Секс-опекун по соседству

Глава 33. Алла

Расстояние сокращается. Его взгляд делает меня беспомощной. Руки сжимаются в кулаки, словно он сдерживает себя, но зачем, ведь я готова.

Смело шагаю ближе, беру его грубые руки, и сама тяну к своей груди. В смущении хочется взгляд отвести, но это как гипноз. Колени дрожат. Губы пересыхают, и я облизываю их, замечая, как резко острый взгляд цепляется за это движение языком.

Его кулак все-таки разжимается, чтобы обхватить мою грудь, сжать до приятной боли так, что я охаю и кусаю губу.

В груди отчаянно бьется птичкой сердце, словно заточенное в клетку. И только Тамерлан может его спасти. Меня спасти.

Между ног тянет. Не понимаю, откуда во мне берутся силы, но сейчас я готова на все, что может предложить этот перекачанный засранец. Нашла, конечно, время, но так хочется просто забыть все, просто отдаться воле зверя. Получить удовольствие. Почувствовать, как он будет растягивать меня, хотя лёгкая боль между ног после прошлой ночи ещё не исчезла. Вторая рука уже у моей щеки, касается губы, просовывает палец в рот, и я жадно его втягиваю, сосу, не отрывая взгляда от напряженного лица, страшась, что все может закончиться. А этого я не хочу, не сейчас.

Может быть, поэтому так смело касаюсь его брюк, так смело расстегиваю ширинку, чтобы ощутить огонь его ко мне желания, чтобы понять, что сейчас он только мой. В этом нет сомнений.

Его палец скользит по губам, пока я вся трепещу, освобождая член и чувствуя его выпуклые венки, пульсацию в такт биения сердца.

Хочется сказать себе: «Ну, Алла, возьми себя в руки. Мы не пойми где, в лесу, в мокрой землянке». Но все равно думаю о том, как бы встать раком и отдаться, напроситься на дикий, животный танец. Нервный срыв, не иначе, но мне все равно.

Млею от горячего взгляда, от касания влажного пальца к своему ноющему соску, поднимаюсь на цыпочки и буквально проваливаюсь, когда наши губы сталкиваются в голодном желании друг друга сожрать. И я уже сама не своя, я обезличена, я не Алла, просто женщина, его женщина, жаждущая, чтобы меня покорили, пронзили и довели до точки невозврата, когда голоса безудержной страсти будут разрывать ночную тьму.

Меня начинает потряхивать, и я вцепляюсь в жесткие плечи, жду, пока зверь накинется на свою жертву, хочу прыгнуть к нему на бедра, чтобы толстый член смог войти в меня, заставить забыть об опасности. Но все резко заканчивается, слишком быстро и неожиданно. И вот я уже на земле, а в руках у меня ворох одежды.

Какого…

— У тебя отходняк, — тяжело выдыхает. — Сейчас не время для секса, если не хочешь, чтобы он стал последним.

Вздыхаю, тру одной рукой висок, пытаясь найти в себе разумные мысли и не кричать, что он подонок, ведь обещал отодрать. Но все-таки считаю про себя до двадцати и, кажется, немного успокаиваюсь.

Тамерлан уже занят. Достает рацию из рюкзака и с кем-то переговаривается, а я решаю тем временем переодеться в теплую одежду. Сейчас только заболеть не хватало. И, натягивая спортивный лифчик, термобельё, штаны и водолазку, осознаю, что размер в точности мой, а значит, Тамерлан готовился к подобному исходу событий.

Уже готовая, сижу и жую свое вяленое мясо, с укором посматривая на Тамерлана, и бешусь от его самодовольной ухмылки.

Ну не подлец ли?

— Еще утром ты хотела от меня отвязаться, а сейчас просишься на член, — хмыкает. — Раздвоение личности?

— Я женщина. Могу передумать, — закатываю глаза, удивляясь его уверенности в себе. — И просто хотела поблагодарить тебя за помощь.

— Я не нуждаюсь в благодарности, — злится он. Можно подумать, я каждого второго благодарю. — И хватит врать самой себе.

Боже, снова этот тон, от которого так и хочется скрыться куда подальше. Со мной так часто разговаривал отец, когда я была неправа.

— А что ты хочешь услышать? Как ненавижу тебя, но не могу забыть о своей дурацкой влюбленности в друга отца? — задаю вопросы на выдохе. — А может, ты хочешь услышать, как мокро у меня между ног, и что только твой член мне нужен?

— Это уже ближе к правде, — хмыкает он и просто ложится. Просто, бл*ть, ложится спать!

Сволочь! Господи, какая же он скотина! Мне поговорить хочется, а не закапываться в собственных мыслях. Но они уже туманят разум. Сначала я узнаю, что Зоя и Филипп мертвы. Потом — что они живы. Потом — что видео слили в интернет, и за мной идет охота, и что нужно ждать отца, чтобы как-то уладить вопрос. Меня перекручивает в мясорубке не самых приятных эмоций. Поэтому не могу уснуть, постоянно ворочаюсь и вздрагиваю от каждого шороха. Вот кончила бы, сразу бы уснула.

Но нет, Тамерлан же, сука, не такой. Он не…

Тяжелая рука дергает меня за водолазку и буквально вдавливает в огромное тело. На минуту закрываю глаза, кажется, я сейчас под своим одеялом, дома, где всегда чувствовала себя в безопасности. Я так много мечтала спать с Тамерланом, но через час он меня почти душит своей огромной ручищей, и я чуть освобождаюсь, но слышу в ухо грубое:

— Спи.

— Тамерлан, — шепчу ему очень тихо, слыша вдруг истошный вой. Волков еще нам не хватало! — Тамерлан, я боюсь!

Мой спаситель шуршит за спиной, дышит, как печка в затылок, грубо выругивается. Как-то резко сдергивает с меня штаны, оставляя их болтаться на одной ноге.

— Эй, — возмущенно бурчу, но слышу:

— Алла, просто заткнись.

И я бы начала спорить, но его рука вдруг касается живота, ползет выше, проводит по линии спортивного бюстгальтера так, что я вся сжимаюсь в ожидании и почти пищу от радости, когда пальцы сжимают грудь на подобии антистрессового шарика. А в задницу тычется налитый кровью член. Боже… неужели все-таки будет секс? Но, может, нужно сначала поговорить?

— Не хочешь поговорить о том, что ты чувствуешь ко мне помимо каменного стояка, что упирается мне в задницу?

— Ты хочешь трахаться или разговаривать?

Выбор сложный, но сейчас лучше действительно сбросить напряжение, а поговорить еще успеем.

— Я думаю… — начинаю отвечать, но ахаю, когда огромного размера член упирается во влажную киску, растягивая меня изнутри, и принимается медленно-медленно двигаться все глубже.

Вот теперь я точно выбрала, особенно когда пальцы одной руки мнут грудь. Сначала одну, после вторую, щипают за соски, оттягивают, подводя меня к кульминации. Когда Тамерлан сам начинает тяжело дышать мне в волосы и легонько толкаться членом в самое нутро… Вот же дьявол…

Он, сволочь, к моему распухшему клитору приставляет прохладный ствол пистолета. Напрягаюсь, ощущая колкий страх, хочу привстать, но он не позволяет. Что он задумал?

— Ох, — только и вырывается из груди, когда сталь начинает натирать между ног, а член продолжает медленно, но верно таранить, пока не входит полностью, вынуждая ощутить каждый натянутый до предела нерв.

В голову, словно тысяча игл, врезается удовольствие, а между ног печет, как от огня. Движения четкие, жесткие, даже чуть болючие. Мои фантазии были всегда бурными, влажными, но даже они не доходили до таких вершин.