Селфи на балконе

— Детка, — не очень и дружелюбно обратился он ко мне. — Давай ты меня сначала узнаешь, прежде чем, отводить на казнь. Серьезно. Не понимаю, с чего у тебя, вообще, обо мне такое мнение сложилось.

— Ой, даже не знаю… — делать задумчивое лицо я с детства умею, поэтому изображаю, и загибаю пальцы. — За тобой постоянно бегает толпа девиц.

— Я их разве прошу об этом? — моментально парирует парень.

— Ты наглый.

— Скорее беззастенчивый.

Как с ним разговаривать можно?

— Ты неверный. Я сама видела, как ты через день, разных девчонок из института на машине забирал.

— А это лишь доказывает, какой я добрый. Не мог смотреть, чтобы кто-то пешком до дома добирался. Всё или ты продолжишь гнать на мою скромную персону?

У него снова улыбка на лице. Как же это раздражает. Ну, не может человек постоянно улыбаться. Это невозможно просто. Такого не бывает.

— Продолжу. Ты… мой зонтик.

— Чего? Кто я?

Машина резко останавливается, и Корнеев всем корпусом разворачивается ко мне.

Но его взгляд меня сейчас мало волнует.

Я в окно смотрю, и вижу, что по тротуару идут две девушки, одна из которых в руке мой зонт тащит, от мелкого дождя им прикрываясь.

Мой зонт.

Это точно мой зонт. Я его из миллиона других узнаю. Черный сатин, с маленьким белым пятнышком по центру. Я на первом курсе домой возвращалась, захотела путь срезать, и под балконами пошла. Кто ж знал, что на меня кисточка с белой краской упадет. До вечера зонт чистила, но до конца так и не получилось. Выбрасывать жалко было, он новый совсем, да и дожди не так часто льют. Поэтому и оставила. С уверенностью, что его из раздевалки никто не упрет.

— Ты меня куда привез?

Так, институт рядом. Я видела, что мы немного от него проехали. Потом был поворот, шлагбаум и эта высотка.

— К себе домой. Сушиться. Ты думала, что я тебя мокрой на учебы отпущу?

— Корнеев, ты совсем дурак? Какой к себе домой? К тебе вон Звягина идет.

Отлично.

Лучше просто не бывает.

Он меня со своими детками сравнил, которые готовы из юбок выпрыгивать, лишь бы к нему в квартиру попасть? А еще, он меня подставил. Сейчас Степашкина меня заметит, именно она, Людка самая глазастая из этой парочки, расскажет все Вике, и будет катастрофа. Вряд ли они меня цепанут, но думаю, вещи свои буду, как неверный муж под балконами собирать.

— Давай быстрее разворачивайся, пока не увидели.

Теперь я понимаю выражение, сидеть как на иголках.

Клянусь, такое ощущение, что подо мной ежик находится.

— Какого хрена она тут делает?

— Ты у меня спрашиваешь? Меня больше интересует, что возле твоего дома делаю я?

— Так, детка, тихо. Мне подумать надо.

— Чего тут думать? Отвези меня в институт, а потом сам разбирайся со своими гостями.

— Допустим, в подъезд они не попадут. Здесь строго с пропусками.

— Он меня не слышит. — сама с собой разговариваю.

— Ментов вызывать не хочу. Еще статью пришьют ей за преследование.

— Какие менты? Сдурел, что ли?

Вика, конечно, дура, но зачем так жестко?

Психушка разумнее, как по мне. Шучу, конечно, я шучу. Даже стены псих. больницы не удержат Звягину, и мне персонал жалко.

Корнеев снова машину заводит, и только я собираюсь вздохнуть от облегчения, что сейчас этот кошмар закончится, как вижу, что он не разворачивается, а объезжает здание, заезжая на подземную парковку.

Я первая выскакиваю из машины. Здесь холодно и тускло. А где-то рядом Звягина пасется.

Вот попала.

Ну, почему я домой не вернулась сразу, как только из подъезда вышла?

— Наталь, пошли. Высушишь вещи, и я отвезу тебя на учебу, а к тому времени, твоей подруге надоест под дождем мокнуть и она свалит. Если нет, то я ее лично выпровожу.

— А если я не хочу подниматься к тебе в квартиру? Просто не хочу и все.

— Значит, хочешь заболеть?

— Нет.

Причем здесь заболеть? Как можно не понять очевидного?

Мы как будто на разных языках разговариваем.

— Тогда пошли и не спорь. Сейчас Назара отправлю, чтобы с преподом твоим договорился.

— Ты бедного Суханова загонял. Он скоро от тебя шарахаться будет.

— Это дружба, детка. И ты знаешь только одну сторону медали. Мотай на ус, я всегда долги отдаю.

Как тут забудешь?

Удивительно, но мои ноги идут вслед за Корнеевым. Мы проходим по парковке, входим в зеркальный лифт, где я тут же вжимаюсь в стенку, чтобы лишний раз от своего вида не пугаться. Поднимаемся на двадцатый, черт, я боюсь высоты, этаж, и стоим возле двери, пока брюнет достает ключи из кармана.

Да-а-а. Не врала Вика, когда говорила, что в семье Корнеевых денег куры не клюют. Один подъезд чего стоит. Даже банка из-под кофе, полная окурков, на окошке не стоит. Нет надписей на стенах, рассказывающих про личную жизнь какой-нибудь девушки. Нет запаха сырости и плесени. Да здесь оперировать можно, даже яркий свет позволяет.

Мне как-то некомфортно стало.

И не потому, что он богатый, а я средний класс. И не потому, что он живет в шикарной новостройке, а я снимаю двушку со скрипучим полом. Просто появилось такое ощущение, что я украла чью-то мечту.

Викину.

Она грезила попасть в эти хоромы.

Она все фотку Корнеева увеличивала, рассматривая каждую деталь интерьера. Вика сюда так и не пришла, зато меня насильно привезли.

Гадко. Немного, но гадко.

— Проходи. Ванная прямо по коридору, напротив комната, где в шкафу ты можешь найти вещи.

Мы стоим в проходе, и я совершенно не знаю, как себя вести, после его слов.

Он действительно думает, что я стану одевать вещи его бывших или настоящих? Наверно по моему взгляду все стало понятно.

— Отец бушует, когда мама скупает все магазины. Поэтому она периодически делает из той комнаты свою гардеробную, до момента, пока они вместе ко мне не приезжают.

— Я не хочу вещи твоей мамы.

— Могу предложить полотенце. Мне, кстати, этот вариант нравится больше. Иди, я пока чай с лимоном нам сделаю.

Эх. Даже рассказать некому, что сам Корнеев будет мне чай заваривать.

Ну, ладно. Чужие вещи брать не буду, тем более мои на мне уже почти высохли. Я только в ванную зайду, умоюсь, и тут же выйду. Пока шла по указанному направлению увидела, что на стенах висят фотографии. Маленький мальчик, держащий сладкую вату, которая больше его головы. Этот же ребенок, рядом с которым стоят статный мужчина и красивая женщина. Картинок несколько, но они такие милые, трогательные.