит словно бог мщения, сейчас его лицо именно такое, каким я его представляла в своих фантазиях, и я уверена, что сейчас его член рвется наружу, чтобы подарить мне боль, смешанную с удовольствием. Но хочу ли я это на самом деле?

Все меняется в секунду, когда вместо пальцев на нежных половых губах я ощущаю довольно увесистый шлепок ремня.

— Нет! — ору я, но Тамерлан прикусывает мочку, вынуждая через зеркало смотреть в его обжигающие темнотой и распутством глаза. Это нереально... Невозможно. Что вытворяет это похотливое чудовище?!

Новый шлепок, не сильный, но словно сдирающий с меня верхний слой кожи, оставляющий сплошной оголенный нерв. Адски больно, сладко приятно.

Это безумие в чистом виде. Не могу контролировать эмоции, слёзы брызгают из глаз, а рот открывается в безмолвном крике.

Тело наполняется истомой, и наслаждение стреляет в мозг с каждым новым ударом. Шлепок и меня пронзает горячее пламя, словно иглами, что пронзили все чувствительные окончания. Оно скапливается в груди, соски на которой призывно сжимаются. Это пламя наваждения стекает лавой к животу, где окончательно доводит до обрыва, когда оказываются в районе нового удара.

— Господи! Тамерлан! Трахни меня... — не веря самой себе, несдержанно кричу, задним умом понимая, что сдала все позиции. И вернуть их будет не просто. Он победил, а я сдалась во власть всепожирающих чувств.

Но здесь и сейчас меня не волнует гордость, я просто хочу Тамерлана. Как угодно, грубо, ласкового, не важно. Только чтобы он продолжал смотреть вот так, чтобы продолжал шлепать ремнем вот так, чередуя с нежным поглаживанием.

Это настолько аморально и грязно, но я все равно теку, слыша, как шлепки становятся откровенно влажными, а укус уха превращается в откровенную ласку.

Боже. Еще. Пожалуйста.

— Ты права, порка ничего не даст, — внезапно говорит Тамерлан и принимается кончиком ремня обводить клитор по кругу. И я буквально давлюсь новыми ощущениями.

Движение, другое, третье и все внутри сжимается от предвкушения. Кончик толкается чуть глубже, а я прогибаюсь сильнее. Кажется, что сейчас я готова на что угодно, только чтобы он не останавливался. Но вдруг ремень исчезает, и я раскрываю обиженные мокрые глаза.

— Верни! Верни! — шиплю я и стискиваю пальцами края раковины, двигая бедрами из стороны в сторону.

Щеки сгорают от стыда, а тело требует разрядки. Ехидный голосок нашёптывает, что это ловушка, что это не может быть по-настоящему. Но я его не слушаю.

Внутри такая отчаянная пустота, так одиноко, что только один предмет сможет ее заполнить. Но все мысли вылетают из головы, когда вместо ремня внутри оказывается палец. Он толкается неглубоко, но внутри растягивает влагалище, надавливая на мягкие стенки.

Я ошалело распахиваю глаза и вижу, что Тамерлан продолжает смотреть на меня. Буквально трахать взглядом, так же как его крупный шершавый палец дергается внутри.