Семь диких сестер

Правда, сестрам Сара Джейн не могла толком объяснить, почему новая жизнь кажется ей куда более привлекательной. Еще совсем недавно она сама не верила, что можно напрочь отринуть все достижения прогресса, – ведь, в сущности, с ними, с этими достижениями, в быту гораздо легче. О своем былом неверии Сара Джейн успела позабыть, но подходящего объяснения этому так и не придумала. В общем, она лишь повторяла: ей просто нравится делать то же, что и тетушка Лилиан. Сара Джейн наконец поняла значение выражения «потрудиться на славу» – днем она ухаживала за скотиной и работала в огороде, и к вечеру на нее накатывало то, что тетушка Лилиан звала праведной усталостью. Но как бы ни был долог день, оставшийся позади, домой Сара Джейн возвращалась, легко и весело подпрыгивая.

А еще были истории.

Истории.

Сара Джейн обожала их все, без исключения. Иногда тетушка Лилиан просто рассказывала о травах, которые они разыскивали в лесу. Или мимоходом объясняла, почему белая тряпка, привязанная к столбику, отпугивает оленей от огорода. А порой звучали странные и запутанные повествования о тех волшебных созданиях, которые, по заверениям тетушки Лилиан, обитали в лесу по соседству. Конечно же, теперь Сара Джейн ожидала встречи с фейри, Прародителем Кошек и другими чудесными существами каждый раз, когда шла через лес к ферме Киндредов или обратно.

Но волшебные существа не показывались. Даже Яблоневый Человек.

– Он очень застенчивый старичок, – объяснила тетушка Лилиан как-то раз, когда они лущили горох, сидя на крыльце. – Я каждое утро оставляла ему печенье – долго, много лет. А он соизволил вылезти из коры и заговорить со мной, когда я уже и счет годам потеряла.

– А сейчас он к вам приходит?

– В последние годы очень редко, – покачала головой пожилая женщина. – А было время, когда я беседовала с ним чуть ли не каждый день. Или если не беседовала, то видела, как в сумерках он идет через луг. Тогда мы улыбались и махали друг другу руками. Но он такой забавный старичок. Голова у него набита всякими странностями.

– Какими?

Она не могла удержаться от расспросов, если речь шла о волшебных соседях тетушки Лилиан. Чем больше Сара Джейн узнавала, тем больше ей хотелось спрашивать.

Тетушка Лилиан пожала плечами:

– Да разными. «Быть беде» – вот его любимое присловье. Как будто он не знает, что фейри всегда из-за чего-нибудь враждовали. Они иногда такие сварливые, в точности как Билл Уиджинс с почты. Чуть что – сразу готовы разобидеться.

– И они сражаются друг с другом?

– Ты имеешь в виду – сражаются ли они палками, мечами и прочими такими штуками?

Сара Джейн кивнула.

– Думаю, они могли бы. Правда, я никогда такого не видела. Но я точно знаю, что они друг над другом подшучивают. Кажется, самая застарелая вражда в этих холмах – это нелады народа жив-корня и пчелиных фейри. Яблоневый Человек даже знает песню о том, как все начиналось, только слов ее я не могу припомнить. А мелодию все еще храню в памяти. Она очень похожа на «Шейди Гроув», как ее поют нынче [6] .

6

Тетушка Лилиан не случайно делает эту оговорку: «как ее поют нынче». «Шейди Гроув» – американская народная песня XVIII века, которую считает необходимым исполнить чуть ли не каждый музыкант, играющий фолк или блюграсс. Тех, кто пел «Шейди Гроув», за двести лет набралось более сотни – неудивительно, что существует множество версий этой песни.

– А кто из них хороший? – осведомилась Сара Джейн. – Те, кто за жив-корень, или те, кто за пчел?

Тетушка Лилиан рассмеялась:

– У фейри не бывает по-настоящему плохих или хороших, девочка. У них все не так, как заведено у нас. Фейри просто другие, а их раздоры таким, как мы с тобой, совсем не понятны. Лишь одно я знаю наверняка: вмешиваться в их дела нельзя. Иначе бед не оберешься.

– Я и не буду, – пообещала Сара Джейн.

Легко говорить девочке, которая сидит на крылечке, укрывшись в тени от послеполуденного солнца, и делает приятную работу бок о бок с добрым другом. Но если та же девочка окажется одна-одинешенька в темном Дремучем лесу и будет твердо знать, что должна встать на чью-то сторону или погибнуть, – вот тогда неизвестно, что она скажет.

Прочь из этого мира

Глава третья Сара Джейн

B школе я всегда училась так себе. Не знаю почему. Грамматика, математика, география – все это не мое. Правда, я любила английский – это из-за легенд. Но всякие правила в языке меня мало занимали. Еще мне нравилась история – там ведь тоже легенды, да к тому же непридуманные. Однако мне не так уж важно было, в каком они шли порядке. Можно, конечно, вызубрить все эти даты и имена, но только история от этого не станет ни лучше, ни хуже.

Я понятия не имела, чем заняться в жизни. У Лорел и Бесс есть их музыка. У Элси – природа и живопись. Младшие близнецы вообще не доросли до того, чтобы беспокоиться о таких вещах. С неясным будущим оставались только я и Эйди. Про Эйди вы, наверное, подумали, что она закрепила за собой роль черной овцы. Но в последние месяцы она хотя бы не выкидывала ничего такого колоритного.

– Ума не приложу, что из тебя вырастет, – вздыхала мама, когда я приносила домой очередной табель успеваемости с оценками, оставлявшими желать лучшего.

Я тоже понятия не имела. По крайней мере, до тех пор, пока не встретилась с тетушкой Лилиан, – вы уже знаете, как это случилось. Благодаря ей я поняла, что для человека открыт другой путь, не только тот, что, казалось, лежал передо мною. И я бросилась вперед по этому новому пути, точно котенок за бабочкой.

* * *

Полагаю, на самом деле моя история начинается три года спустя после знакомства с тетушкой Лилиан – со сбора жив-корня. Наверное, следовало приступить к рассказу именно с этого места. Мисс Кук, моя учительница по литературе, говорит, что так и надо делать, когда пишешь сочинение. Сразу бросаться в разгар событий, а дальше по ходу действия вставлять пояснения обо всяких предпосылках и прочем там, где считаешь нужным.

Но я так не думаю. Мне интереснее сперва узнать, что было до того, как все закрутилось. Это ведь моя история, значит я могу рассказывать ее, как хочу. В конце концов, мисс Кук не поставит мне за нее оценку.

Женьшень собирают с первых чисел сентября, а заканчивается сезон с первыми холодами. Жив-корень – один из тех немногих даров природы, которые тетушка Лилиан берет из земли, не сажая. И единственное, что она носит продавать на рынок. Почти все необходимое она выращивает сама или отыскивает в окрестных холмах, но кое-что все-таки не может вырастить, и тогда приходится покупать. В общем, даже тетушке Лилиан нужно чуть-чуть наличных денег – вот тут-то ее и выручает жив-корень.

Она никогда не берет много – только для себя и чтобы заработать несколько долларов на покупки в городе. Я спросила об этом, когда впервые шла с тетушкой Лилиан собирать жив-корень. Топала следом – большеногая, неуклюжая городская девица, а она двигалась изящно и бесшумно, словно кошка, хотя лет ей было впятеро больше, чем мне. А еще она казалась неутомимой. Как будто ее старые кости вообще не ведали, что значит быть старыми.

Я училась ходить, как тетушка Лилиан. Многое из того, что я вообще знаю, я переняла у нее.