Семь дней до Апокалипсиса

Над чудовищной свечой, возвышающейся над городом, повисла зловещая черная туча, из которой били ветвистые молнии. Они били прямо в небоскреб, одна за другой, одна за другой… Небо потемнело, и по нему проносились завораживающе красивые электрические разряды. Это зрелище было столь прекрасно, что горожане застыли, подняв головы к небу. Они наслаждались видом богомерзкого офиса, стекла которого уже начали осыпаться вниз, не выдержав буйства стихий.

Такси они поймали с огромным трудом, и Лёха вывернул все карманы, чтобы чернявый парень, слушавший заунывную музыку, согласился подвезти его к цели. В той стороне было жутковато. Пока опергруппа пробилась сквозь пробки мегаполиса, пока протолкалась сквозь жадно глядящую на безумное действо толпу, почти все уже закончилось. Лёха застал лишь концовку. На его глазах кучи битого стекла превратились в исходный материал, и в виде чистейшего песка рассыпались по берегу Финского залива. Железобетон превратился в стандартные плиты ПК длиной шесть метров, которые полетели в направлении ближайшего строительного рынка, где сами собой сложились в стопки, заботливо разделенные деревянными брусками. Компьютеры и оргтехника стайками полетели в школы Ленинградской области, вызывая изумление горожан. Они и не подозревали, что в деревенской школе может появиться компьютер. Вся территория, очищенная от строений, на глазах покрывалась изумрудной травкой, сквозь которую стали пробиваться платаны, эвкалипты и магнолии, что прямо на глазах покрылись огромными яркими цветами. Невесть откуда прискакавшие благородные олени стали лакомиться сочной зеленью, не обращая ни малейшего внимания на изумленных горожан.

— С ума сойти! — выдохнул Лёха. — Вот это круть! Да где же этого деятеля теперь искать? Он ведь с этим жезлом куда угодно укоптить может. Он же теперь всемогущ!

— Да, касатик, — грустно согласилась Клавдия Егоровна, которая, в принципе, могла пойти домой, так как никакой надобности в ней уже не было. Да только не хотелось ей домой. И даже поругаться с кем-нибудь тоже не хотелось. Давненько у нее таких приключений не было. С тех самых пор, как она неделю из Хабаровска с пьяными в дрова дембелями ехала. Э-э-х! Где они теперь, вспоминают ли ее? И Клавдия Егоровна загрустила еще больше. — Не знаем мы, где его искать. Думаю я, он сейчас в Лас-Вегасе казино обыгрывает. Ну, я бы именно так поступила, если бы у меня такая штука была.

— Вот бы этот волшебник к нам в Москву заехал, — завистливо вздохнул стоявший рядом турист из Нерезиновска. — Петра бы этого окаянного изничтожил. А потом всю ту жуть, что Церелидзе наваял.

Лёха и Клавдия Петровна переглянулись. Они точно знали, где сейчас находится преступник. Им нужно в Москву!

Они опоздали. Петр уже сошел со своего пьедестала, и теперь мучительно думал, куда же ему податься, в Липецк или в Череповец. Новолипецкий металлургический комбинат был ближе, и чудовищный истукан решительно зашагал на юг, чтобы закончить свою грешную жизнь по рецепту незабвенного Арнольда из второго Терминатора. Туда же поскакали фигуры из Александровского сада и множество других творений, появившихся в Москве в те дикие времена, когда доллар был по тридцать, а московская недвижимость на окраине по 6000 за квадрат.

— Да где же он? — с тоской сказал Лёха, глядя, как скульптуры с Петровки весело догоняют Петра, полностью разделяя желание императора покинуть этот бренный мир и превратиться после кончины в сантехническую запорную арматуру. Их благородный порыв выбил слезу благодарности из двух коренных москвичей во втором поколении.

— Вы видели тут что-нибудь подозрительное? — спросил Лёха улыбавшегося во весь рот местного жителя, который не мог оторваться от этой умиротворяющей картины.

— Видел, конечно, — с блаженным видом сказал тот. — Самый обычный человек в сером костюме и с портфелем. Только знаете, у него в руках была какая-то странная штука. Типа золотого жезла, украшенного камнями.

— Куда он пошел? — вцепился в него Лёха.

— Никуда он не пошел, — терпеливо ответил ему собеседник. — Он просто растаял в воздухе.

— Твою ж мать, — убитым голосом сказал Лёха. — Да как же эту сволочь изловить?

— А вас сильно накажут, если вы его не поймаете? — с сочувствием спросил прохожий,- Вы, гражданин, наверное, из полиции?

— Из полиции, из полиции, — рассеянно ответил Лёха. — Но мое наказание — это мелочи по сравнению с тем, что будет со всеми вами. Ведь это жезл Князя Тьмы. Этот тип сейчас полубог, он может с его помощью Гималаи выровнять.

— А сборную России в финал чемпионата мира по футболу вывести сможет? — не на шутку заинтересовался собеседник.

— Даже не знаю, — сказал Лёха после раздумий. — А что?

— Я думаю, вам нужно поискать его на стадионе Белграда, — подсказал прохожий. — Мы играем с сербами и, когда я уходил из спортбара, нам уже забили пятый гол. У вас еще есть время. Он, судя по всему, существо возвышенное, верит в чудеса, а потому может попытаться.

Лёха переглянулся с Клавдией Егоровной и, взяв ее за руку, перенесся в Белград. Хорошая штука — бесплатный проезд. Искомый персонаж обнаружился сразу же. Он стоял на беговой дорожке, окружавшей футбольное поле, и истерически взмахивал жезлом. Молнии били во все стороны, а вокруг истинного патриота лежали без сознания стражи порядка, которые пытались его оттуда увести. Но не тут-то было. Магия жезла не давала в обиду своего хозяина. Лёха поднял голову на табло. 5:0. Все было бесполезно! Жезл Князя Тьмы, который был способен предотвратить гибель всего живого на планете, потушить сверхновую звезду и воскресить динозавров, не сумел заставить играть в футбол одиннадцать обнаглевших миллионеров. Которым, собственно, и платили такие деньги именно за то, что они играют в футбол. Видимо, это было совершенно невыполнимая задача. Даже чан с серной кислотой, поставленный в раздевалке для стимула, не привел бы ни к какому результату.

— Порча, не иначе! — со знанием дела сказала Клавдия Егоровна. — Очень сильная порча! Ну, не может быть такая непруха.

— Быстрее! Он же сейчас уйдет! — Лёха схватил старушку за руку, и устремился к новоявленному волшебнику. Раздалась сирена, и стадион, который был пуст ввиду ковидных ограничений, торжествующе молчал. А наша опергруппа, перепрыгивая, словно молодые сайгаки, сидения на трибунах, неслась к жерлу огненного портала, в который входил чародей, плюнувший напоследок в сторону любимой команды. Они нырнули щучкой вслед за ним, успев туда в самый последний момент.

— Ого! — сказала изумленная Клавдия Егоровна.- А где это мы?

— Где-где, в Геленджике! — пояснил ей не менее изумленный Лёха.- Не видите, что ли?

— Тогда я пошла, касатик! Мне пора! — махнула рукой старушка, и приложила ладонь ко лбу козырьком, вглядываясь в даль. — Чую! В Новороссийске турецкий сухогруз швартуется, «Звезда Востока». Мой Ахметик уже заждался.

— А… как у вас это получается? — изумленно спросил Лёха.

— В смысле, старая и страшная? — развеселилась не на шутку бабка.

— Ага! — бесстрашно ответил Лёха.

— А так?

Перед изумленным майором стояла голубоглазая красавица-блондинка с пышными формами. Весьма пышными. Бюст пятого размера рвал тонкую ткань блузки, просясь на свободу. А крепкая кобылья задница полностью исключала всякие диеты в анамнезе, впрочем, как и прочие глупости подобного рода. Зачем это всё такой красивой женщине?

— Э-э-э… — промычал Лёха.

— Я ведь потомственная ведьма, — пояснила бабка. — А это моя личина №5, специально для турок. Бьет наповал, но энергии жрет столько, что мама не горюй. Два месяца потом снова старухой ходить. Что ж я, дура старая, себе тот жезл не оставила! Э-эх!

И Клавдия Егоровна бодро застучала костылем в направлении стоянки такси. Денег после всех финансовых махинаций у нее куры не клевали.

Глава 12

* * *

Один день до Апокалипсиса

Леха стоял на знакомом до боли перекрестке в Геленджике. Он провалил самое ответственное дело в своей карьере. Он обежал весь город, опросил всех таксистов, официантов и бабушек на лавочках у подъезда. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, а значит, Земля погибнет, и погибнет все живое на ней. И все из-за того, что не опер он, а полное дерьмо. Все эти прохожие погибнут из-за него, Лёхи. Толпы жизнерадостных советских людей с тем самым выражением лица, от которого уже отвыкли в двадцать первом веке. Люди, которые умели радоваться малому. Люди, для которых хорошая компания и один-два верных друга значили куда больше, чем сотни друзей в соцсетях. Люди, которые и знать не знали, что это за соцсети такие. Это были самые лучшие люди на свете, чистые, простые и доверчивые. Готовые терпеть столько, сколько нужно ради светлого будущего. Люди, построившие новые города в тайге и степи. Люди, один из которых украл тот самый жезл, чтобы сделать этот мир лучше! И этот наивный романтик был прямо здесь, в Геленджике, в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году. И он не знал, что все это бесполезно, ибо грядет конец всех времен, и все сущее скоро поглотит яростное пламя. Впрочем, родной райотдел, Коммунарку и даже полковника Козопупенко оно поглотит тоже. И это не могло не радовать.

До Апокалипсиса осталось меньше суток, а если быть точным, двадцать два часа и сорок две минуты. В голове майора Петрова было пусто, как в кармане студента на третий день после стипендии. У него самого, кстати, там были все те же неизменные пятьдесят семь рублей сорок четыре копейки. То, что надо для встречи конца света. Гуляй, рванина!

— А, точно! — воскликнул Лёха. — А чего я теряю? Гуляем как в последний раз! Только он и впрямь, последний! Потом все равно сто лет на сковороде жариться.