Секториум

Без работы Миша становился невыносимым, а в критических фазах безделья даже опасным. Сам для себя и для окружающих. В такие дни он был особенно подвержен бредовым идеям на поприще личной жизни.

— Кофе со мной пить будешь?

— Нет, ты все-таки объясни. Я понять хочу. Какой хренотенью ты сейчас занята?

Логично было бы выставить его из модуля прочь вместе с баскетболом, плеерами, кассетниками с кассетами, которые наполняли мое жилище тяжелым роком. Можно было бы даже выкатить из-под дивана его гантели и зашвырнуть следом, но шеф приучил нас к тому, что с Мишей надо обращаться деликатно. Что сами мы можем порвать друг дружку в клочья, но если кто-нибудь непочтительно зацепит Мишу Галкина, — моральная ответственность засим последует тяжести необыкновенной.

— Что молчишь?

— Подбираю корректные выражения.

— Да ладно, выражайся…

— Ты знаешь, что у меня скоро командировка?

— Нашла проблему! — воскликнул Миша. — Перед тем как ехать в хартию кретинов, особенно нужно расслабиться и зарядиться положительными эмоциями. А чем занимаешься ты?

— Не твое дело, — сказала я, протискиваясь мимо него с чашкой кофе.

— Ты изводишь себя на нервной почве.

— Я делаю эту работу для себя, а не для хартиан.

— Знаешь, как называется монотонно оголтелая и изнуряюще бессмысленная работа? Ма-стур-ба-ци-я, — произнес он по слогам с выразительной артикуляцией. И только после того, как мяч снова стал попадать в корзину, я сосредоточилась на делах.

В предстоящей командировке я собиралась довести до сведенья хартиан суть проблемы, вместо того, чтобы развлекать их анекдотами. Потому что третьей командировки могло не быть. Это понимали все: и я, и шеф, и даже Миша, который считал атаку на Хартию бездарной тратой времени. Миша не хотел понимать, что существуют проблемы помимо настройки антенн, установки дешифраторов и поиска отвалившихся от «Марсиона» деталей. Потому что, проработав в Секториуме годы, он так и не научился видеть гуманитарную сторону проблемы.

Если бы не миссия Веги и его братьев по разуму, возможно, проблемы не было бы вообще. Точнее, наши земные особенности не были бы отнесены к разряду вопиющих аномалий. Только однажды, во время офисных посиделок с чаепитием, Адам обмолвился: «…нынешняя цивилизация землян», — сказал он. Информация не предназначалась для моих ушей, равно как и для прочих сотрудников Секториума, не отлученных от социума. Будто бы лишние сведения такого рода могли пагубно повлиять на соплеменников, с которыми мы общаемся наверху. Будто однажды, не выспавшись, мне придет в голову сказать кому-то из них: «Знаешь, а ведь люди стали летать в космос задолго до того, как вымерли динозавры». Можно подумать, меня кто-нибудь станет слушать, несмотря на то, что так оно и было на самом деле. Вот только следы земных астронавтов затерялись, а их судьба гораздо более загадочна, чем кажется сигам-землеведам.

Сигирийские миссии повадились на Землю давно, но нам, ныне работающим в проекте, древнее юрского периода заглядывать не положено. Наверно, потому, что динозавры там не такие красочные и шустрые, как в Голливуде. Зато, какое чистое небо! Сиги утверждают, что видели то же самое небо черным, как дым из пароходной трубы. Сколько цивилизаций здесь было до нас, точно неизвестно даже сигам. Отчего они погибли, неизвестно тем более. Есть мнение, что до Второго Критического Коридора доходило большинство из них, но это личное мнение шефа, которое официальными сигирийскими источниками не подтверждается. Попытки Секториума собрать подробную информацию о Земле, также не дали результата. Это притом, что Галактика, благодаря близости к транспортному Кольцу, населена. Предположить, что в этой зоне есть пригодная для жизни планета, которую не осваивали поселенцы, все равно, что сочинять фантастику о полете к Луне на воздушном шаре.

Серьезная наука от истории Земли отказалась. Несерьезная история больше похожа на детектив. Первые поселенцы запустили здесь элементарный биологический цикл, необходимый для жизненного баланса. Несомненно, они строили грандиозные планы на будущее, но, не дождавшись результата, ретировались с планеты, не объясняя причин столь странного поступка. Они не просто отказались от притязаний на живой геоид, но и вычеркнули из своей истории сам факт его освоения. Следующие поселенцы, возможно, нашли здесь пустующие райские сады и удивились расточительности предшественников. Надо сказать, что и они через некоторое время исчезли, не объяснив своего поступка ни современникам, ни потомкам. После них были другие экспедиции, планетой стали заниматься ученые, а не герои-первопроходцы, но исследования быстро заходили в тупик, результаты засекречивались, причины неудач умалчивались, а если и приводились для протокола, то выглядели крайне неубедительно.

Специалистам Секториума достался последний этап. Они вычислили, что Первый (генетический) Коридор не был пройден нынешними землянами самостоятельно. Их буквально протащили по этому Коридору, путем генетических прививок. Об этом свидетельствует обилие рас и отсутствие численной саморегуляции. Шеф считает, что авторы этой генной интервенции сотворили чудо, потому что иной возможности у популяции не было. Но, сотворив чудо, они также бесследно испарились, отказавшись продолжать работу.

— Что если сигирийцы помогут нам? — спросила я однажды у шефа и не ждала, что он задумается над моим вопросом. — С вашей помощью мы бы прошли Второй Коридор. Ага… Понятно. Это все равно, что выпустить джина из бутылки. Сейчас мы, по крайней мере, на одной планете. А потом всей Галактике придется иметь с нами дело.

— Напугать Галактику землянами или не напугать… — ответил шеф, — решаю не я. Я только хочу понять, что происходит.

— Но вы же не бросите нас, если что?

— Если что? — удивился шеф. — Тебе понравилось вояжировать в космосе?

— Не очень…

— Тогда давай работать с полной отдачей. Мне тоже дорога Земля, я тоже хочу здесь жить.

О сроках командировки стало известно заранее. Индер сообщил мне новость, деликатно извиняясь за то, что опять не успеет меня, как следует, подготовить. Он объяснил, что такое предполетный карантин и для чего нужно стараться его соблюдать. Специально для меня он изготовил таблетки, принимая которые, я могла отказаться от пищи. Если бы он также просто сделал таблетки от позора… но Индер психотренингом не увлекался. Его задачей было обеспечить порядок в организме, и он блестяще справлялся с ней. По всем остальным вопросом Индер рекомендовал обращаться к шефу, если тот на рабочем месте, или к Алене, потому что она единственный компетентный и безотказный человек в конторе.

Шеф с утра сидел за рабочим столом и вникал в ересь, полученную от подопечных Алены. На меня он реагировал без энтузиазма:

— Индер все понятно объяснил? — спросил шеф.

— А что, допустим, будет, если в Хартии вместо таблеток съесть бутерброд с колбасой?

— С колбасой? Какой колбасой? — шеф снял очки и обернулся ко мне. — Это ни к чему совершенно.

— А что если в Хартии…

— В Хартии, — сказал он, — тебе нельзя ни есть, ни спать, особенно в районе цирков, ни принимать дары от кого бы то ни было. Нельзя даже прикасаться к неизвестным предметам. И уж тем более, пользоваться услугами кого бы то ни было, кроме Юстина. В Хартии ты будешь слушаться только его, и ни шага не сделаешь без его разрешения. Еще вопросы есть?

— Есть. Почему бы Юстину не вставить зубы? Мне было бы легче понимать его указания. А то в прошлый раз я мало что расслышала.

— Тебе незачем слушать его речи! — заявил шеф. — А если он не перестанет произносить их в привычной для себя манере, я лично удалю ему последний зуб. Он об этом предупрежден.

— Но если…

— Вот, — шеф указал на череп-талисман нашего неулыбчивого андроида. — Вот такое будущее ожидает Юстина, если он не пересмотрит свой лексический минимум.

— А почему бы, например, вместо одной пачки папирос ни прихватить для него целый блок?

— Потому что курить вредно, — ответил шеф. — Еще вопросы?..

— Да. Почему бы ни отвезти ему фруктов в твердой корке? Лимоны и апельсины вполне выдержат дорогу и герметизацию.

— Потому что в этом случае он будет сидеть на горшке в ангаре вместо того, чтобы транспортировать тебя в порт, — сказал шеф. — Еще вопросы?..

— Ладно, — сдалась я. — Пожалуй, не буду отрывать вас от дела.

— И постарайся вести себя так, чтобы я не был вынужден в следующий раз приставить к тебе охрану. Ничего смешного! — рассердился он, заметив мою улыбку. — Это серьезная работа, которая требует соответствующего отношения.