Сексуальный наркоман

Хмм…может быть…

– Извините, – сказала она водителю такси, и когда он посмотрел на нее через плечо, она на секунду задумалась, Я что, правда собираюсь это сделать? Прежде чем она смогла передумать, она выпалила адрес Эвана.

Пока он менял направление, она сидела и пыталась успокоиться, но, как и в те времена, когда знала, что Роки должен прийти в гости, ее сердце сильно колотилось в груди.

Боже, я чувствую себя тем же ребенком с тем же самым увлечением.

Она улыбалась, возвращаясь в те дни, и размышляла, вспомнит ли Эван ту маленькую девчонку, которая смотрела на него с одурманенной улыбкой. Когда прошлой ночью он упомянул о том, что она напоминает ему кого–то, у нее было безумное чувство, что он догадался, но вскоре он отмахнулся и больше не поднимал эту тему. Так что возможно она выдавала желаемое за действительное, что он каким–то образом все сопоставил и понял, что им было предначертано встретиться снова.

Боже, ну и дура же я. Она посмеивалась над собой, когда такси повернуло на улицу Эвана.

Когда машина замедлилась, чтобы остановиться у тротуара, она увидела, как Эван выходит из здания и садится в свой внедорожник.

На секунду она засомневалась. Часть ее понимала, что у него планы, и ей лучше поехать домой, но другая часть думала, что, может, он направлялся в бар, чтобы развеяться, как делал в последнее время, и не будет против взять с собой домой небольшой сюрприз.

– Можете поехать за этим Рэндж Ровером, пожалуйста? – спросила она у водителя. Понимая, как по–сталкерски это прозвучала, она добавила, – Если не будете задавать вопросов, оставлю чаевые.

Мужчина закрыл рот на воображаемый замок и дождался, пока Эван выехал на дорогу, следуя за ним через несколько машин. Он ехал за ним, несмотря на скопление машин в занятую субботнюю ночь, и продолжил ехать даже когда ярко–освещенные многоэтажки скрылись позади, а улицы стали темнее и пустыннее.

– Эй, ээм, леди, –сказал водитель, смотря на нее в зеркало заднего вида. – Вы хотите, чтобы я ехал дальше?

Она нахмурила брови.

– Почему нет?

– Эм. Не такой уж хороший райончик для такого наблюдателя, как вы.

Снова выглянув из окна, она заметила, что здания стали немного обветшалыми, а фонари мигали.

– Я уверена, что он просто срезает путь, – пробормотала она отчасти себе, размышляя, куда, черт возьми, направляется Эван.

Мужчина пожал плечами и продолжил вести, углубляясь дальше в район, который, в глубине души Регйан знала, не мог привести к чему–то хорошему. Она чувствовала терзающее ее беспокойство и постоянно ерзала на сиденье, отчаянно надеясь, что в любую минуту Эван свернет на главную улицу или направится обратно к своей квартире.

– Это просто дорога.

– Нуууу, – сказал он, потирая заднюю часть шеи. – Не мое дело, но вы следите за этим парнем, и я не думаю, что вам понравится то, что вы увидите.

– Я не спрашивала у вас совета, так что, пожалуйста, ведите чертову машину, – отрезала она, беспокойство брало верх.

Блять, это была плохая идея. Она знала это, но не могла сейчас остановиться. Она должна была узнать.

Ее желудок перевернулся, когда она увидела, что внедорожник Эвана замедлился и остановился у тротуара, где собралась группа женщин. Все, как она могла разглядеть, были в обтягивающих платьях, если это можно так назвать – клочки – больше подходило. Даже в тусклом свете, она могла видеть тонны макияжа на их лицах и их воодушевленные выражения от того, что к их обочине подкатил крупный игрок.

Женщина вышла вперед, будто бы ее позвали, и у Рейган похолодела кровь. Длинные, темные кудри спускались по ее спине, и в отличие от остальных, эта не выглядела как грязная потаскуха. Ее каблуки были также высоки, как и у остальных, но ее платье было менее открытое, почти как если бы она собиралась в бар вместо того, чтобы работать на уличном углу. Окно Эвана опустилось, и женщина наклонилось к нему, локтями упершись о край автомобиля.

Сердце Рейган запнулось, когда она увидела его палец на ее локоне, пока они говорили, и тошнота, которую она чувствовала у себя в желудке, подкатилась к горлу. Она пыталась сдержать ее, не желая открывать дверь, чтобы ее могло стошнить, и разоблачая себя Эвану и его гребаной шлюхе.

Глубоко вдохнув через нос, она бросила:

– Поехали, – и у водителя хватило ума не комментировать или задавать вопросы, когда он развернулся посреди улицы и умчался.

Что я за идиотка, думала она, пока зажмуривала глаза и старалась избавиться от образов, горевших под ее веками. Что за чертова дура.

Глава 19.

Это официальное заявление. Рейган не доступна.

Как только добралась до дома субботней ночью, она отключила свой телефон, свернулась калачиком на диване и оставалась в таком положение до утра понедельника. Не было не единого шанса, что она уже была готова покинуть свою квартиру, поэтому после звонка Биллу и нескольких жалких покашливаний, она скрылась под одеялом и попыталась избежать во сне свою реальность.

Когда встало солнце во вторник утром, Рейган, наконец–то, доползла до душа, надеясь, что сможет смыть свои мысли об Эване, также легко, как и смывала высохшие дорожки туши на своих щеках. Горячая вода оказалась тонизирующей, и после этого, она даже сумела съесть несколько кусочков тоста, думая, что не станет делать никакого кофе, поскольку он напоминал ей об Эване, стоящем там, в ее кухне, как ни в чем не бывало, как будто он принадлежал этому месту.

Может, она переключится на чай.

Ее кровать была все еще усыпана снимками Полароида на смятых простынях, после того как они оставили ее после дикой ночи, а его запах присутствовал на каждом долбаном дюйме. Она схватила снимки, наполненная решимостью выбросить их в мусорку и сжечь все на костре, но одна фотография остановила ее.

Эван сидел на ее кровати, глядя на нее, когда она седлала его, а взгляд его был таким голодным, таким…благоговейным. Поднеся ее ближе, она задалась вопросом, – как она могла упустить этот намек на его уязвимость под фасадом секс–бога. Он смотрел на нее с выражением большим, чем желание, и от этого ее сердце болело.

Почему он должен был все испортить?

Не совсем способная избавиться от снимка, она подошла к своей тумбочке и засунула пленку между страниц ее романа, а потом снова вернулась к своей кровати. Она вырвала по краям простыни, собрала их в шар, удерживая фотографии внутри, а потом пошла за мусорным мешком.

После запихивания ткани в пластик, она завязла концы на два узла, как будто это помогло бы удержать воспоминания от побега из заключения. Но это было бесполезно. Та взрывоопасная ночь запечатлелась в ее голове надолго,– к сожалению, так же был и образ того, что случилось после.