Семь диких сестер

Конечно, я немножко нервничала, ведь я впервые делала это одна. Но к тому моменту, когда я совершала последний заход по компасу, волнение улеглось. Я чувствовала не то чтобы уверенность, а скорее покой. Все в лесу вокруг казалось таким безмятежным, и в воздухе ощущалось слабое давление, будто меня кто-то легонько подталкивал. Не ветер, а словно воздух прислонился ко мне со всех сторон.

Я уложила последнюю порцию табака и взяла в руки дымный факел. Медленно водя им взад и вперед перед собой, я произносила сквозь дым слова. Я говорила с духами, воздавая им почести, как учила тетушка Лилиан.

Закончив, я воткнула конец дымного факела в землю и уселась на корточки. Упоительное ощущение: мои просьбы услышаны. А сама я – часть чего-то большего. Я вроде бы оставалась самой собой, но в то же время жители этого места (кем бы они ни были) словно давали мне почувствовать: я тоже принадлежу к тому, к чему принадлежат они.

Потом я потянулась за рюкзаком, чтобы достать деревянный совок и приступить к раскопкам.

И обомлела.

Рюкзак я положила рядом с кучкой веток, мха и листьев – поначалу я и внимания на нее не обратила. Но теперь веток не стало, а вместо них появилось очень странное создание. Никого удивительнее в жизни своей не встречала. Передо мной лежал маленький человек – если, конечно, можно назвать человеком существо такого размера: фут, не больше. Руки и ноги его походили на корни, а волосы – на мох; коричневатая кожа оттенком напоминала землю, а морщинами – кору кедра. Одеждой существу служила рубашка в зелено-коричневую крапинку, как будто сшитая из листьев и перехваченная поясом. Голова имела форму сердечка, а черты его лица были резкими и угловатыми.

Он слабо застонал, и тут я спохватилась, что уже несколько секунд не дышу. Веки человечка затрепетали и поднялись, потом снова опустились. Я успела рассмотреть огромные круглые глаза, темные, как ягоды черники.

Ясное дело, с ним что-то стряслось, и в общем было даже понятно, что именно. Бедняга выглядел так, словно только что всерьез повздорил с дикобразом: повсюду из его тела торчали иголки. Я наклонилась, чтобы разглядеть их получше, и увидела, что это стрелы. Совсем крошечные.

Я быстро оглянулась по сторонам: вдруг тут притаилось целое полчище малюсеньких созданий. Сейчас как набросятся на меня с луками и стрелами. Но на поляне стояла тишина. Мы с человеком-корнем были вдвоем.

Его веки снова дрогнули. На этот раз он не закрыл глаза, а я не отвела взгляда.

– Ты… с тобой все хорошо? – спросила я.

Вот глупый вопрос. Конечно, с ним все плохо.

– Я могу помочь тебе?

– Стрелы, – проговорил он.

Голос у него был сильный и неожиданно глубокий для человечка размером с некрупного енота.

– Их тут много, – согласилась я.

– Нужно… вытащить…

Я медленно кивнула: это мне по силам.

– А тебе будет не очень больно? – с опаской уточнила я.

– Больнее… умирать… от их яда.

Просто блеск. Крошечные отравленные стрелы.

Я подтянула к себе рюкзак и достала небольшие плоскогубцы. Я всегда таскала их с собой для Корни. У пса морда нередко была утыкана иглами дикобраза. На мгновение я застыла, не решаясь протянуть руку за ближайшей веточкой: вдруг она окажется змеей или еще чем-нибудь. Но ничего такого не произошло, и, взяв прутик, я поднесла его ко рту человека-корня.

– Прикуси его, – посоветовала я. – На случай, если будет совсем больно.

Он не ответил, но приоткрыл рот. Я быстро сглотнула при виде его скверных зубов. Потом всунула прутик ему в рот и услышала, как хрустнуло дерево, когда человек-корень прикусил его.

Придвинувшись поближе, взяла двумя пальцами одну из крошечных стрел, захватила ее плоскогубцами и дернула. Раненый человечек замычал, и снова послышался хруст ветки. Я поднесла стрелу к глазам, чтобы разглядеть получше. Она была без зазубрин, и на том спасибо, но и обычные наконечники причиняли бедняге сильную боль, пока я их вытаскивала.

Он потерял сознание к тому времени, когда я извлекла с десяток или чуть больше. Было ужасно жалко его, но зато теперь я могла действовать быстрее. Уже не нужно было вздрагивать от сострадания с каждой извлеченной стрелой.

Я считала все стрелы до единой и складывала их в кучку возле колена. Всего набралось сто тридцать семь.

Сидя на корточках, я дотянулась до головы человечка и выдернула еще несколько стрел из мшистой шевелюры.

– Как же мне с тобой быть? – спросила я. – Может, отнести тебя куда-нибудь?

Раненый молчал. Он был еще жив – я видела, что его грудь слабо поднимается и опускается, но и только.

И что мне было делать?

Я подумала, должны же у него быть друзья или родственники где-то поблизости, и попыталась позвать их, но на мой крик никто не откликнулся. Я смочила край рукава водой из своей бутылки и протерла человечку лоб. Не могла же я просто оставить его здесь.

– Эй, кто-нибудь! – прокричала я в последний раз.

Потом соорудила бумажный кулек, выдрав разворот из журнала, который когда-то всучила мне Элси. С помощью деревянного совка и прутика я аккуратно ссыпала в него стрелы, засунула кулек и все остальное в рюкзак, а рюкзак надела на плечи. Свою палку я прислонила к стволу бука на видном месте – заберу ее, когда вернусь, чтобы собрать жив-корень. Затем я осторожно взяла на руки человечка и направилась к дому тетушки Лилиан.

* * *

От поляны до фермы тетушки Лилиан было добрых два часа ходу. Правда, обратное путешествие обычно занимало меньше времени, поскольку дорога по большей части шла под уклон. Но из-за человечка мой путь чуть затянулся. Нельзя было сильно трясти раненого, поэтому я шла медленнее обычного. Корни с ума бы сошел от такой неспешности. Постоянно приходилось останавливаться и проверять, дышит ли еще существо. После каждой такой паузы я снова шагала вперед и жалела, что я не птица и не могу долететь прямым путем по воздуху, вместо того чтобы взбираться на один крутой склон и топать вниз по другому.

В общем, беспокойная получилась прогулка. Я боялась тех, кто превратил человечка в подушку для иголок, – вдруг они кинутся на нас из засады? Конечно, я пыталась убедить себя, что все это глупости, но, если подумать, почему? Его враги вполне могут скрываться где-то в лесу, и, вероятно, они совсем рядом.

Так что нервы у меня были на пределе, сами можете представить. Ко всему прочему время от времени раненый человечек у меня на руках превращался в охапку прутьев, корней и всякой всячины. В первый раз, когда это случилось, я едва его не уронила. Пучок веточек и листьев жалобно вскрикнул – скорее даже не от резкого движения, а от того, что я его слишком крепко сжала. А потом снова стал собой: птичье гнездо из сломанных прутьев превратилось в маленького человека-корня.

– Прости, пожалуйста, – прошептала я, но он уже снова потерял сознание.

Когда рассказываешь об этом, вроде бы даже забавно. Целых три года я была сама не своя от фейри из историй тетушки Лилиан. Целых три года я мечтала свести знакомство с волшебным народом. И вот теперь, когда у меня наконец получилось, я изо всех сил спешу вернуться на ферму Киндредов и покончить с этим. Тетушка Лилиан, конечно, придумает, как выручить меня из переделки, в которую я так неожиданно угодила. По крайней мере, я на это надеялась, хотя и догадывалась, что беды мои только начинаются.