Секс пополудни

Он пытается проверить ее девственность пальцами? Она агонизировала от ужаса. Не порвет ли он ее так же легко, как разорвал рубашку?

Он толкал и толкал, пока она не впала в полуобморочное состояние и не соскользнула на твердый плиточный пол. Здесь, лежа с закрытыми глазами, она не двигалась даже тогда, когда почувствовала влагу его эякуляции на своем обнаженном податливом теле.

Утром она уехала, зная, что никогда больше не увидит шале Соммеров в Цюрихе. Но две недели спустя от «дяди» Алекса по почте прибыл простенький золотой браслетик, за которым последовали в течение нескольких месяцев другие мелкие ювелирные подарки. Пытался ли он купить ее молчание? — раздумывала Андрианна. Но ведь «дядя» Алекс едва знал ее… И поэтому ему было неизвестно, что молчать ее заставляли не столько эти безделушки, сколько глубокое чувство стыда.

Поэтому, хотя она и хранила эти вещички, ей никогда не хотелось носить их — символы ее унижения. А когда она уже не могла больше молчать, то позвонила Хелен.

Та только посмеялась. Посмеялась и посоветовала ей держать язык за зубами, иначе люди подумают, что она растревоженный ребенок, придумывающий сказки, или порочное отродье, наговаривающее всякую ложь. В любом случае ее отправят туда, где ей не очень понравится…

После этого Энн проводила каникулы либо в школе, либо у других девочек, а летом в лагере или летней школе. При сложившихся обстоятельствах это прекрасно ее устраивало. Единственное, что ее беспокоило, это думала ли Хелен, что она выдумала все или же поверила ей. Но постепенно она пришла к выводу, что это не имеет значения… А потом даже стала изредка носить один из подарков Алекса. А почему бы и нет? Они всего лишь кусочки металла с кусочками камня или без него и не имеют ни совести, ни памяти…

* * *

Когда подарки Джонатана прибыли в ее каюту, Андрианна едва сдерживала свое возбуждение. Подарки Веста были из совсем иной категории, чем те, что она получала до этого, поскольку — как бы она того ни хотела — между ними не может быть никаких отношений.

Нет, все подарки, которые он ей преподносил, были всего лишь пешками в шахматной игре, играть в которую могли только они вдвоем. Он делает ход, она на него отвечает своим. Игра, надо надеяться, развлечет их обоих и ко времени их прибытия в док Нью-Йорка закончится матом.

Соответственно и даже несмотря на то, что ей очень понравились халат и накидка, а они сидели на ней как влитые, она тщательно уложила их в коробку. Затем вдохнула аромат и нашла, что он тоже ей нравится, но, вздохнув, положила флакон в коробку, как и ансамбль. Надев браслет и полюбовавшись им на своем запястье, она подняла телефонную трубку и вызвала стюарда, чтобы возвратить коробку тому, кто ее прислал, и села писать сопроводительную записку:

«Благодарю, хотя халат и накидка оказались не совсем по мне, а духи не те, к которым я питаю страсть!»

Браслет она не упомянула вовсе, но совершенно очевидно, он не должен был быть возвращенным. Удержание его — мощный ход в этой шахматной игре. Следующий ход — его… И она надеялась, ради блага их обоих, он будет бриллиантовым…

6. В пятницу пополудни

Джонатан вновь и вновь перечитывал записку Андрианны, вынужденный признать, что она действительно управляет им. Эта женщина не любит икру или духи «Страсть», но обожает шампанское. Она вернула цветы и неглиже, но взяла золотой браслет, усыпанный бриллиантами и сапфирами. Можно ли из этого сделать заключительный вывод?

На этот раз ему придется поломать голову.

Он обдумывал следующий ход. Следует ли ему посылать ей еще один подарок? Для чего? Для того только, чтобы еще раз испытать ее? Тогда — что именно? Бриллиантовый теннисный браслет с безобидной плиткой шоколада и глупой запиской вроде «Сладкое для сладкой»? Что она оставит, а что вернет?

Когда стюардесса принесла Джонатану заказанные им ведро со льдом и бутылку «Гленфидих», он подарил ей диоровский ансамбль и флакон духов. Когда же она рассыпалась в благодарностях, говоря: «Не знаю что и сказать», Джонатан, улыбнувшись, произнес:

— Один мудрый человек однажды посоветовал мне: когда сомневаешься, что сказать, лучше всего не говорить ничего. Я нашел, что это хороший совет.

Заканчивая свой скотч, он пришел к выводу, что, когда мудрый человек не знает, что делать, он не делает ничего. Именно это он и сделает — ничего. Пусть теперь будет ее ход. Если она закончит игру на пате, то она не столь достойный противник и может катиться к черту!

Андрианна, беспокойно двигаясь от стерео к видео, наконец, выключила то и другое, пытаясь сосредоточиться на журнале. Все ее мысли постоянно и неуклонно возвращались к пассажиру в соседней каюте. Пришлет ли он ей еще один подарок? Когда?

Время шло, а ничего не происходило. Андрианне стало не по себе. Ее тоненький, маленький, невинный, безобидный флиртик не взлетел даже с земли, а оставались всего два дня и две ночи, включая этот вечер, — и рейд окончен. Fini [2] .

Она сверила часы. Еще осталось время, чтобы одеться к обеду. Переодеваться или нет?

Нет. И если бы я действительно была в печали, то не переодевалась бы?

Но через несколько дней они пришвартуются в Нью-Йорке и она никогда его больше не увидит. Действительно, что значат три ночи и два дня в общей схеме жизни?

2

Fini ( фр.) — кончено.

— К черту! Не надо, но я так сделаю!

Поскольку она решила никогда не покидать свою каюту иначе как для того, чтобы подышать воздухом, она не позаботилась распаковать свои вещи, достав лишь пару платьев, две пары джинсов и несколько свитеров. Теперь почти в лихорадке она набросилась на багаж, чтобы найти вечернее платье. Платье, которое сразит мистера Веста наповал, заставит его глаза вылезти из орбит. Затем она вспыхнула. Поистине она смехотворна! Она бросила на ветер всякую осторожность! Но опять же всего один только раз — последнее ура! И тогда это кончится…

Осмотрев себя в зеркале, идущем от пола до потолка, она перебирала наряды один за другим, прикладывая их к себе. Первый — короткое платье из оранжевого шелка с открытым верхом и юбкой, покрытой плиссированным золотистым газом. Нет, это не то, что ей хочется. Слишком много наготы и слишком мало тайны.

Длинное и изумрудно-зеленое скааси. Но был ли когда-нибудь изумруд ее истинным цветом? Только когда это был реальный камень.

Вечерний костюм из красной тафты с черным сутажом, длинная узкая юбка с курткой-болеро последовали за первыми нарядами. Она не могла представить, зачем вообще его покупала.

Белый валентино с драпированной удлиненной талией (Дуайт настоял, чтобы она его купила) был отвергнут, как и Оскар дела Рента с верхом цвета загара, украшенный бисером и массивной атласной юбкой цвета cafe au lait [3] . Наконец она остановилась на черном бархатном платье без бретелек, которое показывало ее шею и гладкие плечи и делало ее еще тоньше, чем она была на самом деле. Но если платье, которое она выбрала, было простым, то туфли нет. Они были из черного бархата, но почти целиком расшиты жемчугом.

3

Cafe au lait ( фр.) — кофе с молоком.