Секс, трава, виагра
Шрифт:
– У вас ещё будет романтический тур. Обязательно. Вдвоём.
Мюнхен
В октябре в славном городе Мюнхене проводится праздник пива под названием Октоберфест. Две недели народ со всего мира сидит в шатрах на лугу возле вокзала и хлещет пиво. Под музыку и пляски. Зрелище незабываемое. и хоть раз в жизни его стоит посетить.
Естественно, ехать на личном транспорте в Мюнхен на пивной фестиваль не очень умная затея. Поэтому группа
Приехали в Мюнхен около 11 часов утра. Автобус долго кружил вокруг знаменитого луга Терезы, затем все ж таки припарковался, выплюнул нас и затих. Мы же быстренько заскочили в ближайший шатёр, заняли места, бахнули по первой пол-литровой кружке креплёного пива и маленькими группами отправились осматривать окрестности.
Атмосфера на фестивале была замечательная. Музыка, улыбки, пиво, национальные костюмы, пиво, официантки, тащащие на себе по 20 кружек зараз, сувениры на каждом углу, пиво, пиво и пиво… К пиву подавали четвертинки кур. Пересоленных настолько, что сразу же хотелось залить эту смесь соли и курицы чем-нибудь. Естественно, заливалось пивом, которое именно на фестиваль варилось крепче обычного.
Осмотревшись, мы собрались за нашим столиком и жахнули по второй. Закусили курами. Сразу же запили их новой порцией пенного напитка. Затем опять курица, и вновь пиво. Кружек через 5 народ расслабился, завязались разговоры ни о чём, знакомства с теми, с кем ещё не знаком, и всё это на фоне непрекращающейся музыки и людского гомона.
Пообщавшись со своими попутчиками, я решил прогуляться по шатру – народ посмотреть, себя показать. География посетителей впечатляла. Немцы, чехи, русские, французы… Половину длинного стола занимала группа туристов из Японии. Я подсел к ним, попытался пообщаться. Получилось. Хотя они говорили на японском, а я – на русском.
Напротив меня уселись два молодых немца. Наголо стриженные, в национальных костюмах с подтяжками. Они угрюмо смотрели на моих японцев и неторопливо пили пиво. Иногда бросая друг другу реплики на своём немецком языке.
– Ребята, вы чего такие смурные? – обратился я к ним.
Бритоголовые покосились на меня, но ничего не ответили. Физиономии их выражали брезгливость. На фоне общего веселья они очень отличались от остальных участников праздника.
– А давайте выпьем за дружбу, – я предпринял новую попытку наладить контакт между собой и новыми собутыльниками. – На здоровье!
Немцы мрачно глянули на меня и отодвинули свои бокалы с пивом. Чокаться они явно не хотели.
– Да и хрен с вами, – махнул я на них рукой, – нам и без вас весело.
Я отвернулся от мрачной парочки и присоединился к веселящимся японцам. Бритоголовые между тем допили своё пиво, ещё раз с брезгливостью глянули на веселящихся иностранцев и медленно побрели к выходу. Один из них, проходя мимо меня, чуть качнувшись в мою сторону, чётко и внятно произнёс: рашен швайн.
– Чиво? – я мгновенно очутился на ногах. Но бритоголовые уже выходили из шатра. Я ринулся за ними. Догнал в переходе между шатрами и повторил вопрос:
– Ты чего сказал, сука?
– Рашен швайн, – глумливо улыбаясь, повторил бритый.
Я резко выбросил руку вперёд, сжав её в кулак. Хук правой был выполнен на отлично, несмотря на пять выпитых литров пива. Бритый свалился как подкошенный. Тут же откуда-то появились несколько полицейских, заботливо подняли бритого с земли и что-то начали спрашивать у нас обоих по-немецки.
Я, естественно, ответил по-русски:– А он первый начал…
Бритоголовый же минут пять распинался, постоянно трогая свой заплывший глаз. Полицейские внимательно выслушали его и завели мне руки за спину. Я не сопротивлялся. Достали одноразовые пластмассовые наручники. Затянули их на запястьях. Я напряг руки.
Бритый же не унимался, рассказывая, как его подло избил пьяный русский. Примчалась медицинская помощь в виде долговязой девицы в униформе. Она обработала чем-то синяк у бритого, и его наконец-то увели. Видимо, в госпиталь. Я же, сложив правую ладонь лодочкой, высвободился из наручников. Спасибо занятиям по классу фортепиано в далёком детстве. Попытался что-то объяснить служивым, жестикулируя руками. Они обалдело уставились на мои свободные руки, завели их вновь за спину и затянули вторые наручники. Я снова напряг руки.
Меня посадили в машину. Мы проехали метров 50 и заехали между шатрами в огороженный дворик, примыкающий к полицейскому участку. Затем все ушли куда-то минут на 10, я остался один в машине. Попытался освободить руки от наручников. Получилось. Попытался выбраться. Никак. Дверцы заблокированы. Успокоился и стал ждать своей участи. Мучительно хотелось пить после всех этих пересоленных куриц.
Подошли двое полицейских, вытащили меня из машины. Поругались на то, что я распутался, завели руки за спину, завязали новые наручники. Завели в помещение. Там заполнили какие-то бумаги, отобрав у меня паспорт. Пока заполняли, я опять развязался. Немцы на это уже не прореагировали. Лишь затолкнули в комнату, где вместо двери была решётка. Вдоль стенки стояли скамейки. Обезьянник, – понял я.
– Воды дайте, – попросил.
– Ich verstehe nicht, – ответил дежурный и отвернулся.
А пить хотелось ужасно. Я ещё пару раз обратился с просьбой о воде на русском и английском. Не понимали. В знак протеста решил попеть песен. Благо глотка у меня лужёная, как-никак болельщик с самого детства. Правда, медведь мне в этом самом детстве на ухо наступил. Но главным для меня были не вокальные данные, а громкость. Сначала я спел гимн Советского Союза, затем «Вихри враждебные веют над нами…» Когда я затянул «Дубинушку», немцы засуетились. Работать им не было никакой возможности. Я заглушал всё. Сначала они ругались на меня на германском языке, потом просили прекратить на английском. Затем где-то нашли русскоязычного мента. Он спросил, когда я перестану петь.
– Когда пить дадите, – коротко ответил я, – обычной воды, можно без газа.
Немедленно притащили попить. Я выпил водички и успокоился. Но русскоговорящего на всякий случай оставили в участке.
Затем в обезьянник впихнули англичанина. Рыжего, здорового и пьяного. Он что-то принялся мне объяснять. Но мне такое соседство не понравилось.
– Брит? – сощурив глаз, спросил я.
– Yes, yes, – радостно закивал англичанин.
– ОБХСС, – осадил я его и в духе советских политзанятий прочёл ему лекцию о Фолклендских островах. На русском языке.
Англичанин пытался вначале вставить пару слов в мой монолог, но потом затих и стал внимательно меня слушать. После островов я плавно перешёл к Индии и Пакистану и заклеймил позором отношение Великой Британии к своим колониям. Этого англичанин стерпеть не смог. Он бросился к решётке и стал о чём-то умолять немецких ментов. Я по-английски плохо понимаю, но, судя по всему, он раскаивался и просил избавить его от этого сумасшедшего русского. Немцы коротко посовещались и выпустили бедолагу. Я крикнул ему вслед: