Сельва не любит чужих
Шрифт:
– Глупая! – голос был нежен, словно вождь обращалась к лучшей подруге. – В делах любви бессилен даже сам Тха-Онгуа. Нужно рассчитывать только на себя. Попробуй, милая!
Круглое личико просительницы сморщилось, сделавшись совсем детским.
– Я пыталась, мвами! Но он только наслаждается моей дкеле, а потом снова плюет на меня. Помоги мне, о вождь! – о Дмитрии девчушка, кажется, забыла. – Ведь ты сама женщина…
Покачав головой, Гдламини погладила девушку по макушке и легонько потянула за плечи, заставляя подняться.
– Ладно, Атали, иди. Иди! Я поговорю с
– Благодарю тебя, вождь! – в девичьем голосе зазвенела надежда.
Размазывая слезы по щекам, страдалица повернулась к двери… и налетела на входящего Н'харо. Взвизгнула. Оттолкнула его обеими руками. Кулаком ударила в грудь шедшего позади Мгамбу. И выскочила прочь.
– У, бешеная! – буркнул Убийца Леопардов, опасливо озираясь. – Куда ни пойди, везде лезет под ноги.
Дмитрий поморщился.
– Сам виноват. Довел дуру. И что теперь?
Уткнувшись взглядом в пол, гигант переминался с ноги на ногу. И молчал.
– Может, и впрямь женишься? Неплохая ведь девчушка…
– Нашла время, хо! – шрамы на скулах сержанта изогнулись и побагровели. – Воевать скоро, а ей – жениться! Пока чужие не ушли в долины, стыдно и думать о таком. Ты ведь и сам так нам говорил, тхаонги!
Дмитрий вспыхнул. Слова Убийцы Леопардов были очень похожи на упрек. И важно ли, что простодушный силач ничего такого не имел в виду?
– Как хочешь, – нгуаби махнул рукой. – Но ты б хоть поговорил с девчонкой. Еще утопится, спаси Тха-Онгуа…
– С женщиной говорить, попусту время тратить… – перехватив бешеный взгляд Гдламини, Н'харо поперхнулся. – Прости, вождь! У меня не язык, а оолий хвост.
– Хуже! – резко бросила мвами. – И голова тоже!
Вот этого ей не следовало говорить в присутствии Дмитрия. Поскольку плох командир, дающий подчиненных в обиду штатскому начальству.
– Ты не права, почтенный вождь, – холодно сказал нгуаби, и смуглые щеки Гдламини мгновенно посерели, как и у всякой женщины, нечаянно разозлившей любимого. – Сержант Н'харо, что у вас?
Гигант стоял, опустив голову, как провинившийся школьник. Переминался, явно не зная, куда девать свои излишне длинные руки.
– Разрешите доложить? – выдавил он наконец не по-уставному глухо.
– Разрешаю!
Не столько по тону, сколько по едва заметной улыбке Дмитрия опытный сержант сообразил: нгуаби не выдаст. И заметно приободрился.
– Великий нгуаби! Прошу поручить Мгамбе охрану поселка! Его урюки опытны, они уже стали мужчинами. А мне с моими двали разрешите прогуляться до Межземья.
– Это зачем же?
Дмитрий непритворно удивился. До сего дня личная инициативность не входила в число многогранных и бесспорных достоинств Убийцы Леопардов.
Впрочем, тот, судя по всему, многое продумал.
– Равнинные бродят по сельве, как у себя дома. Они уже появились близ рубежей. Нужно их припугнуть. Дозволь, нгуаби! Я выйду на тропу, а Тха-Онгуа поможет нам.
Дмитрий задумался. Дальняя разведка? Что ж, неглупо, совсем неглупо. В последнее время ситуация становится все тревожней день ото дня. Недаром же собрались нынче в Дгахойемаро старейшины народа дгаа.
Усмехнувшись, он кивнул.
– Пусть будет
так, Н'харо! Бери своих парней. Посмотри, что делают равнинные в сельве, в селениях, много ли их, в каких поселках осели. Но только приглядывай. Сам не нападай. Ясно? Рано пока. Иди!– Хо, нгуаби! – радостно вскрикнул Убийца Леопардов и тотчас поправился: – Есть идти наблюдать!
Вслед за чем выскочил на улицу. Крайне довольный. Ибо много опасностей таится в сельве, но Атали там, слава Тха-Онгуа, нет.
– Мгамба! Тебе поручается охрана поселка. Ясно?
– Так точно!
– Налево кругом – марш!
Козырнув, ефрейтор вышел из хижины.
И лишь теперь Гдлами позволила себе напомнить о своем присутствии.
– Прости меня, любимый, – вождь приблизилась, но не вплотную, и в голосе ее звучала нешуточная тревога. – Я была не права. Ты не сердишься?
Для порядка Дмитрий ответил не сразу.
– Ладно, – он еще немножко помедлил. – Забыли!
Гдлами расцвела. И лишь теперь вспомнила о том, что она еще и вождь.
– Время идти, Д'митри. Совет старейшин не может ждать…
В этом она была абсолютно права.
Мьюнд'донг был уже полон. Когда они вошли под своды, присутствующие как один поднялись и почтительно поклонились, коснувшись лба раскрытыми ладонями. Вождь, милостиво кивнув, мягко опустилась на низкий табурет, покрытый шкурой леопарда. Оглядела собравшихся.
– Садитесь, почтенные!
Зашуршали одежды, зашелестел смутный шепоток.
В просторном полутемном зале было торжественно и тихо. Вокруг горящего костра чинно восседали на циновках суроволицые мужчины. Красные накидки, окаймленные черной полосой и украшенные прядями волос, скрывали их торсы и плечи. Некоторые щеголяли шапочками, усеянными мелким речным жемчугом. У иных в длинных черных с проседью кудрях, перетянутых через лоб алой лентой, торчали пестрые перья.
Зрелище было непривычное, но очень внушительное.
Все старейшины родов, признающих себя потомками Красного Ветра, сидели под сводом мьюнд'донга, почтительно взирая на вошедших вождя и нгуаби.
Но не только они.
– Ты видишь? – шепотом спросила Гдламини.
Дмитрий кивнул. Он видел: кроме людей дгаа, объединенных некогда жесткой рукой Дъямбъ'я г'ге Нхузи, здесь были и те, кто предпочел сохранить свою вольность, уйдя в сельву, и, не отказываясь от родства, хранить старые имена своих племен и кланов. Редко, очень редко приходили доныне люди Межземья в Дгахойемаро, и только великая радость или большая беда могли собрать их всех вместе.
Но вот они здесь, и они глядят на него снизу вверх.
– Ты – нгуаби, – еще тише шепнула Гдлами. – В твоей власти все воины, в твоих руках судьба народа дгаа. Помни это!
– Я помню…
– Хорошо. И хватит шептаться. Совет начинается. Смотри. Слушай. Жди. Я дам тебе слово.
Мальчики в набедренниках проворно пробежали меж рядов, разнося бодрящие орешки нгау. Каждый из старейшин брал пригоршню, разминал и закладывал за щеку. Старики молча жевали орехи согласия, сосредоточенные и важные, преисполненные уверенности в себе и уважения к столь высокому собранию.