Секта
Шрифт:
— Не понимаю, — она обидчиво вскинула подбородок, — что вы этим хотите сказать?
— Ничего, кроме того, уважаемая Анна Павловна, что, закапывая в глаза, вы не могли видеть этой самой злокозненной двери, которая находится прямо против вашего стола.
— Это продолжалось какую-то минуту.
— Вполне достаточно, чтобы выйти и проскользнуть мимо вас. Но и в этом вполне вероятном случае остается в силе единственно возможное объяснение.
— Объяснение? — она все еще не понимала.
— Человек-невидимка, — выкрошив половину табака, Корнилов выцарапал новую сигарету. — Круг замыкается.
— Как это — куда? В Кунцевскую больницу! Извините, но мне необходимо позвонить Валерии Андреевне… Прямо не знаю, как ей сказать…
— Это вы меня извините. Столько времени отнял… Вы звоните, звоните.
Пока Анна Павловна, с придыханием, похожим на плач, вела длительные переговоры с женой Красикова, Корнилов вызвал капитана Софронова, дожидавшегося в машине.
— Вот что, Сергей, я сейчас отбуду, а ты пока задержись. В случае чего, позвоню. Поспрошай, между делом, вокруг: может, кто чего и видел? Не видел, так слышал. На мелочи напирай, понял? И, самое главное, найди их компьютерщика. Инженера, программиста — не важно, лишь бы смыслил. Прокрутите еще раз дискету. С начала и до конца.
По пути на Петровку он порвал протокол. Неизвестный налетчик, даже его пистолет с глушителем — это еще куда ни шло. И не такое высасывалось из пальца. Но невидимка? Извините, слуга покорный. Красиков — фигура весомая. Хочешь — не хочешь, кому-то придется возбуждать уголовное дело по факту, а перспектив никаких. Ну и ладно, и пусть. Под оргпреступность не подпадает — действовал одиночка. Выход один: переписать наново, да так, чтобы без разговоров ушло по принадлежности.
Сплошной театр абсурда: «Печеночник», комедия с чемоданчиком, человек-невидимка. Что ни день, то обухом по голове. Поневоле в чертовщину поверишь. А тут еще судья отпускает заведомого бандита под залог. Не успел он уединиться со следователем, чтобы вместе с ним придать документу обтекаемую форму, как позвонили из главка: капитан Софронов и один из лучших аналитиков компьютерных систем Поддубный в бессознательном состоянии были увезены в Институт имени Склифосовского. Оставалось лишь гадать, что опять приключилось в кабинете гендиректора, где, похоже, не на шутку разбушевались темные силы.
Служба безопасности, вновь оказавшись впереди забега, нашла злополучный компьютер в рабочем состоянии. Первым делом изъяли дискету. Складывалось впечатление, что именно этим и был более всего раздосадован глава московской милиции. Трения между соседними ведомствами приобретали довольно жесткий характер. Найти стрелочника не составляло проблемы. Подполковник Корнилов приглашался на следующий день на ковер, ровно в 16.00.
Не зная за собой особой провинности, ибо действовал быстро и грамотно, он постарался сдержать эмоции. Придя поздно вечером домой, как следует подкрепился, выпив две рюмки водки, собственноручно настоянной на черносмородиновых почках, под разогретый, но наваристый борщ с сахарной костью, и завалился спать.
Жена передала, что звонил Круглов, просил по возможности с ним связаться. Константин Иванович подумал и решил отложить всякие хлопоты до утра. И правильно сделал, потому что, придя на работу, узнал прелюбопытные новости. Во-первых, вызов
наверх откладывался на неопределенный срок, а во-вторых, информацию о событиях в агентстве «Блиц-Новости» срочно затребовали в Кремль, и не куда-нибудь, а в четырнадцатый корпус, на третий этаж, где раньше размещалась легендарная «девятка», а ныне — Управление президентской охраны. Только законченный кретин мог не допереть, что первое является закономерным следствием второго.Прежде чем засесть за составление отчета, Корнилов связался с главврачом Института Склифосовского. Состояние Софронова не внушало опасений. Он довольно скоро пришел в себя, хотя жаловался на сильную головную боль и никак не мог вспомнить, что произошло в кабинете. С аналитиком обстояло куда серьезнее: он умер на рассвете, в 5 часов 12 минут.
— Не тяните со вскрытием, — посоветовал Корнилов. — Того и гляди, начнут пороть горячку.
— Есть признаки, Костя? — с усталым безразличием спросил давний знакомый.
— Маразм, то бишь невроз в высших сферах крепчает.
— Мне бы их заботы, а с прозекторской у нас напряженка.
— Пригласи Левита. Если надо, сошлись на меня: старик не откажет.
— Ты что, лично заинтересован?
— Еще бы! Мой человек у тебя. Причина одна и та же.
— С Софроновым будет тип-топ, не беспокойся.
— Надеюсь, — Корнилов положил трубку и, порывшись в записной книжке, нашел номер Круглова Владислава Игнатьевича, генерал-майора в отставке.
— В среду хороним Светланку, Константин Иванович, — коротко сообщил бывший командир «Стяга».
— Еще раз примите мое глубокое соболезнование, Владислав Игнатьевич! Обязательно буду.
По просьбе полковника Всесвятского из налоговой полиции, Корнилов постарался облегчить мытарства по моргам: следователь по делу «Печеночника» тянул с выдачей тела.
ДЕЗОДОРАНТ МЭННОН — САМАЯ ЭФФЕКТИВНАЯ ЗАЩИТА МУЖЧИНЫ
Глава одиннадцатая «Атман»
Собираясь на похороны, Валентин Петрович Смирнов решил купить цветы на ближайшем рынке. Ехать было всего ничего: две станции на метро. Ближе, чем до кооперативного гаража, где стояла его черная «Волга» с блатным номером в три нуля.
«Где стол был яств, там гроб стоял», — вспомнился стих. Вчера торжественно отпраздновали красный диплом сына — Олег закончил мехмат МГУ, сегодня поминки по дочери бывшего начальника. Так уж устроена жизнь: то возносит до небес, то швыряет в черную яму, словно дает намек, чтоб не слишком оживлялся и был готов ко всему.
Он и был готов, пройдя через «Вымпел», а затем протрубив полтора года в отряде «Стяг», выделившемся в особое подразделение по охране объектов повышенной опасности.
Смирнов попал в «Вымпел» прямо с институтской скамьи. Незадолго до защиты диплома его вызвали в деканат, где и состоялась двухчасовая беседа с приятным и вполне компетентным в вопросах ядерной физики сотрудником КГБ. Наверное, перед выпускником МИФИ, спортсменом-разрядником и комсомольским секретарем факультета могли открыться и более интересные перспективы, но предложение показалось заманчивым, и Валентин согласился. Не последнюю роль сыграла и зарплата, значительно более высокая, чем на кафедре реакторов, где он надеялся остаться ассистентом.